Diabolus ex Machina. Том II

Глава 7 — Dance of Death

Обыкновенный деревянный крест. Переживший многое Руги находил ироничным то, что такая безобидная вещь вызывает у него непреодолимый страх. Даже подойти к трухлявому надгробию было для него той ещё задачей. Вот только… Что теперь?

Но задуматься палачу не дали слабые, едва заметные вибрации под ногами. Он покрепче перехватил тесак, готовый к чему угодно. Толчки усиливались, и через мгновение из — под бурой земли, разбрасывая вокруг комья грязи, с хриплом вырвалось нечто. Мёртвое, наполовину сгнившее тело женщины, из пустой глазницы которой торчали извивающиеся черви. После всего увиденного в этом мире, впечатлить Руги это, казалось бы, ужасное зрелище, попросту не могло. Но вот то, что оживший труп держал распухшими руками крупный каменный крест, практически с него самого размером, заставило прищуренные глаза палача слегка расшириться.

Что — то хрипло булькнув, нежить с лёгкостью дельфина нырнула обратно под землю. Снова вибрации, теперь куда сильнее, и вновь в воздух поднимаются сгустки мёртвой почвы — страшилище показалось совсем рядом, практически в упор к Руги. Но не успел мертвец замахнуться чудаковатым оружием, как его разлагающееся тело превратилось в бесформенную, отвратительную кашу из мяса, крови и гноя. Палачу хватило одного удара.

Уронив на себя каменное надгробие, мертвец, а точнее то, что от него осталось, медленно «затекло» в яму, из которой только что выпрыгнуло. Воцарилась гнетущая тишина, и только завывания ветра и капающая с тесака кровь разрушали её.

— Что — то не так… — обеспокоенно пробормотал себе под нос Руги, судорожно оглядываясь по сторонам. Чутьё говорило, буквально кричало, что сейчас произойдёт что — то ужасное.

Земля вновь задрожала. Неожиданно деревянный крест, доселе стоявший неподвижно, зашатался, а затем начал медленно погружаться в бурую почву. Палач даже не успел среагировать на происходящее, как ощутил мёртвую хватку на своих ногах — посиневшие руки, торчавшие из — под земли, жадно вцепились в Руги, как голодающий в кусок хлеба. Но грубая сила и здесь оказалась решающей — без труда вырвавшись из захвата мертвецов, оторвав последним несколько пальцев, палач неуклюже отпрыгнул в сторону, громыхнув тесаком по безжизненной земле.

И в ту же секунду оттуда, где только что стоял палач, в воздух взметнулись килограммы грязи, заставив Руги прикрыть уязвимые глаза рукой. С утробным, многоголосым рыком что — то устрашающее распрямляло своё бесформенное тело. Смахнув почву с лица, палач приготовился принять бой с тем, во что превратилась его мать. И юное лицо дрогнуло, стоило ему увидеть стоявшее перед ним чудовище.

Существо состояло из бурой, уродливой массы мёртвых тел, крестов, гробов и надгробных плит. Весь этот ужас хрипел, кряхтел, чавкал и двигался, пока не принял форму, отдалённо напоминающую гигантскую, торчащую из земли человеческую руку, на ладони которой едва угадывались черты женского лица, которое Руги тут же узнал.

— Мама? — шокировано прошептал он.

Ответом ему был лишь хриплый, оглушительный визг, от которого болезненно запищало в ушах, а затем огромная рука всей своей массой навалилась на палача, что даже не успел ничего сделать. С оглушительным грохотом чудовище рухнуло, прижав Руги к земле.

***

За окном — солнечный день. В просторной комнате сидит молодой человек, задумчиво уставившись в пустое место. Его голову вновь одолевали тяжёлые, практически навязчивые мысли:

«Что стало с людьми? Почему они такие отвратительные? Даже зная, что не правы, продолжают стоять на своём, хотя в этом даже нет никакого смысла. Зачем?»

Дверь тихо открывается, на пороге стоит улыбающаяся женщина в возрасте.

