Квента

Глава семнадцатая

Двадцать один год назад у четы Джонс наконец-то появился долгожданный ребенок. Многочисленные попытки произвести на свет продолжателя рода были провальными. Неудачных попыток было пять, и вот шестая оказалась успешной.

Шестого июня двухтысячного года Арайя Джонс будучи на девятом месяце беременности проснулась оттого, что у неё отошли воды. Немного нервничая и предвкушая встречу с малышкой, первым делом тридцатишестилетняя Арайя схватила телефон и не позвонила в скорую, она набрала номер своего обожаемого супруга Роберта и со слезами счастья на глазах сказала единственное слово: "Началось".

Робер, работающий в ночную смену, прибыл домой ровно через семнадцать минут, в его глазах Арайя видела бесконечную любовь и беспокойство. До больницы они добрались достаточно быстро, и уже через пять часов Арайя услышала первый крик своей дочери.

Родители нарекли своё долгожданное дитя именем Джорджина, хотя мать и была против. Всё дело в том, что спустя пять провальных попыток выносить ребенка, родители, отчаявшись, решились пойти к местной гадалке, ведунье, называйте её, как хотите. И она пообещала, что у них будет дитя и имя его должно быть Джорджина.

Хочу, чтобы вы поняли, родители Джо не были сумасшедшими, они просто отчаялись, медицина не помогала, а терять раз за разом неродившихся младенцев стало настолько горько, что они решились на такой шаг.

Имя Джорджина имеет символическое число шесть, которое ничего хорошего не обещает его владельцу. Эту информацию Арайя узнала из интернета, просто у неё слишком много свободного времени, чтобы заниматься такого рода глупостями. Арайя работает дома, выращивая в своём саду умопомрачительно прекрасные цветы и продавая их. Но гадалка убедила, что только с данным именем девочка проживет достаточно долго, чтобы познать прелести жизни. "Так предрешено" – сказала ведунья, и родители не решились воспрепятствовать судьбе, в которую стали искренне верить.

Девочка родилась здоровой и уже спустя четыре дня чета Джонс была дома. Родители не могли ни на минуту оставить младенца, их постоянно преследовал страх того, что они могут лишиться ребенка.

Девочка росла, в пять лет она пошла в школу, которая находилась в самом центре города Хард. Она быстро нашла общий язык с одноклассниками и никогда не была изгоем в социальном мире. Училась она средне, не из-за того, что была недостаточно умной, просто порой ленилась.

После окончания начальной школы Джорджина Джонс перешла в среднюю школу. Вот здесь у родителей и Джо возникли первые проблемы, когда девушку-подростка начали интересовать мальчики. Роберт с ужасом ждал этого дня. Он не представлял, что его маленькая принцесса выросла. Его маленькая шестнадцатилетняя Джо стала много времени проводить с мальчишкой, который жил в конце улицы. Он был из неблагополучной семьи, его имя Роберт запомнит навсегда – Кенз Бейкер. Отец был уверен, что одноклассник Джорджины ей не пара, он представлял на его месте совершенно другого, более серьезного, обеспеченного и уважаемого юношу. Провстречались они недолго, всего полгода, но за это время у Роберта Джонса порядком прибавилось седых волос.

Закончив среднюю школу в семнадцатилетнем возрасте Джо отправилась в колледж. Арайя места себе не находила, ведь это было в другом штате, но Джо периодически приезжала к родителям и уверяла, что у неё всё прекрасно.

Но приехав в один из таких дней, Джорджина обнаружила, что отец места себе не находит. Роберт вел себя очень странно, ходил по дому, переставляя и без того идеально расставленные предметы.

И именно в этот день её мир треснул.

Собравшись с духом, отец собрал дочь и супругу в просторной кухне и за чашечкой чая сообщил, что уходит из семьи.

Он просто нашел себе другую женщину, которая ждет от него ребенка. В тот день Джо не смогла выносить вида отца и сбежала из дома.

