Истинная любовь или тайна одного кулона

Гермиона резко остановилась и выдохнула, прислонившись к стене. Ей захотелось сползти по ней к полу и распластаться на нём. Что-то в душе так заболело, словно чёрная дыра внутри разрасталась и ни для чего другого уже не осталось места.

Резко в её голове возникла мысль: что, если она всё расскажет Гарри? Поведает ему свою боль, своё переживание, свою тайну, которую она хранила несколько лет, то, о чём никто не знал? Знал только тот, о ком и была эта тайна. Но могла ли она раскрыть её? Это тайна разрасталась в ней с каждым днём: одна или две мысли возникали в течение дня и напоминали ей о том, что было, и о том, чего больше нет. А ночью она видела сны, воспоминания или желания того, что должно было быть, но никогда не случится.

Эти глаза, зелёные глаза Гарри Поттера, которые смотрели на неё, и вопрос про неё, что с ней…

Гермиона захотела рассказать, поведать ему свою историю. Просто так, потому что наболело, потому что ей некому больше это рассказать.

И она резко встала, отряхнула свою мантию и пошла назад, туда, где была дверь, что привела бы её в кабинет Гарри Поттера, её лучшего друга и человека, которому она доверяет. И как только она к ней подошла и занесла руку, чтобы открыть, Гермиона замерла. Правильно ли она поступает или ошибается? Гермиона потрясла головой и нажала на ручку.

— Гарри, я должна кое-что тебе рассказать, что-то важное, что-то про себя, то, чего ты не знаешь, — Гермиона запыхалась и прервала свою речь, посмотрев на Гарри.

Гарри Поттер ел ту самую еду из свёртков, именно то, что она ему принесла. Он откусывал тост и выглядел весьма довольным, но немного растерянным. Всё-таки это было необычно — Гермиона Грейнджер вернулась. Неужели она что-то забыла?

Всё это она прочитала в его глазах, но резко увидела, как его зрачки расширяются, и ухмыльнулась. До Гарри дошёл смысл её слов. И сейчас, замерев с этим тостом в руках, он смотрел на неё, не моргая.

Гарри что-то промычал и кивнул, ведь говорить он не мог, так как рот у него был набит едой.

— Гарри, со мной не всё в порядке. Вот уже много лет я живу с дырой в сердце и с надоедливыми мыслями. А что если… Что если бы было… — она прервалась и замолчала.

Гермиона вздохнула и, закрыв за собой дверь, подвинула для себя кресло, чтобы сесть. Она стала разглаживать несуществующие складки на мантии, а потом провела ногтем по столу, словно собиралась изучить все вкрапления, выемки на нём.

Гарри интенсивно дожёвывал, чтобы наконец заговорить с подругой. А пока он просто протянул ей бумажный листок, самый обычный. Она посмотрела на него и взяла, благодарно кивнув.

Гарри знал её и её привычки. Когда она нервничает, то может делать из бумаги журавликов. Это её успокаивает. Они всегда понимали друг друга и знали, что им необходимо. Им было проще, потому что они оба выросли в мире маглов. У них были похожие привычки и пристрастия. Мир маглов вырастил их, и в этом была их одинаковость.

— Я хочу тебе рассказать всё-всё, что было со мной и чего со мной не было. Может быть, после этого мне станет легче. Знаешь, так говорят: стоит что-то рассказать, чтобы потом стало легче, — Гермиона вздохнула.

— Ты можешь мне ничего не рассказывать. Мы будем жить, как жили. Я не это хотел сказать, — Гарри тоже вздохнул. — Я постараюсь завязать с алкоголем и этим образом жизни, — он раскинул руки и хотел что-то обозначить.

Гермиона просто кивнула. Ведь она знала, о чём он говорит и о чём думает. Она понимала его.

Гарри положил недоеденный тост и отодвинул от себя все свертки. Он надвинул поудобнее очки и сложил руки на столе, приготовившись слушать. Девушка внимательно на него посмотрела и улыбнулась.

— Я вернулась, чтобы заново пройти весь седьмой курс, чтобы мне ничего не мешало получить знания и пойти дальше, по той дороге, которую я сама выбрала для себя. Когда я вернулась в Хогвартс, то узнала, что нас вернулось мало, ничтожно мало. Мы присоединились к тем ребятам, которые учились тогда на шестом курсе, а теперь они были полноценным седьмым. А мы стали добавочными элементами. С Гриффиндора нас всего было двое: я и Невилл. Но больше всего я удивилась, когда увидела там двоих Слизеринцев. Я знала, что из них может кто-то вернуться, но не знала, что вернутся именно они. Один — это сын самого активного Пожирателя смерти, преданного Волан-де-Морту, Теодор Нотт. И несмотря на то, что тихий и скромный Теодор никогда не поддерживал отца, он был сыном Пожирателя смерти и он вернулся. Вернулся сам, по своей собственной воле, чтобы закончить обучение точно так же, как и я. Тогда меня это напугало. Но больше всего меня поразило возвращение Драко Малфоя, ведь он был самым юным Пожирателем смерти и обладателем метки, — Гермиона замолчала.

Она положила красивого, изящного журавлика на стол, и Гарри взял его. Задумчиво разглядев этого журавлика, он поднял свой взгляд на Гермиону.

— Ты про них мне хочешь рассказать, да? Они что-то сделали с тобой, что-то, что ты боялась мне сказать, да? — его голос нарастал.

Гермиона вздохнула — именно этого она и боялась, и поэтому ничего не хотела говорить. Гарри словно выжидал что-то подобное. Гермиона интенсивно помотала головой.

— Нет, Гарри, нет. Я расскажу тебе всё, но я хочу, чтобы ты не делал поспешных выводов, не перебивал меня и дослушал до самого конца. Эта история болезненная для меня, и, возможно, она будет неприятна тебе, но ты — мой друг, и я хочу, чтобы ты знал. Но больше всего я хочу, чтобы мне стало хоть немножко легче и чтобы можно было с кем-то поговорить об этом, когда становится тоскливо. Это было просто предисловие. Не нужно судить по нескольким предложениям.

Гарри кивнул, и Гермиона начала свою историю.

========== Часть 3 “Воспоминания Гермионы” ==========

Вернувшись в школу, я не ощутила того, чего ожидала. Она стала другой, вызывала другие ощущения, противоречивые эмоции. Как я могла подумать, что в ней мне станет легче?

В определённых местах и закоулках возникали картинки из прошлого — страшные и пугающие. Я всё ещё видела их, даже закрыв глаза. Словно снова умирают те, кого я знала. Вокруг раненые, пострадавшие и напуганные дети. Сегодня многие из этих детей не вернулись в школу. Кто-то решил закрыть эту страницу в своей жизни навсегда и не возвращаться к этим воспоминаниям никогда, а кто-то просто умер, погиб в той тёмной борьбе за власть.

А я вернулась, потому что хотела получить знания, которые были для меня важными и бесценными, но вместе с этим вернулась и страшная боль, которую я не могла прогнать даже во сне.

Я нагрузила себя дополнительными занятиями, взяла на себя помощь и обучение младшекурсников, а также помогала в библиотеке: пересортировывала секции и приводила в порядок книги. Это немного меня успокаивало.

Тебя, Гарри, и Рона не было рядом, и это было непривычно. Словно у меня что-то забрали, какую-то важную часть. Даже иногда, когда я шла одна по коридорам, то я оборачивалась, как будто что-то хотела сказать тебе или Рону. Мне вас не хватало.

В поезде я встретила Невилла, и вместе мы молчали. Нам было хорошо и спокойно. Мы знали всё о друг друге, и нам не нужно было лишних слов. Поэтому, когда мне становилось страшно или тревожно, то я искала Невилла, и, как только мой взгляд находил его, беспокойство исчезало. Когда я впервые ехала в поезде в Хогвартс, то моё первое знакомство было именно с ним. Он стал моим единственным молчаливым другом. Как удивительно, что тогда, в детстве, что сейчас, после войны, первым товарищем по дороге к школе стал именно он, Невилл.

А ещё была Луна, и, несмотря на свою необычайность и странность, она дарила некую уверенность в том, что всё будет хорошо. Луна была одна из немногих, кого, казалось, война не затронула. Она не изменилась и была всё такой же лёгкой, странной, но до глубины мудрой.

Так прошёл почти месяц. Мой первый месяц в Хогвартсе. Занятия, книги, библиотека и Невилл с Луной.

Всё изменилось неожиданно, когда я заметила, что Луна стала опаздывать на занятия, перестала проводить с нами молчаливое время и стала более собранной, сконцентрированный, постоянно пропадала из виду.

Как-то я спросила Невилла, что происходит и есть ли у них что-то с Луной. Он опустил взгляд и сказал что-то невнятное. Я видела, как он волновался и попытался сменить тему. Да, я знала, что он был влюблён в неё уже очень давно, и думала, что их отношения развиваются, но это оказалось не так. Невилл был раздавлен и никогда про это не говорил, но мне и не нужно было слов. Я и так всё поняла.

Я не помню, что это был за день недели или какое это было число месяца, но помню, как вышла из библиотеки в неположенное время и увидела, что Луна шла с Теодором Ноттом. Они держались за руки и куда-то торопливо направлялись. Меня это поразило, и я не смогла сдвинуться с места. Так и осталась стоять, словно вкопанная.

Я бы так и стояла, смотрев им вслед, если бы меня кто-то не оттолкнул. Этот толчок был для меня как удар, потому что был неожиданный. Я испугалась. Повернувшись, я увидела, что это был Малфой. Он даже не посмотрел на меня — просто прошёл мимо. Я не знаю, что тогда сподвигло меня, но я пошла за ним по пятам. Он шёл, а я шла за ним. Малфой слышал мои шаги, но не смотрел назад.

Помню, как мы вышли на улицу, и прохлада тёплой осени коснулась моих плеч. Я интенсивно задышала, потому что воздух опьянял меня. В последнее время свежий воздух был для меня сродни яду, дурманящему, но снова манящем. Это было похоже на опьянение, и самое странное, что я продолжала идти за Малфоем, понимая, что это неправильно, а скорее всего и опасно.

Возможно, на меня так влиял воздух, стресс или какая-то неведомая сила.

Мы пришли к чёрному озеру. Только тогда я поняла, что туда пришли и Теодор с Луной. За ними шёл Малфой, а следом за ним зачем-то шла и я.

— Гермиона, — голос Луны звучал спокойно, словно она сама меня пригласила на эту вечернюю встречу.

Теодор улыбнулся и спокойно посмотрел на меня. А вот Малфой всё также стоял ко мне спиной и, ничего не говоря, не издавая ни единого звука, даже не шевелясь, продолжал просто стоять.

— Драко, Гермиона пришла с тобой? — спросил Теодор.

Но Драко словно потерял слух. Он никак не среагировал, а позже прошёл мимо них и сел на голую землю.

Теодор с Луной переглянулись, и первый неожиданно засмеялся. Его смех вызвал во мне странную дрожь. Подëргав плечами, я просто села на землю, потому что не знала, что мне делать. Точно так же, как это сделал Малфой. И села я совсем рядом с ним.

Я слышала, как Теодор с Луной разговаривают, он что-то спрашивал у неё, а она ему что-то отвечала. Кажется, они обсуждали какую-то книгу, а потом она рассказывала про каких-то сиреневых существ с тонкими крыльями и длинными когтями. Её слова разлетались в воздухе и исчезали, а я продолжала смотреть на водную гладь.

— Ты думаешь, так не бывает? — помню, как голос Луны вывел меня из этого странного состояния.

Я повернулась и посмотрела на неё. Было в ней что-то необычное. Безусловно, Луна сама по себе человек необычный, не такой, как все, но сейчас она была иная. Её глаза были влажными, и что-то в них было незнакомое. А может быть, я никогда не знала настоящей Луны, а сейчас она пристала прямо передо мной.