Второй шанс в Эдене

Наконец он поднимает голову. Безмятежное до этого момента лицо выражает крайнее удивление.

– Вы родственники, – объявляет он. – Прямое родство. Вы ее отец.

Торрейя отворачивается от окна и на мгновение замирает, а потом бросается в его объятия, и Лавр оказывается в абсолютно новой для себя ситуации: маленькая растерянная девочка приникла к нему худеньким дрожащим телом и крепко обнимает.

Новость оказалась сокрушительной для нее. Торрейя расплакалась впервые в жизни. И это после всего, что выпало на ее долю. Смерть матери, жизнь в унылых трущобах, никогда не прекращающиеся заботы о Жанте. Она мужественно справлялась и никогда не сдавалась.

Лавр дожидается, пока утихнут ее рыдания, вытирает ей глаза и целует в лоб. Долгие мучительные мгновения они смотрят друг на друга. А потом он позволяет себе робко улыбнуться.

Внешне она похожа на свою мать, но, бог свидетель, у нее его характер.

Торрейя, скрестив ноги, сидит на кровати и наливает Лавру утренний чай. И с тревогой смотрит на него, ожидая оценки.

Он делает глоток.

– Отлично.

И это на самом деле так.

Ее детское личико озаряет улыбка, и Торрейя прихлебывает чай из своей чашки.

Его сын, Иберис, никогда не был таким открытым и доверчивым. Всегда старался произвести впечатление. Как и подобает хорошему сыну, решает Лавр. Эта мысль удивляет его самого; он впервые может вспоминать о сыне, не испытывая мучительной леденящей боли и стыда. Сорок пять лет достаточный срок для скорби.

Теперь он стыдится только своего плана по соблазнению Торрейи, тех непристойных мыслей, которые уже подавлены подсознанием.

Единственное приятное обстоятельство из всех этих прошлых маневров – искренняя привязанность Торрейи к Абелии. Он намерен оставить девушку в доме на положении то ли няни, то ли компаньонки.

И теперь он готов всерьез позаботиться о лечении Жанте, хотя как это отразится на способности фантазировать, неизвестно, что его все еще тревожит. Перспектива лишиться такого источника творческих идей нежелательна. Возможно, ему удастся уговорить их создать целую серию фантазий, а уже потом довериться докторам.

Так много новых дел! Как странно, что столь фундаментальные перемены происходят в этот период его жизни. Но какое будущее ждет Торрейю? Это сейчас имеет главное значение.

Девочка допивает чай и ползет по кровати, а потом сворачивается калачиком рядом с Лавром.

– Что мы сегодня будем делать? – спрашивает она.

Он поглаживает ее блестящие волосы, восхищаясь их шелковистой мягкостью. Каждая ее черта становится для него откровением. Это самое совершенное существо во Вселенной.

– Что захочешь, – говорит он. – Все, что ты захочешь.

Лавр четыре дня гонялся по бушу за львом. Ночью он без сна будет лежать в своей палатке, прислушиваясь к его рычанию. Утром снова отыщет его след и продолжит погоню.

В галактике не было ничего красивее африканской саванны с ее жесткой желтой травой и одинокими, причудливо изогнутыми деревьями. На рассвете и закате перечеркнутое золотыми штрихами облаков низкое солнце излучало холодное сияние. Вдали виднелись высокие горы, увенчанные снеговыми шапками.

Местность, по которой он шел, кипела жизнью. Он часами просиживал на скальных выступах, наблюдая за проходящими мимо животными. Робкие газели, злобные носороги, грациозные жирафы, пощипывающие листья с верхних веток, доступных только им одним. Обезьяны визжали и кричали на Лавра с высоких уступов, зебры жались друг к другу вокруг мутных лужиц и боязливо вздрагивали, когда он прокрадывался мимо. Были здесь и панды, их семейство из десятка особей мирно дремало на обожженных солнцем камнях или методично жевало растущий неподалеку бамбук. Впоследствии он удивлялся их присутствию в этой местности, но тогда присел на корточки и с усмешкой полюбовался на благодушных существ и их ленивую грацию.