Был вечер, потрясенная девушка отправилась в местный бар, но там ей не продали алкоголь из-за того, что ей, видите ли, ещё нет двадцати одного года. Какой-то год решил, что в тот день Джо не была достаточно взрослой, чтобы пропустить бокал виски и заменить одну горечь на другую.

Она отправилась к подруге и напилась у неё. В районе трех ночи Джорджина возвращалась домой. Но поняла, что не может идти туда, ни с кем не поговорив. Друзья её не поймут. У них у всех счастливые полные семьи, как с обложек журнала или рекламы сухого завтрака

И она вспомнила парня, с кем встречалась в шестнадцать лет. Кенз поймет, его родители тоже развелись. Девушка брела по темной улице города, приближаясь к старенькому дому бывшего парня. Они расстались не очень хорошо, но алкоголь вычеркнул этот момент из её головы. Приближаясь к дому, она заметила, что он стал больше. А точнее, прямо от дома слева отходило небольшое здание с надписью "Тату от Бейкера".

Не подумав, и даже не осознавая, что на часах уже 3:45 она подошла к входной двери и постучала. Никто не открыл. Она постучала ещё раз. Тишина. Девушка села на крыльцо и начала рассказывать свою боль сама себе. Это было убого и очень печально. Ведь нет ничего хуже, когда тебе не с кем разделить боль.

Радость с тобой готов разделить практически каждый, а вот боль, на это способны единицы, которых у Джо не было.

Дверь пристройки открылась, и на улицу, вытирая руки о грязную тряпку, вышел Рэйлан Бейкер. Старший брат бывшего парня Джо, который, кстати, тоже не был в восторге от встречаний своего брата с богатой и ветренной Джо.

Увидев девушку на пороге своего дома, он её сначала не узнал, но преодолев два шага, понял, кто перед ним.

– Джонс? Чего тебе? – совсем недружелюбно спросил он.

– Привет. – заплетающимся языком промямлила девушка. – А Кенз дома?

– Нет.

– А кто дома?

– Никого.

Казалось бы, разговор окончен, но Джо не хотела идти домой, а больше не знала куда податься. Бросив взгляд на пристройку, она спросила:

– А что за "Тату от Бейкера"? Это ты делаешь?

Рэйлан пропустил вопрос мимо себя и устало спросил:

– Зачем ты пришла?

– Сделать тату.

– Только не в пьяном виде.

– Так я не пьяная.

– От твоего перегара газон полег. Приходи завтра, или не приходи.

И в этот момент Джо разрыдалась. "Или не приходи" – эти слова что-то сломали, и девушка, давясь слезами, поняла, что не придет. Потому что и здесь её никто не ждет. И папа больше не ждет её, и вообще… алкоголь вперемешку со слезами начал бурным потоком покидать Джорджину через глаза.

Сквозь всхлипывания Джо услышала голос Рэя:

– Ладно. Пошли.

Быстро поднявшись на ноги и слегка покачнувшись в сторону, Джорджина утерла слезы и попыталась улыбнуться, но в душе было так погано, что улыбка вышла никудышной и насквозь фальшивой.

Они оказались в чистой небольшой комнате. И первый вопрос, который Рэйлан задал Джо:

– Ты уверена?

– А это больно?

– Да.

– Тогда, да.

Она хотела почувствовать физическую боль, чтобы заглушить душевную.

– Что будем колоть? И где?

– Э-э-э. Не знаю.

Рэйлан настолько устал, что у него не было ни малейшего желания возиться с пьяными бывшими подружками младшего брата. Особенно с Джонс.

– Может завтра придешь? – в надежде спросил он.

– Нет. Я сейчас придумаю. Подожди. – утирала слезы Джо хаотично размышляла. "Это останется навсегда. Ага". В голове не всплывало ничего стоящего, зато она вспомнила, что сегодня была настолько шокирована признанием отца, что, не видя ничего, побежала через дорогу, и её чуть не сбила машина. В ту секунду она не испугалась, а подумала, что в этом месте не хватает зебры. "Ага, зебру хочу". Пьяный мозг был уверен, что зебра – это отлично.

