Diabolus ex Machina. Том II

Глава 4 — Killphase

Панически оглядываясь назад, мужчина в грязной одежде бежал вперёд. Изо рта вырывалось испуганное, прерывистое дыхание, а из широкого пореза на боку лилась кровь. Споткнувшись о жестяную банку, беглец всем телом налетел на проржавевшую дверь, как можно быстрее открыл её и юркнул в темноту здания.

— Твою мать, Рич, какого хуя!? — испуганно вопросил громила, когда его испуганный и раненый товарищ буквально ввалился в узкую комнатушку.

— Брюс… Нас… Нас нашли… — задыхаясь и постанывая от боли, беглец едва держался на ногах, — Всех… Убили… Как шавок… Я… Я один убежал!

Охранник на секунду замолчал. Сплюнув на пол, он дёрнул затвор пистолета — пулемёта, после чего медленно, почти по слогам спросил:

— Ты что, привёл их сюда?

Побледневший беглец на мгновение перестал дышать. Кажется, он осознал, что натворил, уже слишком поздно.

— Ты больше мне не нужен, — кто — то пинком выбил ржавую дверь с петель, а затем спину выжившего проткнул крупный, грубый клинок, показавшись из груди вместе с фонтаном крови.

Хриплый предсмертный вопль беглеца заглушила короткая огнестрельная очередь, ответом на которую стал размашистый, насколько это было возможно, удар, разделивший тело громилы на две неровные, разбрасывающиеся скользкими внутренностями половины. Смахнув попавшую в глаза кровь, убийца, таща по полу монструозный тесак, выбил следующую дверь. За ней оказалось просторное, напоминающее бар помещение. Несколько десятков пар глаз сошлись на окровавленном вторженце, а через секунду комната утонула в ругани, щёлканье затворов и стрельбе. Глухой удар тесака о пол — и к какофонии присоединился звон цепей, хруст костей, и чавканье мяса.

Огромный клинок безжалостно рубил вопящих бандитов на куски, а его владелец лишь отмахивался от пуль, словно от надоедливых насекомых. Кто — то в исступлении бросился на палача с ножом — быстрый удар по скуле, и вот смельчак валяется на полу без сознания. Побагровевший от запёкшейся крови кроссовок дробит хрупкий череп, моментально лишая человека жизни. Палач не спешил — словно выполняя рутинную работу, он неспешно подходил к каждому, кого не достали багровые цепи, даруя им судьбу ещё более ужасную. Пронзание железным прутом, дробление хребта тесаком, разделение надвое острым лезвием — преступники познали на себе почти все приёмы беспощадного вестника Справедливости.

Наконец, последний живой стрелок, с хрипом пытаясь наполнить воздухом разорванные лёгкие, испустил дух. Багровые цепи исчезли, наступила гнетущая тишина, прерываемая лишь капающей со стен и потолка кровью и дыханием палача. Постояв неподвижно пару секунд, он осмотрелся: в заваленной уничтоженной мебелью и изуродованными телами комнате не было других выходов. Значит, никто из преступников не выжил.

Вонзив тесак в красный пол, Руги обессилено уселся на чей — то ещё тёплый, обезглавленный и четвертованный торс. Отпустить одного из бандитов, чтобы он привёл палача к своему «логову», однозначно было хорошей идеей. Но почему — то Руги не ощущал никакого удовлетворения от исполнения своего долга. По — хорошему, он должен был осудить каждого из них по правилам Справедливости. Но ему было плевать. Душа пустовала от потери самого дорогого для него человека. Где сейчас его мать? Куда она делась? Он пытался искать её. Но всё безуспешно. Палач отчаялся, попытался уйти с головой в кару провинившихся — но это не помогает. Что ему делать теперь? Руги терялся в собственных мыслях и стремлениях. Казавшаяся простой жизнь резко усложнилась, не давая палачу подстроиться под новые правила. Он был потерян и подавлен, цель жизни — служение Справедливости — больше не была для него путеводным маяком.

