Чужое сердце или проклятуха поневоле

Глава 22: про гриб животворящий

Я почувствовала шевеление поблизости и через мгновение рядом с моей рукой, разыскивающий пульс Вити, появилась собачья морда. Пёс, который совершенно точно уже перешёл в разряд моих друзей, сейчас был всецело поглощён улучшением самочувствия нынешнего хозяина. Когда Хан принялся самоотверженно лизать Вите лицо, стало уже по-настоящему тревожно. Не мог же наставник умереть? С его стороны это было бы настоящим свинством. Да и двух мертвецов моё сонное царство уже точно не потянет. А то, что наставник первым делом заявится ко мне в сон, если действительно умер, отчего-то сомнений не было. Я не была уверена, что нащупала пульс, возможно, это мои собственные руки дрожали, но хотелось верить, что пальцы почувствовали именно биение сердца.

— Да живой он, живой, просто из грибницы рано вытащили, да он ещё и все силы слил, дурак, — услышала я откуда-то сзади знакомый голос.

Хан оторвался от хозяина и мгновенно зарычал. Маленькая юркая тушка взбежала по моей спине на самую верхнюю точку из сейчас доступных. Ну, наконец-то!

— Пепи!

— Во всей красе, — отвесил мне поклон чумовой.

Хан не переставал рычать, позабыв об «исцеляющем» вылизывание хозяина. Никаких активных действий пёс не предпринимал, как и в прошлый раз, но был напряжён и готов к броску. Мне вдруг подумалось, что может это так Хан выражает свою гражданскую позицию, такую же как и у хозяина. Витя чумовым не доверял, о чём и поспешил бы напомнить, будь в сознании, но сейчас лежал на спине, не двигаясь. Ну, по крайней мере со слов Пепи, наставник был жив.

Итак, что мы имеем? Вечер. Озерцо. Плещется рыбка. Горят факелы. На небе начинают проявляться звёзды. По ту сторону озерца чернеет острыми пиками вершин лес. На берегу распластались два мужика без признаков жизни, рычит собака-подранок, истерит девица, на плече у которой сидит какой-то пушной зверёк. Красота. Пейзаж достойный холста.

— Что тут вообще происходит? — наконец задала я вопрос, который больше всего интересовал меня последние дня три.

— Твоя агрессивная собака на меня рычит, — невозмутимо констатировал Пепи, покрепче цепляясь лапками с коготками за мою куртку.

— Я не об этом, где Витя и Хан были последние сутки, я нашла машину, и она была в крови.

— Это псина твоя попачкала в основном, — начал Пепи, оскалившись в ответ Хану совсем не по-дружески. — Когда вы улетели в кювет, Этот, — чумовой показал на Витю пальчиком, — шибанулся головой о руль и вырубился.

— Ты не забудь ей сказать, из-за кого именно мы улетели в тот кювет, — вмешался в разговор мужской голос.

— Витя! — я немедленно отреагировала, попытавшись помочь спасителю подняться, чего сделать так и не удалось.

— Да если б не я, вы бы в том лесу померли, — начал защищаться Пепи.

Я, не обращая внимания на препирания оппонентов и рычание Хана, поменяла позу так, чтобы приподнятая с земли голова Вити лежала у меня на бёдрах. Не подушка, конечно, но всё ж получше, чем на камнях.

— Нам помог леший и не надо приписывать себе чужих заслуг, я в состоянии договориться с ним без посторонней помощи.

— В состоянии он. Нет, Соня, ты на него посмотри. Пока псина с разодранными боками тащила его по грязи в дождь к лесу, он, оказывается, был в состоянии договорится. Какая махровая неблагодарность, — возмутился Пепи.

— Тебя никто не просил мне помогать, — злился Витя, так и не пытаясь подняться.

— А я не тебе помогал, я ей помогал, — с этими словами пальцами Пепи больновато ткнул мне в ухо пальчиком с острым коготком.

— Так, успокоились оба, — прикрикнула я, порядком устав от этого утомительного дня, — и ты тоже, — добавила я, сжав в ладони ухо Хана.

Минуты на три воцарилось молчание. Хан шумно дышал, высунув язык, Витя пытался шевелить ногами, Пепи скрёбся о моё плечо. Может, чумовой изображал быка на корриде, а может у него на лапке грязь, которую он пытается счистить, или грибок.

Было бы иронично, если бы раздающий болезни как вайфай, сам чем-то болел, пусть даже какой-то мелочью. А, кстати, что там Пепи говорил про какую-то гробницу?

— Вы обязательно мне всё расскажете, но сейчас нужно уйти отсюда. Темнота и холод — не лучшие друзья для нас в сложившейся ситуации. Того и глядишь, ещё русалки какие-нибудь утащат в воду, а у меня уже нет сил ещё и от них отбиваться.

Будто в подтверждение моим словам совсем близко послышался хлесткийй плеск в воде. Нет, сегодня к новым встречам я точно не готова, хватит душещипательного воссоединения с Витей, Ханом и Пепи. Не знаю, как бы я выходила из положения, если бы ко мне не подполз очнувшийся Глеб.

— Святая Мария, ты вновь спасла меня, — ткнулся мне в руки лбом здоровяк.

— Эм. Да. Спасла, а теперь мне нужна твоя помощь, — быстренько нашлась я, — ты, кстати, как себя чувствуешь, идти сможешь?

