Свекровь в законе

Глава 15

Неловкость, которую испытывала Елизавета в присутствии донны Розы, быстро была вытеснена беспокойством за Дилана.

– Кажется, вопрос безопасности моего сыночка вас и правда волнует, – заметила графиня, — расскажите мне о симптомах отравления, дорогая.

Тут Лиз вспомнила, что противная особа, которая портила ей жизнь в последние несколько дней, оказалась по трагической случайности и кумиром, вдохновлявшим ее своим примером все годы обучения в академии.

Что ж, в жизни случаются порой странные вещи.

На оживленном перекрестке, пока кабриолет пережидал пробку на светофоре, девушка успела рассказать в общих чертах о самом главном.

– Да, налицо смешение нескольких ядовитых смесей, — согласилась донна Розалинд, — насколько я помню, в тех роковых кустах сирени нашлась некая склянка. На ней было что-то обнаружено?

– Остатки моющего средства и следы сахарной пудры, — вздохнула Лиз.

– Сахар? Как интересно! Он входит в состав некоторых противоядий. А моющее средство для посуды?

– Кажется, для пола, — осторожно заметила Елизавета, — как и на другой улике. Точнее, на том, что я считала уликой. Но это оказался ключ от почтового ящика, со следами моющего средства и полироли.

Тут кабриолет резко тронулся с места и Лиз откинулась по инерции на кресло магомобиля, придавив что-то пушистое. Сначала она решила, что это подушка. Но это мягкое и мохнатое зашевелилось, протестующе пискнув.

– Бедняжка Шипси! — пожалела своего питомца графиня. И тут же продолжила. — Средство для мытья пола и полироль прямо указывают на какого-нибудь уборщика. Помнится, в молодости я бывала в этой библиотеке… и с утра там стоял просто удушающий запах от натертых до блеска полов. Ночной уборщик, кажется, Лавр, слишком этим увлекался.

– Лавр? — прошептала Лиз, осознавая происходящее. — Лаврентиус?

Уж не он ли тот самый сотрудник, который много лет пытается получить авторское признание?

Уборщик-философ, милый дедушка, дающий глубокомысленные советы, на самом деле пишет книжки, в которых главные герои неизменно погибают! Может ли такое быть?

Лиз застонала. Куда она смотрела? Желание Эдуарда Бивика обвинить самого подходящего из подозреваемых понятно. Но ведь она должна была потребовать, чтобы тщательнее рассмотрели и личности других сотрудников!

Впрочем, как бы она это сделала? Вчерашняя студентка и эксперт-криминалист, которой даже не выделили свой стол в лаборатории, и приткнули за какую-то ширму на временно пустующем месте для полицейского.

– Одного не понимаю, — медленно произнесла Лиз, просто чтобы перестать паниковать и отвлечься от мыслей о том, что Дилан в опасности, — каким именно образом преступник побуждал жертв брать именно отравленные книги? Я понимаю, та, что про измены, на пике популярности. Но остальные?

– О, это самое простое как раз, — отмахнулась донна Роза, — если там все еще не разобрали виджеты, подстроить так, чтобы книгу взяли, проще простого.

– Виджеты? Что это? — не поняла Лиз.

– Полочки, на которые выставляются рекомендуемые книги. Самые популярные, те что чаще всего брали на прошлой неделе, допустим. Преступник наносит яд на страницы и ставит орудие преступления на самое видное место. И книжка сама кричит: “возьми меня!”

Теперь пазл сложился полностью. Было понятно всё, кроме пары моментов: где Лаврентиус набрал столько ядов, и зачем, собственно это ему понадобилось?

– Почему мы опять стоим? — раздраженно спросила графиня у Калемара.

– Движение перекрыто, — флегматично ответил управляющий, — предлагается объезд через другой квартал.

– Быстрее пешком дойти! — возмутилась графиня. — Ты, Кальмар, оставайся в машине, а мы с Лизой двигаемся дальше.

Елизавета послушно выбралась, оглушаемая сигналами других кабриолетов. Следом за ней выпрыгнули и забавные пушистики.

Что же сейчас происходит в библиотеке, где нет даже Горгоны Изенгардовны? Остается надеяться, что ее полностью опечатали, перекрыв вход посетителям.

Увы, Лиз вновь переоценила осторожность инспектора Бивика. Библиотеку вовсе не закрыли. Ведь главная преступница была поймана и изолирована от приличного общества. Поэтому опечатали лишь залы, напрямую причастные к происшествиям, а вместо смотрительницы пригласили другого компетентного сотрудника, который знал библиотечный фонд практически наизусть. Поэтому, когда Дилан Рихтер добрался наконец до храма знаний, за стойкой администратора его встретил вежливый служащий.

