Покажи мне свое солнце

Из чистой гуманности еще раз попыталась образумить гаденыша, очень любящего командовать независимыми работающими женщинами. Я по всей форме отдала честь и обратилась к негласному капитану корабля:

– Лайон, может, хватит экспериментов? Я подсчитала, что нам всем хватит сухих пайков до приземления. Еще бананы есть, зеленые, правда. Полагаю, команде «Голиафа» нет никакой необходимости травиться моей стряпней. Тем более, повторяю, читайте по буквам: Я. НЕ. УМЕЮ. ГОТОВИТЬ!

– Поддерживаю, – налила себе еще кофе Хосита. – Я тоже не умею. Могу качественно отравить, но предпочитаю не быть настолько жестокой. Лучше встречать врага лицом к лицу, чем насыпать ему в суп зеленой проросшей картошки.

– Учитесь, – не переставая жевать, снисходительно развел руками Лайон. Наверное, до сих пор не постиг нависшей над ним и всем экипажем опасности. – Все равно вам нечем себя занять. Так что время есть. Глядишь, и обретете нужные для семейной жизни навыки, – и так пристально посмотрел мне в глаза, как будто что–то в них искал.

Если совесть или сознательность, то это он погорячился. Все это вскипело и испарилось в процессе варки бульона со странным цветом.

– И на будущее, когда вы что–то кладете в кастрюлю, то, думаю, это нужно сначала почистить. – Сиятельный развернулся на выход.

– В кулинарной книге насчет этого ничего сказано не было, – крикнула ему вслед не собирающаяся легко сдаваться Хосита. Если я правильно ее понимаю, то эта дама сначала положит всех остальных, а потом уже будет думать, что с ними делать. – Там было написано, что следует просто класть в суп все перечисленное, нарезанное кубиками и соломкой. Соломка мне удалась лучше всего!

В общем, когда я убралась после трапезы и утилизировала неиспользованный обед, то у меня созрела здравая мысль поговорить с Ингваром и попросить его не экспериментировать со своим здоровьем. И еще пару раз мне чудились краем глаза какие–то смазанные движения. Но когда я поворачивалась, никого не было.

Правда, еще до утилизации жижа в котле наполовину испарилась. Оголодавшее привидение! Мне точно никто не поверит.

– Глюки, – мрачно констатировала я, растерянно глядя на место, где пару минут назад лежал мой начатый сухой паек. А теперь его не было. – И это печально.

Как тяжко пострадавшее лицо, я прихватила из нашей с Хоситой тайной заначки пакетик сока–детокса и пару неучтенных батончиков для силовиков и, звучно хрустя орехами и воздушной кукурузой под карамелью и шоколадом, мужественно побрела на выход.

Выяснить все равно ничего не удалось, и я пошла выяснять другие вещи и в другом месте, предположив, что То–от сейчас должен быть в своей каюте. И не ошиблась, только вот поговорить нам так и не удалось…

Только я занесла руку, чтобы постучаться в дверь, как из–за нее раздался глубокий женский голос:

– Ты же знаешь мои условия, Йен.

Я напряглась, но потом сообразила, что это переговорное устройство. И дернул меня черт не уйти, а остаться отираться около входа и подслушивать. Любопытство не порок, а двигатель к сумасбродным поступкам. Угу.

– Мы должны их пересмотреть, Мезахи, – жестко ответил на это Скар. – Ты же в курсе, что это и раньше было неприемлемо, а теперь и вовсе невозможно. Назови другие условия, и мы их обсудим.

– У меня нет других условий, Йен, – спокойно ответила женщина. – Я могу подписаться за тебя лишь при условии, что мне это будет выгодно. А выгодно мне может быть только в одном–единственном случае: если ты будешь моим партнером. Я слишком долго за тобой гоняюсь, Йен. Это становится навязчивой идеей. А я не люблю, когда мне отказывают. Хочешь спокойно приземлиться на Савойе и не быть пожизненно упрятанным за решетку без суда и следствия – согласись на мои условия, и закончим с этим.