Неожиданные шаги заставили палача отложить тяжкие думы. Быстро достав тесак из пола, он перехватил его двумя руками, в любую секунду готовый наброситься на внезапного противника.

— Гхм… Руги, я полагаю? — раздался негромкий, полный неловкости мужской голос.

— Откуда ты знаешь моё имя? — голос юноши растерял всю былую наивность и сейчас обжигал сталью.

— Это… Долгая история, — в проходе показался мужчина средних лет с аккуратной причёской, одетый в коричневую куртку. Он нервно вертел в руке шариковую ручку, — Но прежде разреши мне доказать, что ты можешь мне доверять. Хорошо?

Руги лишь коротко кивнул. Странный тип пробудил в нём неподдельный интерес, заставив вынырнуть из пучины собственного сознания. Оперев тесак о пол, но не выпустив его из рук, палач лишь молча наблюдал за происходящим.

— В общем, скоро сюда придут товарищи этих… Эм… Людей, — теперь незнакомец быстро щёлкал ручкой, будто пытаясь успокоиться, — Я с ними разберусь. Просто, хочу доказать, что я тебе не враг.

— Как тебя зовут — то? — холодно спросил Руги, хотя его глаза светились заинтересованностью.

— Кевин… Кевин Стинг, если быть точным. Писатель, — представился мужчина, а уже через мгновение за его спиной раздался беспорядочный топот и ругань, — А вот и они…

Сказав эти слова, Кевин сделал странное движение рукой, будто разрезая пространство шариковой ручкой. На удивление инструмент действительно создал в воздухе нечто, напоминающее источающую оранжевый свет рану на теле мироздания. Спустя секунду из разлома послышался утробный, хриплый рык, и с отвратительным звуком оттуда буквально вывалилось нечто, отдалённо напоминающее уродливую, сморщенную собаку. Пискнув от удара о пол, существо неторопливо поднялось на четыре массивные лапы, отряхнулось и выжидающе уставилось на писателя. Животное, если его можно было так назвать, выглядело устрашающе: чёрная, будто опалённая кожа, изуродованная многочисленными язвами, непропорциональная, трёхглазая морда, и уродливая, больше похожая на крокодилью, пасть, из которой безостановочно капала слюна. Тварь будто была воплощением кошмаров человека, что боится собак, самим олицетворением этой фобии.

Дверь, что ещё недавно чуть не сорвали с петель пинком, снова постигла эта участь. Но в этот раз внутрь ввалился не палач, а монструозный бугай, держащий в двух руках кусок вырванной из здания арматуры. Его неестественный рост и видоизменённая, звериная морда, явно говорили о том, что он тоже был одарён системой. Из — за спины громилы показались несколько обычных людей с огнестрелом в руках, что на фоне своего, по всей видимости, главаря, казались совсем небольшими и безобидными.

— УБЬЮ! — взревел бугай, замахиваясь импровизированным оружием.

В то же мгновенье уродливый пёс злобно зарычал и без малейшего разбега сиганул вперёд, широко раскрыв пасть. Громила, что, казалось, вот — вот обрушит всю свою мощь на хрупкого писателя, в последний момент выставил арматуру перед собой, защищаясь от чудовища. Каким же было его удивление, когда тварь пролетела мимо, будто не замечая мускулистой туши. Сзади раздались крики и стрельба, к которым вскоре присоединился предсмертный хрип, вырвавшийся из разодранного горла.

Кевин мгновенно воспользовался замешательством. Перехватив ручку на манер ножа, он провёл на полу линию между собой и врагом, отпрыгнул назад. Бугай глядел на противника непонимающим взглядом — все эти действия казались ему абсолютно бессмысленными. Тем не менее он, громко взревев, перехватил арматуру на манер копья, и, без особых затей, швырнул его в явно не ожидавшего подобного писателя. Судорожно прочертив полосу в воздухе, он создал перед собой преграду — обезображенное человеческое тело, больше похожее на освежёванный кусок мяса. С чавканьем длинная железка прошила щит из плоти, добралась до Кевина и, лишая его немалого количества здоровья, отбросила назад. Писателю пришлось постараться, чтобы не упасть к ногам спокойно наблюдавшего за бойней Руги.