– Зебру.

– Что?

– Зебру на руке, так она всегда будет со мной. – Джо решила, что более логичного рисунка невозможно придумать. Да и даже если бы она старалась придумать что-то ещё, то это было бы не лучше и уж точно не логичней. Логика и алкоголь абсолютно не совместимы.

– Животное? Зебру?

– Нет. Дорожную. – Джо протянула ему руку запястьем вверх. – Вот тут.

– Хорошо. – с изрядной долей сомнения сказал Рэйлан. – Сколько полос будет у твоей зебры? – спросил он, смотря на шрамы на руке Джонс. Больше трех лет назад Кенз рассказывал, как именно девушка получила эти шрамы, но Рэйлан не слушал, ему вообще не нравилось, когда младший брат говорил об этой девушке.

– Три. Так будет белых полос больше, чем черных. Надеюсь, в жизни будет так же.

Рэйлан улыбнулся ответу Джонс. И в этот момент Джо подумала, что сейчас он не кажется ей таким взрослым, каким казался раньше. Ему сейчас двадцать пять, но раньше, когда Джо было шестнадцать, а ему двадцать один, она всегда думала, что он о-о-очень большой и злой. Если подумать, это первая улыбка, которую она увидела на его лице. Он всегда был очень серьезным. Возможно, из-за того, что младшего брата он воспитывал сам и тянул все тягости жизни в одиночку.

– Открою секрет. – начал Рэй.

– Да, какой?

– Сколько ты не набьешь полос, белых всегда будет больше.

Пока Рэй готовился к нанесению тату, Джо очень долго думала над этими словами.

Рэй набивал тату, и физическая боль развязала Джо язык, она начала рассказывать Рэю о том, что сегодня произошло. И это удивительно, но они очень мило общались. Им было настолько легко, что позже Рэй, подумав об этом, взбесится. Набивая тату, Рэй внимательно слушал девушку и в какой-то момент не мог вспомнить, почему был против неё. А когда набил тату, девушка разглядывала её и хмурилась.

– Идеальная. – сказал парень.

В тот момент Джо решила, что идеальной он назвал её. Но поняв, что парень говорит о тату, она немного покраснела. Оттянув угол глаза так, чтобы полосы не двоились она выдала:

– По мне, центральная линия немного неровная.

– Это потому, что ты пьяная.

Они разошлись только под утро. Джо стало легче оттого, что она высказалась и сделала тату (которое никогда бы не сделала при других обстоятельствах).

Идя домой, Джо поняла, насколько она эгоистична. Она бросила маму одну. Прибавив шаг, девушка с первыми лучами солнца ступила на порог дома и тут же оказалась в объятиях мамы. Они плакали, разговаривали и снова плакали. Вещей отца Джо не обнаружила. По словам мамы, он уехал час назад. В тот день Арайя даже не сказала дочери, что почувствовала запах алкоголя и заметила тату на руке. Она решила, что каждый выбирается из пропасти по-своему. Кто-то ждет, что их вытащат, а кто-то взбирается по осыпающейся стене, падая вновь и вновь, но не сдается. Арайя относила себя к первым, а свою дочь ко вторым.

В родном городе Джо находилась ещё семь дней.

И как бы это было неуместно, но каждый вечер она приходила к дому Бейкеров и, просто сидя на крыльце, разговаривала с Рэем. О чем они разговаривали? Да ни о чем и обо всем на свете. В эти минуты Джорджина забывала о том, что главный мужчина в её жизни – её отец оказался таким же, как и большинство мужчин: неверным, лживым. Она забывала о том, что дома теперь её ждет только мама, которая всегда хандрит и непрофессионально делает вид что "всё хорошо". Рэйлан в свою очередь забывал о том, что ему по-прежнему нужно тянуть своего брата и оплачивать его слабую учебу. Так же он забывал, что его отец буквально на днях снова заявится домой и потребует денег. Денег, которыми Рэй не располагал. Рэй не думал о том, что каждый божий день он хочет сдаться и опустить руки.