Латиноамериканская жара

Глава 1 «Влиятельный клиент»

Октябрь 1983 года, Лас-Либертад, район Уэст-Гамильтон

На рабочем столе в кабинете Миклоша «Майкла» Стрелковски царил самый настоящий бардак. Полная окурков пепельница лежала перевёрнутой прямо на документах, рядом с ней стояла недопитая бутылка виски, к которой по бумаге тянулись следы пролитых капель. Весь стол оказался буквально усыпан крошками от крекеров, что служили закуской. Дополняли картину хаоса пустые пакеты из-под солёного арахиса.

Царивший на столе детектива хаос не затронул разве что старое семейное фото в рамке. Оно стояло на своём привычном месте. На старом снимке Миклоша запечатлели вместе с белокурой красавицей-женой Марией и годовалым мальчиком у неё на руках.

«Она ушла… ушла, — мысленно повторял сыщик. — Марию не вернуть. Она скорее удавится, чем захочет начать всё с начала. Андраш остался с ней. Но оно и к лучшему. Какой пример я подавал бы ему? Бухаю, курю, матерюсь. Пусть я и скучаю по пацану, но надеюсь что ему хорошо с Марией».

Майкл хорошо помнил, как проходил бракоразводный процесс, и Мария всеми силами убедилась доказать судье, что маленького Андраша было никак нельзя оставлять с отцом. В один день в дом к Стрелковски пришёл адвокат его жены. Сыщик открыл ему дверь, тот почуял запах перегара, увидел пустые бутылки из-под виски. Да и Майкл тогда пошатывался при ходьбе. И это не говоря о том, что на столе рядом с бутылками лежал пистолет, который в семьях с детьми надлежало хранить в сейфе.

Лицензию на ношение оружия Мик отстоял, но вот битву за сына проиграл. По решению суда Андраш остался с матерью. Стрелковски мог навещать его только раз в месяц.

Выпив ещё один шот виски и закусив горстью солёных крекеров, сыщик снова посмотрел на фотографию.

«Как же это было давно. Хотя два года… Такой ли это большой срок? Два года без жены и столько же без службы в полиции», — подумалось ему.

Полицейского значка, как и многие другие копы во все времена, Стрелковски лишился по одной из самых распространённых причин в результате одного неприятного случая.

Январь 1981 года, Хобокен.

Солнце медленно, но верно, клонилось к горизонту, и вскоре должно было исчезнуть на западе, оставив напоследок красные всполохи. Город медленно засыпал после рабочих будней, но вот ночные клубы напротив — открывали свои двери для разномастных тусовщиков и людей, привыкших брать от жизни всё, но знавших о честном труде только понаслышке.

Услышав в отдалении пару пистолетных выстрелов, Мик поморщился с таким видом, будто он упал лицом в кучу навоза.

«Хобокен. Гиблое место. Депрессивные трущобы, где почти каждый день находят трупы. Даже уничтожение крупной Белой Мафии группой линчевателей в шестидесятые не сделало район сколько-либо безопаснее, потому что теперь вместо крупной и организованной группировки район тиранят мелкие банды молодых хулиганов, которые активизировались в семидесятые. Ни одно, так другое», — так описывали Хобокен на страницах местных путеводителей для туристов. Им советовали обходить этот район десятой дорогой, чтобы избежать неприятностей.

Благодаря слежке, оперативно-розыскной работе и волшебству криминалистической экспертизы Мик Стрелковски смог найти убийцу, несколько недель назад зарезавшего семейную пару и забравшего у неё все ценности.

«Чёртов крысюк! Подловил семейную пару в переулке, мужика пырнул, жену изнасиловал, потом тоже зарезал. После чего, тварь, забрал всю наличность и ценности и ушёл с места преступления как ни в чём не бывало. Совсем обнаглевший недоносок попался! В кой-то веки я начал понимать тех линчевателей, которые в шестьдесят восьмом устроили уголовной шушере праздник жизни. Такой, мать его, праздник, какой никогда не забудешь. Крутые парни были, круче многих. Жаль только их всё-таки положили. Но сам я вряд ли бы решился на такое. Слишком уж я законопослушный. Папа говорит, что австрияки хоть и ушли, но их тяга к следованию каждой букве закона осталась у нас в крови, даже в Америке», — задумался Стрелковски, предаваясь воспоминаниям по дороге к убийце.