– Меня зовут Лаврентиус Лигби, — сказал он приятным голосом, — и я временно заменяю Горгону Изенгардовну.

– Вы не знаете, полицейские сейчас здесь? — спросил с надежной Дилан.

– Да, они в отделе кулинарной литературы, — кивнул Лигби.

– А криминалист, Елизавета, тоже с ними?

– Вот ее я не видел, – сочувственно ответил новый библиотекарь, – возможно, она появится позже. Для нее тут сегодня есть работа.

– Что ж, тогда я пока могу почитать… если библиотека, конечно, не закрыта.

– Смотря какой отдел вас интересует, — Лаврентиус вежливо улыбнулся.

– Не знаю… исторический. Или биологический. Мне нужна книга, где описываются исторические этапы приручения редких питомцев. Автор - Ильдар Иствуд.

– Это старинное издание, — задумался Лаврентиус, — но исторический отдел у нас не опечатан, так что, думаю, у вас всё получится. Дайте мне несколько минут, я проверю, на месте ли книга.

Дилан рассеянно согласился. Нет, вовсе не научные изыскания волновали его сейчас.

Лаврентиус вышел, а молодой граф присел на мягкий пуфик, ожидая его возвращения.

– Эй, библиотекарь! – услышал он смутно знакомый мужской голос. В зал стремительно зашел полицейский. Тот самый громила, напарник или начальник Елизаветы. Увидев Дилана, он почти не удивился.

– А где Лиз? — спросил служитель закона.

– К сожалению, я ее сегодня еще не видел, – признался Дилан.

– Я видел, но толку с этого никакого! Самовольно усвистела с места преступления. Будто я буду с корешков вместо нее яд выскребать! Если увидите ее, скажите, чтобы мухой ко мне мчалась!

Голос инспектора был таким сердитым, что Дилан поспешно пообещал именно так и поступить.

– А библиотекаря найти не поможете? – спросил полицейский с надеждой. — Мне надо от него подпись на протоколе.

– Да, я знаю, где он. Могу объяснить, как его найти, или позову сам.

– Не сочтите за труд, — инспектор умоляюще сложил на груди руки, что выглядело забавно, — пить хочу так, что язык к горлу присыхает, так что пока поищу тут водички.

Дилан был не против того, чтобы пройтись. Двигательная активность хоть как-то отвлекала его от переживаний по поводу Лиз.

Где находится отдел исторической книги, он знал, нашел его очень быстро, толкнул дверь и застыл на пороге. Лаврентиус Лигби, которого с трудом можно было узнать, занимался чем-то очень странным. Половину лица библиотекаря скрывал респиратор, на руках были каучуковые перчатки.

Мужчина сосредоточенно опрыскивал из пульверизатора книгу, нажимая на грушу распылителя так рьяно, что на покрасневшем лбу вздулись вены.

Дилан без труда прочел крупно выведенное на обложке имя автора: “Ильдар Иствуд”.

– Что вы делаете? — опешил граф. — Обрабатываете книгу от книжных червей?

– Как забавно, что меня самого так окрестили в прессе, — послышалось из-под защитной маски.

Сквозняк захлопнул дверь позади Дилана. Он непроизвольно сделал шаг вперед.

– Погодите, — осенило его, — так это вы — преступник!

– А вы сообразительней, чем ваша подружка! — усмехнулся Лаврентиус. – Что ж, жаль, поболтать у нас не получится.

– Я не дам вам уйти! — смело заявил граф, широко разведя руки, словно собрался заключить Лигби в свои объятия.

– А у вас разрешения и не спрашиваю, — холодно ответил преступник, наводя на непрошенного свидетеля распылитель. Одно нажатие на грушу, и к лицу Дилана устремилось поражающе облачко яда. Задержать дыхание он не успел. Ноги графа подкосились и молодой человек начал падать. Последней его мыслью было: “Я должен помочь Елизавете!”

Приложив просто немыслимые усилия, Дилан Рихтер развернул корпус в сторону своего палача, направив остатки энергии на то, что бы броситься на негодяя и таки крепко его обхватить.

Мышцы графа почти сразу же окаменели, сделав объятие нерушимым и почти смертельным.

Оба повалились на пол. И для графа наступила темнота, в которой раздался пронзительный вопль, исполняемый двумя женскими голосами, слившимися в один:

– Дилан! Нет!

А потом и звуки отключились полностью.