Покажи мне свое солнце

– То есть ты крутой, – сделала я закономерный вывод, стараясь не вцепиться в скалу зубами, потому что пальцы уже начали дрожать от усталости и напряжения.

Этот пыхающий злостью дракон кивнул.

– Но я честно хочу предупредить, что, несмотря ни на что, я никуда с тобой не пойду, ничего покорно принимать не буду и все в таком же духе.

– Будешь, – заверил меня Ахаз, рассматривая меня огненным взглядом.

Как, блин, горячую сковородку в пятую точку вонзил!

– И ты еще спасибо скажешь! Ты хоть представляешь, что выплески энергии соларианки опасны без присутствия рядом походящей пары– поглотителя? Пока ты не проявляла присущих нашей расе черт, мы не беспокоились, и ты жила среди людей. Но как только они начались… ты должна вернуться к нам! Жить среди гуманоидов прочих рас тебе нельзя, иначе ты одним случайным выплеском наделаешь больше бед, чем ядерная война. Я забираю тебя с собой.

– Да никогда! Я тебе не верю. Двадцать пять лет без вас жила – проживу и дальше, – уверенно донесла я до его сведения, снова начиная медленно ползти вниз.

Но тут случилась неприятность. Одна нога потеряла опору и соскользнула. Я повисла на руках, лихорадочно нащупывая новый выступ и распластываясь животом на скале. Приятного, конечно, мало, но зато все принципы в действии!

– Что за упрямая девчонка! – фыркнул мужчина, спланировал ко мне и отлепил от камня за шкирку. Так за шкирку, как непослушного котенка, и перенес наверх, откуда я с такими усилиями спускалась. Хорошо еще, что носом никуда не натыкал.

– А ты как думал? – нахмурилась я, совсем не ощущая уколов совести. Может, они и пыталась там чем–то колоть, но у меня стала такая твердая шкура, что, кроме штопора, ничего не чувствовала. – Хочешь быть отцом – получай все радости от гадости!

– Эллиасия! – рявкнул Ахаз, отпуская меня и становясь между мной и обрывом. Это он надеется, что я головой вниз прыгну? Зря. Если и прыгну, то сначала его столкну. Для компании. Вместе лететь веселей. Можно по дороге поделиться впечатлениями о прожитой жизни. – Ты взрослая женщина, а ведешь себя как ребенок!

– Вот ты определись, – снова уселась я на камень. Нет, не из протеста. Просто ноги не держали. – То юная, то взрослая. Кризис родителя начался? Замуж всегда рано, а учиться никогда не поздно?

– Я начинаю думать… – медленно сказал мужчина.

– Ёпт! – восхитилась я, изучая ногти. – И есть чем? В смысле, не всё еще серое вещество усохло от тоски по брошенной в младенчестве дочери? Или у тебя на каждой космической станции по ребенку?

– …что мать преступно пренебрегала твоим воспитанием, – не отреагировал на мой выпад Ахаз. А зря. Потому что я подсчитала свои зернышки и решила пожертвовать ещё одним!

И упаковала его с головы до пят в зеленое желе. Очень сюрреалистично получилось. Полюбовалась пару минут на красивый дрожащий куб с застывшим мужиком внутри, тяжело вздохнула и снова полезла вниз.

Повторение – мать прогресса, эволюцию за ногу!

На этот раз мы с ним встретились уже на середине пути. И особых разговоров не вели. Меня просто опять выдернули за шкирку наверх и вперились злобным взглядом, словно рентгеновской установкой просветили. И чего, спрашивается, он там мог найти, кроме отходов жизнедеятельности?

– Ты никогда не сдаешься? – рявкнул Ахаз, начиная чего–то понимать. Или прозревая. – Может, успокоишься и сделаешь так, как я хочу?!!