– Я же могу и нарушить свое слово, – после краткого молчания ответил То–от. – Пообещать и не сделать.

– Ты–ы–ы? – звонко рассмеялась женщина. – О честности и порядочности которого ходят легенды? Кто же в этой галактике не знает, что если командор Ош дал слово, то обязательно его сдержит? Дай мне его, и я пойду против Галактического Совета, чтобы оставить тебя в живых.

Долгая пауза.

У меня аж скулы свело от злости. Во–первых, не очень приятно самой последней узнавать, что рядом с тобой находится легендарный пират, командор Ош, о котором ходило столько слухов среди космолетчиков, гражданских и военных.

С другой стороны – приятно, потому что Ош всегда придерживался своего собственного кодекса чести, за что был весьма уважаем среди летной братии.

С третьей, и это главное – мне до красных кругов перед глазами не понравились намеки этой прожженной шлю… суки Мезахи. Возникло стойкое чувство: у меня отбирают что–то особенно дорогое и нужное. И это мне не нравилось еще больше.

– Я подумаю и дам тебе знать, Мезахи, – холодно ответил ей мужчина.

– Только не задерживайся с ответом, милый, – издевательски пропела женщина. – Иначе я буду вынуждена поставить в известность Совет о твоем присутствии на борту космолета. И ты знаешь, что из того последует. Боюсь, даже присутствие сиятельного не спасет от вас от расстрела на орбите. Ты слишком опасен и достаточно покуролесил в этой галакти…

Связь прервалась.

– Тварь! Сука! – стукнул по чему–то тяжелым кулаком Скар. И дальше озвучен полный набор разнообразных поз и экзотических партнеров для освежения досуга упомянутой леди из Галактического Совета.

Я прислонила пылающий лоб к холодному металлу двери, сжала кулаки и досчитала до десяти, пытаясь обрести способность ясно мыслить. Не получилось. Внутри все плавилось от выворачивающей душу ревности. Наконец–то я смогла признаться себе, что я к нему испытываю. Но легче от этого понимания все равно не стало. И я ушла… изучать поваренную книгу и строить планы жестокого убийства себе подобной.

– Даже не знаю, что выбрать, – сообщила мне сидевшая на столе Хосита, перелистывая страницы злополучного справочника по отравлению экипажа. – Все так сложно. Вот смотри, – Железный Дровосек сунула мне под нос книгу: – «Порежьте мясо тонкими дольками поперек волокон…» – Она подняла на меня изумленные глаза: – Зачем? Что от этого изменится? – И тут же: – Звезды! Что случилось? На тебе лица нет.

– Да и хрен с ним, – рассеянно махнула я рукой, направляясь к запертому ящику со спиртным. – Погуляет и вернется.

– Кто? – изумилась десантница, наблюдая, как я отпиваю из горла марсианское пойло турандотов. – Лицо? – Отложила книгу: – Ты думаешь, если сейчас напьешься до пурпурных грифонов, то сможешь приготовить что–то съедобное на ужин? Хочу тебя, милая, разочаровать…

– Элли, – стремительно ворвался на кухню Ингвар и застыл, напряженно рассматривая бутылку в моих руках. На его лице проступило легкое замешательство.

– Чем обязана? – как можно четче выговорила я, ощущая, что в желудке готовится ядерный взрыв. И щедро, не мелочась, залила его новым ядреным глотком. Или потушила. Или подогрела. Тут одно из двух…

– Я хотел помочь с ужином, – медленно сказал То–от, не спуская с меня внимательного взгляда. – Мне показалось, тебе необходима помощь…

– Все в твоем распоряжении, – махнула я бутылкой по широкой дуге. – Пользуйся, пока другие не попользовались! – И уселась в угол предаваться своему горю, которое и горем–то было странно называть. Нельзя потерять то, чего не имел. Но от этого, опять же, легче не становилось.

Ингвар с трудом оторвал от меня свой взгляд и повернулся к Хосите:

– Что случилось?

