Колобок, я тебя...

До поселка он добрался быстрее обычного. Гнал, стараясь догнать садящееся солнце. И чувствовал себя предателем каким-то. Не перед Катей. Нет. Перед собой. Он покосился на соседнее сиденье. Машину что ли продать? Или химчисткой обойдется? Казалось, что ядовито-сладкие духи этой танцовщицы въелись в кожаную обивку салона.

Подъехав к своему дому, Михаил остановил машину на обочине дороги. Вот, что ему сейчас делать? Подумав, тронул машину и прокатился еще два десятка метров, после чего заглушил машину. Забор соседнего участка был весьма условным и не мешал просмотру дома, где сейчас горел свет. Катя возилась на кухне, с кем-то разговаривая. Улыбалась. Странно, он почему-то ни раз не видел ее улыбку до этого. Наверное, потому что пугал ее, кричал и угрожал….

Рука сама потянулась к бутылкам, оставленным на заднем сиденье. Под руку попался коньяк. Сойдет. Сорвал крышку и отхлебнул. Вот и что с ней делать? Нет, это-то понятно. Срочно замуж брать. Но как? Не привык Михаил Шмелев к такому. В жизни не думал, что не будет знать, как женщину добиться. Не знал, что они разные бывают, видя лишь один типаж в своей не такой уж и радостной жизни.

Он снова посмотрел в окно. К Кате подошел Вовка, которого она потрепала по волосам и что-то сказала. Тот засмеялся и, подхватив тарелки из ее рук, куда-то ушел. Катя поспешила следом.

Михаил отвернулся от окна и снова выдохнул. По улице прошел какой-то мужчина. Посмотрел на машину, глянул в сторону Катиного дома и… отчалил дальше. У Шмелева даже кулаки зачесались. Ходит тут, смотрит. И Катерина хороша, шторы дома не закрыла. Видно же все. Или нет у нее штор? Что-то в свой прошлый визит он их действительно не заметил.

— Хватает ей всего! — Психанул Михаил и, прихватив ополовиненную бутылку, выбрался из машины. — Денег ей не надо…. Ничего не надо…. Вот, что я ей сделал, а? И не изменить ей даже…. Ведьма! — Решил он, бормоча все это себе под нос. Подумав, забрал с заднего сиденья еще одну бутылку, только виски. Прошел несколько шагов и уселся прямо на тропинку, ведущую к дому. А кто ему запретит? Правильно, никто. — Еще и глаза эти… коньячные. — Он посверлил взглядом бутылку, как будто та была в чем-то виновата.

Сколько он так просидел, Михаил не знал. Только коньяк закончился. Пришлось открывать следующую бутылку. Вдруг, в кухне дома погас свет. Шмелев выждал еще минут пять, после чего принялся осторожно вставать. Алкоголь немного расплескался по траве при этом. Ну ничего. Сейчас он доберется до домика, ляжет под крыльцо, как собака, и будет охранять. И чтоб в эту сторону даже косо никто не взглянул.

Михаил каким-то чудом добрался до этого самого крыльца. Тяжело сел на ступеньку. А потом и вовсе спиной лег на неудобные ребра досок.

— О, звезды. — Удивился он, приглядевшись к небу. — Несколько лет звезды не видел…. Не смотрел, наверное.