— Паскуда… — процедил сквозь зубы Кевин, отбрасывая в сторону защитивший его труп вместе с окровавленной арматурой.

А между тем сам громила неожиданно встал на четвереньки, из — за чего окончательно перестал походить на человека. Пригнувшись, он оттолкнулся от пола всеми четырьмя конечностями, отправляя себя в довольно неуклюжий, но дальний полёт. Линия, ранее начерченная Кевином, превратилась в расщелину, из которой к бугаю потянулись опалённые человеческие руки, пытаясь схватить того. Но безуспешно — огромная туша неостановимым бронепоездом пронеслась над ними, со всей скоростью и мощью столкнувшись с писателем. Точнее, попытавшись это сделать. За секунду до столкновения перед взмахнувшим ручкой Кевином появился очередной разлом, из которого показался кусок какой — то проржавевшей, но очень острой металлической конструкции. Под аккомпанемент предсмертного вопля последнего из своих помощников, громила налетел на ржавые шипы, что обратили его собственную силу против него самого. Треск рвущейся кожи и плоти — и спустя мгновение разлом вместе с острыми железками исчез, а на пол повалилось бездыханное и обезображенное тело казавшегося грозным бойца, лицо которого превратилось в неприглядное, багровое месиво.

Кевин облегчённо выдохнул. Враг оказался куда слабее, чем выглядел — ему хватило всего одного удара. Взгляд писателя переместился на чудовищную собаку, что как раз принялась усердно поедать ещё тёплые трупы бандитов, физиономии которых обезобразила гримаса неописуемого ужаса. Стоило зелёным глазам сойтись на твари, как та сразу прекратила трапезу и, разочарованно хрипнув, подошла к своему хозяину. Тот без каких — либо сантиментов вонзил оказавшуюся крайне острой ручку прямо в голову существа — раздался приглушённый писк, а затем тварь шумно повалилась на пол. Уродливое тело почти сразу растворилось в воздухе, оставив после себя лишь облако оранжевой дымки.

— Эти твари не должны жить в нашем мире, — поспешно ответил Кевин на немой вопрос Руги.

— Ладно, хватит. Зачем весь этот цирк? — с подозрением спросил палач, что за всё время короткого боя даже не поменял позы.

— Ну… Я должен был доказать свои намерения делом. Ибо сказать я должен… Не самые приятные вещи, — вновь замялся Кевин, покручивая в ладони окровавленную ручку.

— Я слушаю, — холодно сказал Руги, хотя глаза его выдавали заинтересованность.

— Ну… Знаешь… Так, ладно! — писатель неожиданно стукнул самого себя по щеке, — В общем… Я знаю, куда делась твоя мать.

***

— Да даже моя бабушка стреляет лучше вас, железных дуболомов! — задорно кричал Луи, превращая очередного робота в искрящийся металлолом своим саксофоном, — И это учитывая то, что она год как умерла!

Пока Стронгарм как берсеркер носился от одного врага к другому, показывая им всю мощь своего инструмента, его товарищ действовал немного элегантнее. Уклоняясь и защищаясь от жёлтых трассеров, Вайтснэйк обрушивал на роботов всю свою красочную, музыкальную мощь.

— Jawbreaker! — пропел металлист, ударяя по струнам.

В ту же секунду со стороны ближайшего стального воина послышался треск стекла, резво сменившийся скрежетом металла — его прямоугольную голову попросту разделило надвое невидимой, устрашающей силой. Будь на его месте человек — его верхнюю челюсть попросту бы отделило от нижней, соответствуя имени этой способности.