Но лев уводил его дальше, в глубокие долины между осыпающимися красноватыми скалами. Время от времени он мелькал вдали неясным силуэтом, заставляя ускорять шаг.

На пятый день Лавр вошел в рощицу высоких тонких деревьев с идеально симметричными ветвями. Лев стоял и ждал его. Великолепный могучий взрослый самец. При виде врага он коротко зарычал и тряхнул густой гривой.

Некоторое время – достаточное, чтобы навсегда запечатлеть в памяти владыку джунглей во всех подробностях, – Лавр с восхищением любовался им.

Лев еще раз тряхнул гривой и неторопливо скрылся в роще. Лавр смотрел ему вслед, ощущая острое чувство утраты.

Этим вечером происходит невероятно редкое событие – Лавр устраивает прием. Приглашены все его старшие менеджеры и агенты, а также все важные персоны Каривака. Он очень доволен: несмотря на то что приглашения были разосланы всего за пять часов до начала, никто из гостей не отказался. Его репутация – это единственное, что не ослабевает с годами.

Торрейя одета как принцесса из викторианской эпохи: платье из тончайшего кружева и тонкие гирлянды цветов, вплетенные в волосы. Он стоит рядом с ней под белым мраморным портиком, в безукоризненном белом смокинге с бутоном алой розы в петлице, и приветствует гостей, выходящих из своих лимузинов.

Райкер наблюдает за толчеей автомобилей, скопившихся у подножия холма; некоторым гостям, боявшимся опоздать, пришлось простоять там около получаса, прежде чем начать подъем к его поместью.

Они рассаживаются за дубовым столом в давно уже не используемой парадной столовой. Над головами на золотых цепях висят массивные люстры, стены украшают старинные, написанные маслом картины с сельскими пейзажами и сценами охоты, перемежающиеся с гирляндами цветов. На возвышении в углу негромко играет струнный квартет. Лавр постарался. Он хотел, чтобы прием прошел по всем правилам.

Торрейя сидит рядом с Жанте; на нем смокинг с большой бархатной бабочкой, глаза прикрывают темные очки в тонкой хромированной оправе. Она часто отрывается от еды и смотрит в его тарелку, так что Жанте прекрасно управляется со своими столовыми приборами.

Лавр постукивает по хрустальному бокалу десертной вилкой, и все разговоры мгновенно стихают. Он поднимается.

– Сегодня для меня двойной праздник. Для всех нас. Я отыскал свою дочь.

Его рука горделивым жестом опускается на плечо Торрейи. Агенты и менеджеры ошеломленно переглядываются, стараясь угадать, как отразится это событие на их положении. Гости растерянно улыбаются Торрейе. Лавр с трудом сдерживает смех.

– Со временем, когда Торрейя повзрослеет, она унаследует мой бизнес. И она как нельзя лучше подходит для этой роли, поскольку именно Торрейя принесла мне нечто, что обеспечит будущее всех вас. Тропикана наконец займет достойное место среди самых мощных держав Конфедерации.

Он кивает, давая ей знак.

Торрейя встает со своего места и берет с сервировочного столика большой серебряный поднос. На нем высокая груда «конфеток-с-ветки». Она обходит вокруг стола, предлагая их каждому из гостей.

– Это ваше будущее, – говорит Лавр. – Без преувеличения, плод познания. И я владею монополией на него. Вы станете поставщиками этого продукта в Конфедерации. Вы, присутствующие здесь, будете королями торговли и тысячекратно увеличите свои состояния. За это чудо всем нам надо благодарить Торрейю.

Девочка завершает обход и с веселой улыбкой подает последнюю «конфетку» Эригерону. Он делает гримасу и притворно закатывает глаза; соблюдение всех тонкостей формального ужина истощило его терпение почти до предела.

Высокопоставленные гости держат в руках «конфетки», и на их лицах отражаются растерянность и опасения. Лавр смеется и бросает в рот свой подарок.