Глеб идти смог и даже не просто идти. Телохранитель помог мне поднять и поддержать второго мужчину, который уже тоже вяло, но двигался. Почему я своей божественной волей не могу даровать силы Вите, к счастью, меня не спросили. Выдернув по факелу, что всё ещё горели вдоль берега, мы с Глебом тащили Виту в то место, которое про себя я называла Домом Культуры. Хан бежал впереди, помогая правильно выбирать направление. Проходя мимо Лучезарного, всё ещё распластанного на земле, Глеб хорошенько наподдал ему ногой по рёбрам. Хрип в ответ означал, что лжепророк жив и только умело притворяется мёртвым. Но, не добивать же. Заниматься им сейчас не было ни времени, ни желания.

Идти оказалось трудно. Витя старался, но еле передвигал ноги, Глеб тоже был слаб, хотя забирал почти весь вес нашей «ноши» на себя. Усложняла путь темнота. Нести факелы было слишком неудобно. К счастью, у Вити в кармане брюк нашёлся фонарик. Осветительный прибор был достаточно мощный, чтобы мы смогли потушить оба факела. Так и шли, впятером. Хан, за ним Глеб, Витя, я и Пепи, державший фонарик. Технически чумовой не шёл, а сидел у меня на плече, но и он оказался полезен, и что приятно, почти ничего не весил.

Польза Пепи была не только в том, что он держал осветительный прибор, но и в его способности отвлекать от тяжёлых мыслей. Применял он свои таланты существа приносящего печали в обратную сторону или просто постоянно трещал и не давал думать, но его присутствие помогало не расклеиться.

Глеб, понятное дело, чумового не видел и не слышал. Здоровяку казалось, что фонарик закреплён у меня на плече. А то, что я с кем-то разговариваю вслух, так мало ли с кем может говорить Мария Целительница. Когда Пепи начал мне пересказывать события прошедших суток, а я — задавать вопросы, телохранитель, не понимая подвоха, отвечал от своего лица, что тоже оказалось мне на руку. Так я узнала две версии событий произошедшего. Уверена, что будет и третья, но пока Витя молчал, возможно, чтобы экономить силы на дорогу.

Что же случилось там на дороге? Началось всё с того, что в машину врезалась птица. Вылетела прямо в лобовуху из пелены дождя. Витя крутнул руль, машину повело.

Дорога была уже сильно размытой, поэтому полёт с переворотом в овраг оказался логическим и единственно возможным последствием. В результате дорожноо происшествия Витя ударился головой о руль, Хан сломал пару рёбер, а я отделалась всего парой синяков. Глеб видел аварию со стороны, когда спешил убраться из леса, где его застал дождь. Мужчина был совсем рядом и решил помочь. Первой вытащил женщину, отнёс в надёжное место, а когда вернулся, то водителя уже не было, только кровь в салоне и борозда на земле, ведущая в лес. Дождь прожолжал настойчиво барабанить по всему, до чего мог дотянуться. Возвращаться в лес в непогоду Глеб не захотел, побоялся не выбраться, странные там места.

Со слов Пепи, когда Хан, оглушённый ударом, пришёл в себя, меня в машине уже не было. Пёс несмотря на сломанные рёбра и боль, продрался с заднего сидения поближе к месту водителя, голова которого лежала на руле. Хаски воспользовался открытой дверью со стороны пассажирского сидения и выбрался наружу. Земля под лапами чавкала, была холодной, мокрой и липкой. Обежав машину, пёс столкнулся с тем, что дверь со стороны водительского сидения закрыта. Он пытался достать до ручки или окна, но было слишком высоко. Так бы и продолжалось до прихода Глеба, если бы Витя не пришёл в себя. Мужчина открыл дверь, попытался выйти, но упал, потеряв сознание. Хан пробовал тащить хозяина, но было трудно. Пепи, понаблюдав со стороны, решил,что без его вмешательство в дело не обойтись. Тяжёлое тело почти не поддавалось усилиям пса, как вдруг земля под мужчиной будто сама стала проталкивать его в сторону леса.

Леший встретил пса добродушно, всё ж животина, пусть и чужая. В другой ситуации отношение было бы, конечно, совсем другим. Но за чужака и его пушистого друга попросил чумовой, а с их братом лучше не ссориться. Витю погрузили в грибницу почти полностью, оставили только нос и рот, чтобы дышал. Всё же не ослышалась Соня в первый раз. Погрузили Витю не в «гро», а в «гри» юницу, что бы это не значило, а сверху прикрыли лапушком, на всякий случай. В лесу дождь не был таким сильным, но зачем понапрасну человеку мокнуть лицом. Грибница была целебной и что самое жуткое — разумной. Даже пса, который сторожил своего хозяина в позе сфинкса, немного подлечила, совсем чуть-чуть, рёбра срастила, воспаление убрала. С Витей пришлось потрудиться больше. Сотрясение, гематома, потеря крови, — все сопутствующие последствия травмы головы.

Если б Витя был обычным человеком, то скорее всего, не выжил бы, или лежать в грибнице пришлось бы много недель. В последнем случае, по окончании «лечения» наставник стал бы ощущать себя в большей степени грибом и в меньшей — человеком, что обычно заканчивалось скверно. Но где вы видели сотрудника ИЧ, которого можно прировнять к обычным людям? Витя явно не был среднестатистическим человеком и, как только его пробудили через сутки, не только очнулся, но и в благодарность вернул грибнице немного силы, омолодив её. Мужчина не исцелился полностью, но, пренебрёг собственным здоровьем, потому что знал, что ему нужно было быть на озере, где топили Соню, больше спасти девчонку было некому.