– Ты меня спрашиваешь? – Десантница с отвращением потыкала пальцем в кусок мяса и зыркнула в мою сторону. – Она уже сюда такой заявилась. Уж не знаю, какое горе наша дева заливает, то делает это с таким удовольствием и целеустремленностью, что терзают меня жгучая зависть и определенные сомнения: а не хочет ли она утонуть в этой бутылке во цвете лет.

– Полковник! Сиятельный отменил ваше распоряжение касательно проложенного курса и пытался заблокировать… – на камбуз вскочил взмыленный вояка. Он шепотом передал Йену какую–то важную информацию, после чего безо всяких объяснений был отправлен в двигательный отсек.

Ингвар взглянул на свои наручные часы–коммуникатор и вполголоса отдал кому–то ряд распоряжений, последнее из которых сводилось к тому, чтобы в ближайшее время обходились без него. Следом он прочитал вслух этикетку на моей литровой стеклотаре и нахмурился:

– Судя по градусу напитка, это надолго.

– Угу, – согласилась Хосита и со значением посмотрела на Скара. А говорила, он ей не нравится. Предательница!

– Элли, – подошел ко мне и присел рядом на корточки То–от, – отдай мне, пожалуйста, свою выпивку и объясни, что случилось и чем я могу тебе помочь. –Вместе с уговорами здоровенный лоб мягко, но непреклонно отобрал мой заместитель валерианки.

И это называется «отдай»? Странно, я думала, что это выглядит слегка по–другому. Я резко мотнула головой. Стены мягко качнулись мне навстречу, тело слегка повело.

– Это нарушение прав человека, – еле ворочая языком, недоуменно посмотрела я на свои пустые руки и попыталась отвоевать свое имущество. Не тут–то было.

– Тебе нужно отдохнуть, – твердо заявил будущий подарок для Мезахи и поднял меня на руки. Вокруг все закрутилось в диком калейдоскопе. – Я отнесу тебя в каюту, а утром поговорим о том, что тебя так расстроило…

Дальше я помню все очень смутно. Помню только, что спустя какое–то время у меня возникла вполне здравая (ну или мне так показалось) мысль: нужно обезопасить себя от непрошенных гостей, которые хуже маркуров. Те, если к кому–то домой попадают, сразу начинают обустраиваться и вить гнезда из всего, что найдут. В основном они находят чужое имущество и пользуются им без зазрения совести.

Так вот, когда я окончательно созрела для подвигов во имя своей безопасности, то сползла с койки и зачем–то долго ползала около выхода, злобно подхихикивая. А потом с чистой совестью и безо всякой задней мысли отправилась спать дальше.

Утренний ужасающий гвалт разбудил бы и мертвого. Вот и я от него очнулась несвежим зомби.

– Элли! – громко орали где–то вдалеке. Настойчиво так вопили, с выражением. Или вернее с выражениями, объясняя – куда мне срочно нужно пойти и с кем. Маршрут был длинный и запоминающийся. Я едва не прослезилась от умиления — так наш прежний начальник будил нас на корабле каждый раз после увольнительных в городе.

Ор стал еще громче:

– ЭЛЛИ!!! – Одновременно с этим слышались удары в дверь, чмокающие звуки и дикий хохот. Просто Мефистофель после синегальской травки.

– И кому это все неймется? – не открывая глаз пробурчала я в сердцах, садясь на кровати и поддерживая руками раскалывающуюся голову. Похмелье мстило мне со страшной силой. – Счас как встану, как… – И с этими словами я подняла тяжелые веки и… голова заболела еще сильнее, а по темечку словно кувалдой въехали.

Картина маслом: чуть ли не посреди моей каюты в прозрачном желе застыла очередь из мужиков. В крошечном пространстве каюты запрессованные живые статуи смотрелись довольно–таки жутковато. Напоминало какой–то из кругов ада Данте. По–крайней мере, именно так его представлял слушателям падре универсальной церкви, который время от времени читал свои проповеди в нашем военном подразделении. Не хватало только чертей с вилами и котла с горячей смолой, но здесь это уже явный перебор.