Полицейский департамент города не стал привлекать к задержанию спецподразделения, для рядовой операции хватало и детективов в штатском. Потому Стрелковски сам отправился на задержание вместе с напарником Брайеном. Приехав, они вместе пошли за убийцей.

Тот сидел на лавочке в одном из скверов Хобокена и пил пиво «Корона».

«Отмечает очередное дело, упырь. Проклятое отродье! Небось не мог устроиться на работу и потому начал промышлять разбоем и грабежами. Самый банальный, но реальный вариант. Я ещё не видел среди них хотя бы одного гения, убивавшего по призванию ради самого процесса», — думал Стрелковски, подходя к преступнику.

— Полиция! ЛЛПД! — крикнул Брайен.

— Быстро на землю, курва! Ты арестован! Ты имеешь право… — Стрелковски начал зачитывать убийце его права. Однако молодой парняга-блондин в серой грязной куртке, надетой поверх жёлтой рубашки, достал из рукава стилет.

Стрелковски отреагировал на это очень быстро — его револьвер ударил сразу же, стоило ему завидеть нож в руках преступника.

— Твою ж мать, Майк! Ты его подстрелил! Он загибается! — закричал Брайен.

Подозреваемый вскоре скончался. А дальше стало понятно, что полицейские вышли на не того парня. Настоящего убийцу поймали через пару недель, и тот во всём сознался. Убийство непричастного человека, пусть и вооружённого и, возможно, промышлявшего мелким криминалом, получило большой резонанс и здорово подпортило и без того ужасную репутацию полицейского департамента Лас-Либертада.

К тому же, у Стрелковски с самого начала работы в отделе убийств не сложились отношения с руководством. Он невзлюбил лейтенанта Денни Росса, считая, что тот был «продажным мешком дерьма». Росс же отвечал Майку взаимностью и искал любую возможность, чтобы покончить с его карьерой. После убийства паренька в сквере Росс повесил на Стрелковски всех собак, и в результате детектив лишился полицейского значка, будучи уволенным. Некоторое время он пытался обжаловать решение начальства, доказать, что он оборонялся, но ничего не вышло. Мелкий винтик не мог противостоять крупному и хорошо-отлаженному механизму. Властный и амбициозный начальник одержал убедительную победу.

«Продажный мешок дерьма, ты всё-таки переиграл меня. Ещё бы, я облажался, и тебе выпала такая возможность. Ты раздавил меня, как вонючую букашку. Курва его мать, чёрт возьми! Давно пора было увольняться и идти в частники», — думал после увольнения Мик.

Следующие полгода Стрелковски потратил на то, чтобы получить лицензию сыщика Си-Класса. Такая лицензия сулила наиболее выгодные дела. Ему, конечно, пришлось пройти через бюрократический ад и даже сыграть «нечестно», но своего он добился.

«Оно и к лучшему. — думал сыщик, вспоминая события двухлетней давности. — Лучше быть самим по себе, чем копошиться среди властных ублюдков в больших креслах».

Едва сыщик решил опрокинуть в себя ещё один шот, как в кабинет вошла Аманда, зеленоглазая брюнетка лет двадцати восьми. Серый деловой костюм с юбкой по колено, причёска каре, серебряные серьги, очки в тонкой оправе — сколько Стрелковски помнил Аманду, она всегда приходила на работу в одном и том же образе.

— Майкл, у нас клиент. Такой приятный мужчина в самом расцвете сил. Приберись тут у себя. Надо произвести на него хорошее впечатление, если ты не хочешь прогореть.

