Чужое сердце или проклятуха поневоле

Глава 11: Пепи, где твой чулок?

Ну конечно! Размечталась! Ещё бы меня оставили в покое, как бы не так. Но раньше меня хотя бы беспокоили во сне, а теперь я слышу голоса и во время бодрствования, хотя бодрой меня в последнее время можно назвать с натяжкой. А может, у меня того, кукушечка не в порядке, с учётом последних событий я бы не удивилась. Способность удивляться вообще у меня утрачивается с пугающей скоростью. Удивиться чебугремлину я ещё могу, а вот собственному сумасшествию — уже нет. С другой стороны, нельзя исключать, что первое — естественный продукт второго.

— Соня, ну что ты ерунду городишь, — вмешался в мои раздумья голос Бородина внутри моей многострадальной черепушки.

— Витя, заходи! — просто-таки проорала я дурным голосом.

— Ну и зря. Спокойно бы поговорили сначала вдвоём, — не одобрил моих действий «брат по разуму».

Ответила бы я ему, что он никак не ассоциируется у меня с понятием «спокойно» ни в каких измерениях, но это означало бы снова вступить в диалог, чего хотелось избежать. Дверь в комнату приоткрылась и на пороге появились двое из ларца, нет, ну не одинаковых с лица, конечно, но что-то общее в выражении их глаз точно было. Несомненно, схожесть можно было проследить ещё и в характере, и в умении появиться не вовремя где бы то ни было. Мой наставник, цепким взглядом оглядев комнату, хотел что-то сказать, но не успел, так как Хан, принял стойку охотничьей собаки, и самоотверженно начал на меня рычать.

Ну вот, началось утро со скандала, а так хорошо общались…

— Рома, что здесь происходит? — удивил меня «с разбега» брат Бородина.

Хан продолжал скалиться, выгибаясь в стойку перед броском. Шикарный мех пса приподнялся, даже, можно сказать, вздыбился и распушился, так чтобы животное занимало больше места в пространстве.

Мне кажется, или он действительно собрался меня укусить?

— Рома, я спрашиваю, что здесь происходит и откуда рядом с Соней взялся боря? — на этих словах мой ночной гость с треугольными зубами выпрыгнул из-под одеяла с шипением и оскалился.

— Простите, а я вам не мешаю? — вклинилась моё чувство справедливости, чтобы обозначить как-то моё охреневшее присутствие.

— Соня? Ты что, сейчас в сознании? — Витя выглядел таким беспомощным, сказав эти слова, будто заплатил за чашку кофе 800 рублей, а ему принесли бардомашку из растворимого цикория и тухлой воды.

— Почему тебя это удивляет, если вот она я, сижу перед тобой, практически в неглиже и веду осмысленную беседу? — уточнила, почесав указательным пальцем шею, которую щекотали свалявшиеся за ночь волосы.

— Он эмпат, Сонечка, он сейчас чувствует меня, и обычно это значит, что ты находишься без сознания, — это уже проявился голос Бородина в моей голове.

— Что значит обычно? — возмутившись, спросила я у него там же, сохраняя молчание в диалоге с Витей.

— Ну, скажем так, твой закоренелый лунатизм нередко выливался в наши встречи с твоим куратором, так собственно ты и оказалась в нашем любимом институте, — подтвердил кое-какие мои догадки Роман.

Пока мы вот так болтали в голове с Бородиным, Витя продолжал молча, но напряжённо ждать ответа, а вот недочебурах, наоборот, успокоился, а Хан по-прежнему держал острую позу готовности к обороне или наступлению, кто его разберёт, этого пса.

— Я жду!— не выдержал Витя.

— Да в сознании я, — бросила зло,— и твой Рома тоже тут, у нас с ним, похоже, вечеринка с гостями, если хочешь, то можешь присоединиться, пусть и припёрся без приглашения.

Витя и Хан всё ещё смотрели на меня с неодобрением, но, может, не на меня, а на моего нового знакомца с треугольными зубами. Шипел недочебурах, конечно, довольно угрожающе, даже напомнил мне бывшую уличную кошку нашей соседки по даче. Не хотела бы я проверять на остроту эти акульи зубки. Лучше будет, если получится ситуацию разрядить.

— Не вздумай снова упоминать борю в разговоре, — нарушил ход моих мыслей голос Бородин.

— Почему?

— Это не имя, это собирательная кличка как типа Барбос или Шарик для собак, но для чумовых. Сокращение от Болезни-Раны-Язвы. Чумовые считают это унизительным прозвищем, — быстренько ввёл меня в курс дела голос в голове.

— Софья, мне бы поговорить с Романом, — опомнился, наконец, Витя.

— Ну так вперёд, что тебе мешает, если он тут, — пожала я плечами.

— Конфиденциально.

— И как ты себе это представляешь? Мне заткнуть уши, выйти из себя или потерять по заказу сознание?

Витя, кажется, понял, что сморозил глупость. На его почти симпатичном лице отразилось недоумение. Кстати, сегодня от него уже не воняло диким мустангом, и одет он был подходяще ситуации, не в одни труселя. Мой наставник облачился в полевую форму института, что-то среднее между военным камуфляжем и спецовкой известного археолога с хлыстом и фамилией Джонс. У меня в рюкзаке тоже должен быть такой комплект, остальная одежда, если её и погрузили, осталась в поезде. На Вите этот наряд смотрела как родной.

В мыслях снова запрыгали вразнобой события последних дней. Змей-душитель, исчезнувший Гена, наёмник в поезде, голоса наяву, чебугремлин с акульими зубами и отвратительные консервы на ужин.

— Разве у меня акульи зубы? — послышался голосок поблизости.

— То есть от чебугремлина он не отказывается — хохотнул у меня в голове голос Романа.

— Так, давайте как-то учитывать, что не все из присутствующих читают мысли, — подал голос мой наставник.

— Ой ли, — неоднозначно съязвил мой пушистый ночной знакомый.

— Просто вспоминала о последних событиях, — решила вслух примирить всех я.

— Боря тебе угрожал? — на этих словах Вити я снова услышала шипение сбоку, издаваемое чумовым.

— Не надо так его называть, видишь не нравится чело…ммм, товарищу, — предупредила я своего куратора, припомнив слова Бородина.

— Да! Я же не зову тебя «мешок из кожи с внутренностями», — добавил чебугремлин.

Всё время пока мы беседовали со всеми по отдельности или одновременно, Хан не сдавал своих позиций. Он переминался с лапы на лапу, скалился и шумно дышал, дыбил шерсть, фыркал, раскачивал хвостом. Пёс волновался, но активных действий не предпринимал. Его теперешний хозяин вёл себя спокойнее, но тоже был заметно напряжён.

— Хан, спокойно, пока всё в порядке, — несмотря на хорошо скрываемую собственную тревогу попытался успокоить хаски Виктор.

— А ну, все, отставить панику,— гаркнула я командным тоном, о наличии которого ранее не подразумевала.

Хан прижал уши, резко сел на свой пушистый бампер и замер. Ну да, нетрудно догадаться, что гаркнул на самом деле Бородин, воспользовавшись моими голосовыми связками, пока я рассматривала свежевыбритый фейс его брата.

— Однаааааако, — только и выговорил Витя.

Я промолчала. Во-первых, мне самой ещё было непонятно, как в такой ситуации подобающе выразиться, во-вторых, я была возмущена, что первым делом после пробуждения куратор не проверил в порядке ли возможная жертва покушения, а пошёл мыться. От Вити едва уловимо пахло гелем для душа и неизменным маскулинным дезодорантом, который должен был называться как-то типа «Мишка в хвойном лесу», если отталкиваться от композиции запахов. Даже каштановые волосы куратора ещё не успели высохнуть, если присмотреться.

— Ты бы предпочла, чтобы он снова заявился к тебе, попахивая настоящим мужчиной? — хихикнул в голове голосок чебурахиша.

— При чём тут это? Просто ко мне же мог кто-то пробраться в номер ночью, надругаться, или чего похуже, а он с утра даже не заглянул одним глазком, а он пошёл мыться, не проверив в порядке ли я.

— А кто-то и пробрался, — напомнил голос Бородина.

— Кстати, а у этого, кого-то есть имя? — всё ещё раздумывала я у себя в голове.

— Можешь звать меня Пепи, — отозвался чумовой.

— А где твой длинный чулок? — спонтанные шутки никогда не были моей фишкой.