Diabolus ex Machina. Том II

Глава 5 — Promise

— Эй, эй, пог… — крик Кевина утонул в грохоте, когда писатель едва успел увернуться от удара чудовищным тесаком.

— Ты даже не представляешь, какая боль тебя ждёт, — гневно прорычал Руги, вытаскивая своё оружие из кирпичной стены.

— Да я помочь хочу, придурок! — с понятной обидой прокричал Кевин в ответ.

Стоило писателю упомянуть о матери палача, как тот будто с катушек слетел. Не желая ничего слушать, он сразу набросился на Кевина, обещая ему неописуемые муки и страдания. Писатель, конечно, подозревал, что психика мальчишки слегка пошатнулась от потери родного человека… Но не до такой же степени! Когда Кевин пулей вылетал на улицу, он успел серьёзно засомневаться в том, стоит ли вообще помогать этому ополоумевшему маньяку.

— Ты поможешь мне, когда сдохнешь, — с холодной ненавистью произнёс палач, замахиваясь для очередного удара.

— Башка как дыра… — писатель презрительно сплюнул, — Может хоть на секунду уймёшь свой максимализм и дашь мне сказать!?

Кевин ожидал всякой реакции на эту фразу. Но Руги, застыв на месте, будто на мгновение отключился. Его взгляд стал абсолютно пустым и безжизненным, рука с тесаком затряслась. Тряхнув головой, палач осмотрелся, взглянул на занесённое оружие, и, будто испугавшись чего — то, слегка попятился назад. Всё это время писатель лишь удивлённо наблюдал.

— Да, я… Прости, — Руги протёр лицо рукой, — Не удержался…

— Ты в порядке? — неосознанно выпалил Кевин первое, что пришло в голову.

— Рррр… Сам — то как думаешь, ублюдок!? — палач снова сорвался на крик, сделал грозный шаг в сторону собеседника, а затем вновь испуганно отшатнулся, — Прости… Я… Я будто с ума схожу…

— Понимаю, — писатель коротко кивнул, — Но пойми, я просто хочу помочь…

— Давай к делу, — резко перебил Руги, — Пока я снова не сорвался…

— Ладно, — мужчина тяжело выдохнул, — В общем, дело было так…

***

Кевин Стинг. Имя, известное почти каждому, кто интересуется литературой, что должна вызывать у людей страх. Хоррор, как его называют. Несколько литературных премий, скромное одобрение критиков, любовь поклонников — писатель знал, что его имя затеряется в истории, но его это не заботило. Он не считал себя гением. Просто стечения обстоятельств дали ему шанс, которым он воспользовался. Череда случайностей вместе с талантом и трудолюбием сделали его тем, кто он сейчас. Точнее, кем он был.

— Талант… — прогуливаясь по вечернему городу, Кевин часто размышлял вслух, — Оскорбительно ли называть творца талантливым? Равноценно ли это обесцениванию его труда, усердий? «Ты талантлив» — будто всё, что ты умеешь, появилось само собой, а не благодаря тебе.

Он всегда интересовался необычными вещами. Естественно для его профессии. Но каждый раз, когда, казалось, жизни нечем его удивить — она всегда доказывала обратное. Так и сейчас внезапные изменения в мире удивили писателя. Удивили, но не шокировали.

— С большой силой приходит большая ответственность, да? — Кевин пнул небольшой камушек в тихо протекавший рядом канал. Брызги воды красиво заплясали в закатном солнце, — Хороший всё — таки фильм был. Точнее, и сейчас есть. Или уже нет?

Часто он представлял себя героем собственных произведений. Борцом с неизведанным, что сражается со злом, докапывается до истины, какой бы жуткой она ни оказалась. Но жизнь вручила ему роль куда более… Скучную. Мир поменялся, но вокруг не было хтонических чудовищ. Не существует непостижимых тёмных богов, Вселенная не работает по устрашающе циничным, сводящим с ума законам. Нет. Просто обычные люди дорвались до необычных сил. Многие, как и полагается, незаслуженно. Мир не стал загадочнее, не стал интереснее. Он лишь стал… Честнее. Да, именно так. Честнее, прямолинейнее, не суть важно. Человеческое нутро довольно просто, и Кевин понял его давно. В каждом из нас живёт чудовище, но некоторые сдерживают его, а некоторые — нет. Не важны причины. Важно то, что ты вносишь в объективную реальность. И сейчас внутренние демоны многих людей вырвались на волю. Жутко ли это? Безусловно. Красочно? Возможно. Загадочно? Ничуть.

— И это мечта подростков — эскапистов? Сражаться против людей под маской чудовищ? — Кевин задумчиво вглядывался вдаль. Над городом разнёсся чей — то громогласный рёв. Мужчина ядовито улыбнулся — А что, собственно, поменялось?

Мир изменился, да. Но суть его осталась прежней. Откуда появилась сила? А какая разница? Это как вопрос «Откуда взялась Вселенная» — ответ на него не важен. Объективная реальность от этого не поменяется. Важно то, что эта сила, или система, ничего в сущности не поменяла. Люди, как и всегда, сражаются друг с другом. Только теперь вместо корпоративных войн и конкуренции — более грубые методы.

— Наш мир как был скучен, так таким и остался, — Кевин устало поправил засаленную куртку, — Но это не значит, что я буду бездействовать!

Он никогда не был альтруистом. Но всегда хватался за возможности. Каждое событие в жизни — маленькая история, в которой Кевин мог стать главным героем. А он любил быть главным героем. И пусть ещё вчера он помогал старухе донести сумки до дома, сегодня он сражается за то, что считает правильным. Сюжет историй лишь стал более красочным, динамичным. Смысл же их оставался прост и наивен. Но Кевину нравилось это. В его голове существовали десятки сложных, с трудом поддающихся описанию миров: их законы, догмы, боги. Когда твой внутренний мир столь запутан, простая реальность — именно то, что тебе нужно. И если его роль — просто победить плохих парней, чтобы спасти хороших, — он с удовольствием её примет. К тому же, кто будет его читать, если всех простых людей убьют?

Именно такие мысли витали в творческом разуме, когда из ближайшего дома раздались чьи — то громкие крики и грохот. Люди. Просты и мерзки, как и всегда. Край его зрения успел заметить чьи — то длинные ноги, секунду назад торчавшие из разбитого окна. Видимо, кто — то решил нажиться на воцарившемся беззаконии.

— Простой мир — простые сюжеты, — проговорил Кевин сам себе, выхватывая из кармана шариковую ручку.

Система подарила ему странную, в какой — то мере даже ироничную способность. Кевин получил доступ к так называемому «миру кошмаров» — банальное и глупое имя, писатель бы без сомнений обвинил автора этого названия в скудности фантазии. Если бы знал, кто им был. Тем не менее, связь Кевина с этим миром позволяла ему открывать разломы в это странное место, призывать оттуда предметы и существ, а последних даже зачастую контролировать. Немало времени он потратил на изучение своих новых сил, но так и не смог понять их суть до конца. Однако сейчас это не имело значения — Кевин обладал мощью, знал, как её использовать и для чего. А потому наглых грабителей ждала довольно неприятная участь. Кошмарная, как бы сказал писатель.

***

— Зачем ты мне это всё рассказываешь? — непонимающе спросил Руги, чья рука до дрожи сжимала тесак.

— Я… Да, прости, — Кевин только сейчас осознал, что увлёкся, — Просто хотел, чтобы ты…

— К делу! — палач гневно вонзил клинок в землю, не без труда сдерживая гнев.

— Хорошо, — писатель выдохнул, собрался с мыслями, а затем затараторил, будто подгоняемый кем — то, — В твой дом вломились грабители. Я их убил, но они успели очень сильно ранить твою мать. Я не мог ничем ей помочь, единственный способ её спасти был затащить её в мир кошмаров. Я это сделал, потом обыскал дом, узнал о тебе, наблюдал за тобой, узнал кто ты и что умеешь. А потом…

— Что ты сде… — Руги буквально проглотил рычащую ненависть, оборвав себя на полуслове, — Если ты сделал… Это. Из благих побуждений… Почему не вытащишь её оттуда? И как вообще это ей поможет, ублюдок!? — последнюю фразу юный палач буквально прокричал.

— Понимаешь… Не всё так просто, — Кевин неосознанно попятился назад, выставив руки в примирительном жесте, — Этот мир — очень странное место. Я днями изучал его, и кое — что понял. В нём не существует такого понятия, как смерть. Если чьё — то тело гибнет — существо сразу перерождается, но в более… Кошмарную, так скажем, форму. Причём новый облик, судя по всему, зависит от страхов погибшего. Твоя мать умирала, Руги, и я решил спасти её… Вот так. Да, так себе помощь, но уж лучше, чем ничего не делать!

— Хорошо… Допустим, — палач наконец сумел более — менее взять себя в руки, хотя его голос всё ещё подрагивал, — Тогда почему ты не вытащишь её сюда?

— Я не могу просто так взять и вытащить из этого мира всё, что мне вздумается. Действие рождает противодействие, слыхал? Тут аналогичный принцип. Обитатели этого места не особо хотят его покидать, мне приходится вырывать их оттуда силой. И чем могущественнее сущность — тем труднее её призвать, — Кевин на секунду замолчал, будто обдумывая следующие слова, — Руги, твоя мать… Судя по всему, она боялась чего — то очень сильно. Я пытался её призвать, но встретил такое сопротивление, что мне это чуть не стоило жизни. Она… Она уже не человек, даже близко нет.

— Тварь… Получается, ты убил её!? — гнев Руги снова начал прорываться наружу, чудовищный тесак опять поднялся над землёй.

— Да хватит меня перебивать! — не выдержал уже Кевин, — Личность существа сохраняется! Затуманенная, но сохраняется! И даже, мать твою, не спрашивай, как я это узнал! Твоя мать — это твоя мать! И ты нужен ей! Она потеряна и испугана, не знает, что ей делать! Представь себе, что ты умер, а потом стал чудовищем! И тебя ещё какой — то хрен пытается затянуть в странного вида разлом! Пойдёшь туда добровольно? Я сильно сомневаюсь, — писатель устало выдохнул, — Руги, я понимаю, что поступил ужасно. Я выбрал наименьшее зло, но это всё ещё зло. Жалею я об этом? Нет, но ошибки нужно исправлять. Ты хочешь ей помочь, я хочу ей помочь. Так может нам стоит действовать вместе, а не здоровенной железкой махать?

Палач помрачнел на глазах. Без каких — либо движений или звуков он стоял, понурив голову. По окровавленному лицу прокатилась одинокая, полная боли слеза.

— Что ты предлагаешь? — безжизненным тоном спросил Руги.

— Сразу бы так, — Кевин раздражённо сплюнул, — Значит, слушай. Я могу закинуть тебя в мир кошмаров, ты найдёшь свою мать, убедишь её последовать моему зову, и я вас обоих вытащу. Всё просто.

— А если она меня не узнает? — голос, что ещё недавно сочился ненавистью, сейчас звучал понуро и обессиленно.

— Скорее всего, так и будет, — писатель задумчиво смотрел сквозь собеседника, — Тогда тебе нужно ослабить её, чтобы я мог вытащить её насильно. Да, Руги, тебе придётся с ней сразиться. Я не буду тебе врать в этом плане. И прежде, чем ты спросишь: найти её будет легко. Мир кошмаров — странное место. Понятие пространства там весьма абстрактное. Просто иди вперёд — и найдёшь то, что ищешь.

Закончив, наконец, говорить, Кевин шумно выдохнул. Все эти события лежали на его душе многотонным камнем, сбросить который было серьёзным облегчением.

— Когда начнём? — с особой, твёрдой как сталь, обречённой решимостью спросил Руги.

— Да хоть сейчас, — писатель слабо улыбнулся, — Чем быстрее с этим разберёмся — тем лучше.

— Тогда открывай свой разлом, — палач перехватил поудобнее оружие, в его глазах плясали огненные блики, — Если нужно сразиться с мамой, чтобы спасти её — я это сделаю.