Майкл молниеносными движениями сгрёб весь мусор, выкинув его в небольшую урну, поправил галстук и надушился одеколоном, не забыв закинуть мятную жвачку, чтобы перебить запах перегара.

Потом Стрелковски крикнул:

— Входите!

В помещении показался статный мужчина лет пятидесяти ростом выше шести футов, широкоплечий, как Геракл, с голубыми глазами и зачёсанными назад светлыми волосами. Одет он был в костюм-тройку с светло-синим пиджаком, серой жилеткой, белой рубашкой и красным галстуком. В левой руке он держал небольшой дипломат, обшитый крокодильей кожей. На носу у него сидели очки с толстой оправой. На правой руке клиента сыщик заметил дорогие позолоченные часы фирмы «Ролекс». Они так и кричали о том, что их владелец жил на широкую ногу.

Детектив также приметил, что его клиент то и дело промакивал свой лоб тканевой салфеткой с монограммой со стилизованной под инициалы букву «К». Состоятельный мужчина сильно волновался.

— Вам что-нибудь налить? — вежливо спросил Майкл, подходя к небольшому холодильничку, где хранилась выпивка на любой вкус.

— Минералки, пожалуйста. Жара просто невыносимая. — Клиент сел на мягкое кресло для посетителей.

Достав из мини-холодильника бутылку газированной воды, Майкл налил её гостю в стакан.

«Красные глаза и мешки под глазами, помятые лацканы пиджака. Волосы пусть и причёсаны, но видно, что он приводил себя в порядок впопыхах», — заметил Стрелковски, понимая, что бизнесмена явно что-то очень сильно беспокоило.

Когда потенциальный клиент осушил стакан с водой и поставил его на тумбочку у дивана, то в помещении повисло неловкое молчание. Через секунд десять его нарушил состоятельный мужчина.

— Мистер Стрелковски, я слышал, что вы хороший сыщик, и на вас можно положиться. Мистер Лайонс о вас хорошо отзывался. Он сказал что вы сделали всё, как надо. Я перейду к делу: моя дочь пропала три дня назад. Ей семнадцать лет, скоро поступать в университет. А она, негодница, пропала! Моя жена, Сара, сама не своя от волнения. Надеюсь, вы найдёте нашу дочь.

— Мистер Лайонс? Это тот строительный магнат, которому я помог с поиском одной вещички?

— Он самый. Мы с ним часто вместе играем в гольф, — ответил клиент. — Как-то раз он мне рассказал о вас за игрой. Мол, что есть один толковый сыщик, который умеет держать язык за зубами, если попросить его. Вот это ваше качество и привлекло меня в вас.

— Понятно, ваш знакомый сделал мне неплохую рекламу. Вот только вы забыли представиться. Как вас зовут? — у сыщика появилась мысль, что к нему пожаловал крупный бизнесмен из Спарклтона, но Мик хотел знать наверняка. — Я так понял, что вы тоже крупный бизнесмен, как и пан Лайонс. Я прав?

— О, где мои манеры? — смутился на секунду клиент, поправив галстук. — Джон Джеймс Кингз Четвёртый. Мой отец потратил столько сил, чтобы сделать наш город лучше.

— Хорошо, мистер Кингз. Мне, как вы поняли, нужно прояснить несколько моментов. Почему вы не заявили в полицию?

— Я же сказал, что мне нужна конфиденциальность. Дело в том, что я не хочу огласки. Это плохо скажется на моей репутации, а я очень сильно забочусь о ней. Предположим, моя дочь оказалась в чём-то замешана. Вот допустим. Такой поворот может навредить моей репутации и сказаться на моём бизнесе. А даже если и нет, и моя дочь ни в чём не замешана, то факт её побега может породить разные слухи, порочащие репутацию моего семейства. — Кингз достал из дорогого дипломата пачку с крупными купюрами, на вскидку несколько тысяч баксов, и фотографию. — Мою дочь зовут Анна, вот её фото и ваш аванс.