– Посмотрите, как становятся реальностью ваши мечты.

Гости один за другим следуют его примеру.

Вскоре после полуночи Лавр, держа Торрейю за руку, поднимается по широкой лестнице дома. Гости разошлись, и кое-кто после потрясения, вызванного фантазийным прошлым, с трудом спускался по ступенькам портика.

Торрейя устала и почти спит на ходу, но все еще улыбается.

– Так много людей, и все хотели подружиться со мной. Спасибо, папочка, – говорит она, карабкаясь на свою кровать.

Сент-Питер обнимает девочку, а Лавр укрывает ее одеялом до самого подбородка.

– Ты не должна меня благодарить.

Слова вызывают в нем тайную радость: она весь день зовет его папой, подсознательно приняв их родство. А он ужасно боялся, что Торрейя отвергнет его.

– Я благодарна тебе. – Она зевает. – За то, что ты меня нашел. Привез сюда. И сделал счастливой.

– Это прямой долг отца, – тихо отвечает он.

Но Торрейя уже спит. Лавр еще долго смотрит на нее, прежде чем отправиться в свою постель.

После обеда Лавр повел Торрейю в зоопарк. Стоял чудесный день, как, впрочем, и все дни на Тропикане, и они, держась за руки, шли по зеленым аллеям между вольерами.

Торрейя подбежала вплотную к ограждениям, улыбаясь и показывая на зверей.

– Я всегда любила ходить в зоопарк. Мы были здесь так много раз, что я, кажется, знаю всех животных по кличкам.

Они вместе рассматривали львов, отдыхающих на плоских каменных уступах.

– Разве можно их не бояться? – воскликнула она. – Легенда утверждает, что лев – царь всех земных животных. Поэтому их и привезли в зоопарк. Но их никогда не показывают, если звери становятся старыми, беззубыми и хромыми. Мы видим их только в расцвете сил. И легенда сохраняется. Но это всего лишь легенда.

Лавр моргает, стряхивая наваждение, и понимает, что лежит один в своей постели и смотрит на свое отражение в зеркале на потолке: болезненно-бледное хилое тело с выпирающим животом. Царственно-алый шелк простыней покрыт пятнами мочи и кала. В зубах остатки недоеденной «конфетки-с-ветки», ее липкая масса растеклась по лицу, едкий коричневый сок сочится на подбородок. К горлу подступает рвота.

На груди сидит и поблескивает крошечными глазками черный хорек. Его влажный нос подергивается, потом зверек, ловко изогнувшись, убегает.

Лавр слышит мягкий щелчок двери.

– Эригерон?

Ботинки Эригерона бесшумно ступают по толстому темносинему ковру. С постели худощавая фигура главного охранника кажется Лавру необычно высокой. Он улыбается, обнажая клыки. Лавр никогда не видел улыбки на этом лице. Она вызывает страх. Настоящий страх, впервые за многие десятилетия.

– Почему? – кричит Лавр. – Почему? Здесь ты имел все. Девочек, деньги, положение. Почему?

– Кочи предложил мне больше, мистер Лавр. С началом продаж «конфеток-с-ветки» я стану его компаньоном.

– Он не мог тебе этого обещать. Ты же убил его по моему приказу!

– Я… Я помню, что он так сказал.

– Он ничего не говорил! Не мог говорить!

По лицу Эригерона побегает тень сомнения. Но мгновенно сменяется решимостью.

– Говорил. Я это отчетливо помню. И я согласился, мистер Лавр. Я согласился.

– Нет!

Эригерон наклоняет голову к шее Лавра.

– Да. – Его голос теперь звучит с полной уверенностью. – Я помню.

Лавр вскрикивает, когда кончики клыков пронзают кожу. Яд попадает в кровь, и наступает темнота.

Туго свернутый бутон приветливо раскрывается. Все лепестки разного цвета, они растут и поднимаются ему навстречу. Их кончики начинают вращаться, создавая радужный вихрь. Медленно, но неотвратимо исчезают размытые очертания.