– Нет, – упрямо покачала я головой. Зато честно сказала, хоть и неприятно. – Во–первых, я тебя не знаю и знать не хочу, а потому слушать не буду. Во–вторых, мне нужно вернуться к своим друзьям, пока они окончательно не спятили от моего отсутствия…

– По–моему, они скорее спятят от твоего присутствия, – пробормотал мужчина, задумчиво накручивая на палец прядь золотых волос, ничуть не пострадавших от пребывания в желе. – Я не рассчитывал, что все будет так сложно… она говорила…

– Кто говорила? – сдвинула я брови, снова опускаясь на камень и давая утомленному телу передышку. – Кто эта «она»? И потом, нельзя быть настолько настойчивым. Я уже девушка взрослая, у меня муж есть…

– Скоро не будет, – как–то очень злорадно сообщил мне Ахаз, улыбаясь во весь рот. – Это вопрос времени. Мне твой муж не нужен, и вообще... ты по нашим законам не можешь выйти замуж без согласия отца или ближайшего родственника по мужской линии, а я своего согласия, насколько помню, не давал!

– И чихала я на это с высокой башни, – пожала я плечами, раздумывая над его словами. Мне все это дико не нравилось. Ну не воспринимала я этого типа ни как отца, ни как родственника, ни как кого–то еще, кроме как оккупанта и захватчика. Не возникло у меня к нему абсолютно никаких родственных чувств. Неприязнь – да. Отторжение – сколько угодно. Желания прибить – хоть лопатой греби, а вот симпатии ни на грош, хоть расстреляйте меня из дротиков!

– Хоть чихай, хоть кашляй, – все так же ехидно улыбался мужчина. – А все одно – твой брак недействителен, а твой муж подлежит уничтожению, как покусившийся на одну из дочерей нашей расы! И я его уничтожу, если ты не выполнишь то, что я от тебя хочу и то, о чем тебе повелевает твой долг!

– Самоубийца, – пожала я плечами, лихорадочно соображая, каким образом я могу обезвредить этого маньяка с правами родственника, которые я не признаю, но которые, вполне возможно, на самом деле существуют. И хрен я ему дам покуситься на Ингвара. Пусть сначала мимо меня пройдет, а потом поговорим... если этот гад выживет. Тоже мне, испорченная батарейка с манией величия! – И чего тебе надобно, старче?

– Эллиасия, – высокопарно начал Азах – ой, Ахаз! – сложив на груди руки и выставив вперед ногу, – ты обязана принять свой долг и следовать ему во благо…

Я поморщилась от новой порции тошнотворной патетики (слишком вяли уши) и швырнула в него зернышко, упаковывая в ловчую сеть. После чего тут же залила желе, сверху залакировала пеной и огляделась. Ага! Совсем неподалеку в горной породе была видна трещина.

Я не поленилась, сгоняла туда и проверила. Небольшая пещера с одним входом, но кое–кто там прекрасно поместится. Прям как по нему вырубали.

С бодрыми многоэтажными пожеланиями бездетности, здоровья и счастья в долгой одинокой личной жизни я с трудом дотащила сверток до трещины, кое–как утрамбовала, залила выход пеной и плюхнулась на задницу.

Если вы думаете, что отдохнуть, то сильно ошибаетесь. Сейчас меня волновала лишь безопасность Ингвара — а, значит, было не до расслабления. Я быстро расшнуровала ботинок и выудила из–под одного и пластырей на стопах зернышко чуть поболее остальных. Жаль, конечно, но… снявши голову по волосам не плачут. И запечатала вход какой–то бурой субстанцией, про которую Страшилин говорил, что ее никакая хрень не возьмет. Будем надеяться, что тот, кто внутри, подходит под определение «хрень» и не сможет вырваться на свободу быстро.

Пока обувалась, полюбовалась делом рук своих. Все же иногда приятно сделать что–то масштабное. Потом вспомнила, что мне сейчас масштабно предстоит добираться до своих. Вздохнула и полезла вниз.

И ведь слезла, блин. Ну почти слезла.

Где–то на полдороги зависла на склоне с матюками и пожеланиями всем и полной мерой, переводя дух. Устала как собака. Мыслей никаких, кроме желания просто спрыгнуть и больше не мучиться. Пальцы стерты до крови, в зубах крошка скрипит. Внизу красота неимоверная, но очень далеко.

«Соларии нужна наша помощь?» – отчетливо раздалось в голове.

– Не знаю, как соларии, – честно призналась я, соглашаясь с глюками сразу и безоговорочно, – а мне бы точно помощь не повредила! Но бескорыстная! А то вон уже один, блин, помог! И сразу в родственники!

«Какая помощь нужна юной соларии?» – поинтересовался голос, не вдаваясь в дискуссии и что, немаловажно, не набиваясь сразу в родственники.

– Если есть из чего выбирать... – Я с трудом удержалась, чтобы не потереть лоб. Это было бы последним, что я сделала в своей жизни. – ...то я бы хотела оказаться рядом со своими друзьями.

И тут прямо, можно сказать, из ниоткуда показались медузы–перевертыши в количестве семи штук. Они дружными, слаженными усилиями отлепили меня от скалы, хотя я активно сопротивлялась, чисто на инстинктивном уровне.

А вы бы себя как чувствовали, когда две медузы ласково держат вас щупальцами за задницу, две еще нежнее обнимают за талию и, что характерно, пол у них не определяется. Остальные три пытаются удержать мои руки, лихорадочно ищущие станнер, плазмоган или, на худой конец, камень. Ну, в общем, они со мной всей толпой справились и дружно потащили куда–то.

В сущности, тащили меня медленно и печально. Я даже слегка отошла от первоначального шока и поинтересовалась больше сама у себя, чем у медуз:

– Вот интересно, за каким фигом им это надо?

«Фига нам точно не надо, – раздался у меня в голове спокойный голос, – мы просто оказываем юной соларии необходимую помощь».

Вот не стала я с ними сильно спорить по поводу того, что они ошиблись и я не всякая там солария. Решила: хрен с ними, пускай ошибаются! Лишь бы к нашим доволокли, а то у меня компаса и карты местности нету. Куда идти – не знаю, а на крик, думаю, прискачет кто угодно, только не мои. У них сейчас овса не хватит для галопирования. Хотя, зная Страшилина… он и ядерный реактор на острие иглы соорудит и в кармане хранить будет. На всякий случай. Вдруг понадобиться обед там разогреть или чаю сварганить.

Пока меня медленно перебазировали, я успела слегка вздремнуть. Вот что значит здоровые нервы, крепкий дух и невозмутимость. Хотя, если честно, то тут больше стресс, усталость и наплевательство от глубокого истощения. Но я в этом все равно никому не признаюсь. Пусть будет военной тайной.

«Как юная солария хочет попасть к своим друзьям?» – прошелестел голос.

– Да скиньте меня где–то поблизости, – не подумав, выпалила я.

ДУРА! Сказочная. Всегда стоит помнить, кому что говоришь.

И ведь скинули, заразы. Натурально. Плюхнули вниз с пары метров и, помахав щупальцами, величественно уплыли.

– Спасибо! – рявкнула я им вслед, потирая колени и пострадавшую пятую точку, и отправилась искать знакомые лица.

Лиц не обнаружилось. Зато из редкого кустарника торчала чья–то слегка знакомая задница. И нарывалась на неприятности, просто напрашиваясь на волшебный пендель. Но я же добрая, блин. И гуманная до отвращения.

Поэтому не пнула, а позвала сиятельного гаденыша опять.

– Лайон! – еще громче рявкнула я, начиная нервничать. Вот не нравился мне сиятельный в такой необычной позе. – Что ты тут делаешь?

– А? – с трудом выполз из укрытия мужчина и помотал головой, как норовистая лошадь. Я в кино видела, как эти ископаемые животные так делали. – Это что ты тут делаешь, когда все тебя ищут? – и уселся на землю, глядя на меня шальными глазами, полными муки. – Но если ты уже тут, то скажи мне на милость, ты ее не видела?

– Кого это «ее»? – подозрительно поинтересовалась я, оглядываясь с большой опаской. – Хоситу?

– Да причем здесь эта дрессированная оглобля? – поморщился Лайон, смахивая с лица прилипшую прядку золотых волос, стянутых в небрежный хвост. – Я говорю о НЕЙ!