— О чём думаешь, мыслитель? — нежно спрашивает она.

— А? — Руги испуганно оборачивается, будто не ожидал такого вопроса, — Да так… Обо всём…

— Понятно, — тёплая улыбка становится немного шире, — Кушать будешь?

— Конечно! — юноша буквально срывается с места, как ошпаренный — за день он сильно проголодался.

— Ну тогда пойдём! — с ноткой юношеского задора в голосе отвечает его мать.

***

Марево странного видения рассеялось, возвращая палача в жестокую реальность, где его изо всех сил вдавливали в землю кресты, гробы, и ожившие мертвецы, что без толку пытались вгрызться в защищённое системой тело. Гнев вперемешку с адреналином заставили тело двигаться само собой — неуклюжий, но мощный взмах тесаком лёжа, а потом резкий подъём прыжком, дробящий камень и плоть, что прижимали Руги к земле. Затем ещё два широких, уверенных взмаха — огромное лезвие не без труда проходит сквозь омерзительную, чавкающую и хрипящую массу.

«Слишком слабо…» — проскочила мгновенная мысль в голове палача, а руки уже привычным образом сами вонзили побагровевший тесак в землю.

Хоть Руги и не видел этого сквозь безумный калейдоскоп перед глазами, но вокруг него из земли вырвались верные, обросшие шипами цепи, что, как и всегда, подобно живым щупальцам, начали хватать, сдавливать и рвать всё, что пыталось причинить их хозяину какой — то вред. Кровь и гнилое мясо смешались с каменным крошевом и деревянными щепками, а в окружающую его какофонию палач даже не вслушивался — он просто прорубал себе тесаком и цепями путь вперёд, из этого зловонного голема.

Когда же сквозь бесконечные тела и камни показался приглушённый дневной свет — Руги тут же выстрелил цепью из руки. Закрепившись ею за землю, он всей своей физической мощью вытягивал себя из захвата чудовища, пока наконец, разбрасывая во все стороны куски мяса и камней, не грохнулся на холодную почву. Не успел палач перевернуться на спину, как существо сзади вновь истошно завизжало и, перебирая громадными пальцами, начало поспешно отступать в дыру, откуда лишь недавно вылезло.

Руги испуганно глядел вдогонку чудовищу. Затуманившая разум хватка адреналина ослабла, и палач вспомнил, что перед ним пусть и изменённая, но всё ещё его мать.

— Мама! — обеспокоенно крикнул Руги, ринувшись к зияющему отверстию.

Но стоило ему вглядеться во тьму — как вместе со зловонным потоком воздуха оттуда вылетел гигантский, сжатый кулак. Огромная сила подбросила палача, неприятное чувство бесконтрольного полёта быстро сменилось громким, раскалывающим асфальт ударом. Руги пролетел с десяток метров, потеряв немалое количество здоровья, но даже не это было наибольшей проблемой — от неожиданности палач выпустил из рук свой верный тесак. Взгляд забегал из стороны в сторону в поисках оружия, но ненамеренно остановился на чудовище, что теперь полностью показало себя. Со страшным грохотом гигантский, уродливый голем из мёртвых тел и элементов кладбища вырывался из — под земли. Вся впадина на месте дома оказалась одной огромной могилой для этого существа. На руках, одна из которых была куда сильнее обезображена усилиями Руги, снова прорезались вопящие от ужаса лица его матери, составленные из трупов и металлических ограждений.

Палач взглянул на голову чудовища, и тут же его разум захлестнули воспоминания.

***

Это произошло зимой. Очередной экономический кризис лишил работы многих, в том числе и семью Руги — родители едва сводили концы с концами, денег часто не хватало даже на еду. И пока отец отчаянно пытался найти работу, мать всю себя посвящала маленькому сыну, ведь, как она считала, он должен вырасти нормальным человеком, несмотря ни на что.

Тем вечером они вдвоём прогуливались по зимнему городу, смотрели на плывущие по каналу льдины и весело кидали друг в друга снежки. Мать Руги, несмотря на худощавость и нездоровую бледность, была всегда улыбчива и практически светилась материнским теплом — сын был для неё смыслом жизни. А маленький мальчик не особо задумывался о тяжестях жизни, о кризисе. Самой большой проблемой для него была временная пустота в холодильнике, но даже тогда он не капризничал. Два небольших солнца, что светили, несмотря на все невзгоды. К сожалению, их отца нельзя было назвать таким же.

Тишина в доме сразу насторожила молодую женщину. Но улыбка не покидала её до последнего. До момента, когда её сын обеспокоенно сказал:

— Мама, мама! Тут папа висит!

Тот день изменил её жизнь навсегда. Её любимый сдался: потеря работы, подступающая нищета, голод — всё это сломало его. В предсмертной записке он писал, что не смог выдержать такую ношу. Что он подвёл свою семью. И мало кто знает, каких усилий стоило матери Руги не опустить руки тогда, продолжить жить.

Но мальчик видел страдания матери. Он никогда не был так близок с отцом, а когда его не стало… Что — то изменилось в молодой душе. Будущий палач упрекал себя за то, что не чувствовал скорби на похоронах. Что чувствовал нечто странное, неприятное при виде его безжизненного тела. Со временем это превратилось в ненависть к оставившему его родственнику.

— Чёртов эгоист, — говорил Руги сам себе, — Оставил нас с мамой, ещё и чуть не убил её горем!

И сейчас эта томящаяся в глубине души ненависть резко всплыла наружу.

***

Бледное, безжизненное, устрашающее. Ровно такое, каким лицо отца врезалось Руги в память. Голова голема смотрела на палача безжизненным глазами его давно мёртвого родственника. Лицо, что вызывало лишь неподдельный ужас у его матери, сейчас принадлежало тому монстру, в которого она превратилась. Но у Руги это вызывало совершенно иные эмоции. Кулаки до тряски сжались от злости, взгляд пылал ненавистью.

— Ты… — подобно зверю прорычал палач, выпуская из каждой руки багровую цепь.

Его ноги лишь сильнее припали к земле, когда рука отвратительного гиганта занеслась для сокрушительного удара. Ей навстречу выстрелили не две, а целый рой цепей — щупалец, что рвали плоть и дробили камни с костями, но и это не смогл о остановить неудержимую силу. Подобно тому, как человек смахивает муху, чудовище смело Руги, отправив того в недолгий полёт до трухлявого забора ближайшего дома. Пробив собой полусгнившие доски, палач на полной скорости влетел в угол здания. Потеряв пару кусков себя, кирпичная стена, тем не менее, стойко выдержала попадание заляпанного кровью и внутренностями Руги, которого буквально трясло от злости. Спустя секунду на землю опали и многочисленные цепи, что торчали из рук, подобно иглам дикобраза, разрывая рукава куртки на лоскуты.

И прежде, чем великан успел повернуть свою бесформенную тушу к палачу, последний кое — что понял и заметил. Тесак, который уже стал чуть — ли не продолжением тела Руги, валялся прямо у стонущих и хрустящих ног врага. Достать его будет непросто. Но! До затуманенного скорбью и гневом разума, наконец, дошла очевидная вещь — он не в родном мире. Нет риска навредить невинным людям. Вокруг бродят одни чудовища, а значит…

— …Значит можно не сдерживаться! — палач закончил мысль вслух, сорвавшись на крик. Опавшие было цепи зазвенели и закружились вокруг хозяина с новой силой. Из тела казавшегося хрупким юноши начали буквально вырываться металлические прутья, шипы, целые багровые пластины — он будто обрастал бронёй на глазах. Хруст и лязг ознаменовали конец чудовищной трансформации, когда спину сгорбившегося палача украсила огромная циркулярная пила, «произраставшая» прямо из позвоночника. И как только контроль над собственным телом вернулся Руги, на границе сознания проскочила мысль: