Сердце королевы степей

Часть вторая. Глава седьмая. Ссора

И следующий день Ровена и Ортен провели замечательно. Они гуляли по заснеженной Туате. Бродили по узким улочкам, заглядывая в таверны, чтобы обогреться. Целовались, разговаривали, снова целовались. Если бы кто-нибудь спросил, где именно они ходили, вряд ли влюблённая парочка смогла бы ответить.

Ровена знала об Ортене много — спасибо Нику с Ланом, но скрывала свои знания, с интересом слушая рассказы своего орка. Оказалось, у Ортена довольно богатая мимика. Несколько раз художница порывалась достать заветный альбомчик и зарисовать особо впечатливший взгляд или жест. Орк останавливал эти порывы поцелуями.

— Если бы раньше знал, что это действенно, сколько бы часов позирования избежал, — пошутил он.

— Ты ещё не прочувствовал, что такое настоящее позирование, — нарочито зловеще протянула Ровена.

В них вновь прилетел снежок. Незаметно для себя они вышли на Центральную площадь. Переглянувшись, Ортен и Ровена дружно наклонились за снежками и принялись кидать в обстрелявшую их компанию.

Справа раздался голос зазывалы, приглашавшего попробовать силы в борьбе Эр со, посоревноваться в меткости в стрельбе из лука и арбалета.

— Сразишься для меня? — спросила Ровена, с блестящими от предвкушения глазами.

Разве можно устоять под таким взглядом? Ортен увлёк спутницу к огороженной воздушно-водными канатами площадке. Там, в центре стоял борец, ожидавший соперника. Однако желающих пока не наблюдалось, уж слишком грозно выглядел мужчина. Человек, высокий, мощный, по размерам не уступающий оркам, с огненно-рыжими волосами и, похоже, таким же темпераментом.

По правилам Эр со соперники боролись обнажёнными по пояс и босыми. Здоровяк на площадке играл мышцами, выставлял напоказ знак элитного наёмника, украшающий плечо, от слегка покрасневшей кожи валил пар.

Ортен, не спеша скинул плащ и форменную куртку и разулся, затем ловко проскользнул под канаты. Зрители восторженно взвыли при виде двух гигантов, стоящих напротив друг друга. Они громко обсуждали татуировки соперников, оценивали возможности, азартно заключали пари. В этом шуме даже традиционные слова участников поединка звучали, словно издалека.

— Я, Лар Медведь, бросаю вызов любому, кто не убоится его принять.

— Я, Ортен из рода Волков, принимаю твой вызов, Лар Медведь.

Ровена, уже никем не сдерживаемая, достала альбом и грифель. Она даже успела сделать несколько набросков до гонга, извещающего о начале. А вот дальше забыла обо всём, не отрывая взгляда от своего орка. Сердце зашлось от восторга, Ортен казался художнице просто невероятно красивым. Напряжённые мышцы, перекатывались под кожей рук, спины при каждом движении, и застыли крепостью талесской стали, стоило противникам схватиться.

Казалось, два каменных исполина сошлись в схватке и застыли навеки. Лишь вырывающийся пар от дыхания выдавал, противники живые, а замерли, пытаясь сдвинуть с места друг друга. Лар Медведь неожиданно сильно покраснел от натуги и упал на одно колено. Ортен тут же этим воспользовался, впечатывая здоровяка спиной в ковёр. Зрители ликовали. Ровена сама не заметила, как нырнула под канат. Миг, и она восседает на плече любимого победителя.

По правилам Эр со борьба велась до шести поединков, но желающих принять вызов воина орка не нашлось. Так что первый поединок остался и единственным. Судья, выждав немного, объявил победу Ортена и вручил приз — амулет перемещения на дальние расстояния. Ровена крепко расцеловала своего героя и утащила к сложенной на скамье за площадкой одежде.

Позже они немного постреляли из лука. Пребывание в училище пошло художнице на пользу, она даже выиграла забавную мягкую игрушку в виде единорога. Перед тем, как отправляться домой, влюблённые решили заглянуть на выставки Ровены. Посетителей перед закрытием оказалось немного. Художница водила Ортена между иллюзиями, изображающими жизнь приграничного гарнизона, и рассказывала о лавине, о северном ветре, сбивающем с ног, о бесконечном снеге и слепящей белизне.

А вот на выставке, посвященной Степной Академии, влюблённые делились воспоминаниями. Ровена смеялась, когда он описывал свои впечатления от её поступления, как считал розыгрышем слова братьев.

Художница, пребывая в прекрасном настроении, даже не заметила, как помрачнел её орк возле иллюзии, на которой Марвин дер Молл обучал курсантов. Ровена рассказала, как первый раз кидала кинжалы, блестя глазами и посмеиваясь. Ортен изобразил улыбку, вышло плохо. Но художница вновь не придала этому значения. Она нежно улыбнулась, глянув на изображение Марвина. Скрип клыков орка заставил повернуться.

— Устал? — ласково спросила Ровена. — Ты не стесняйся, говори. Если меня не остановить, я часто увлекаюсь, и не замечаю, как бежит время.

Ортен хмуро кивнул, и они направились к выходу. До дома Ровены шли пешком. Художница рассказывала о новом задании короля. Теперь Ансгар Второй поручил показать всем воинов южного приграничья.

— Представляешь, я через две недели еду в Кариту! — воскликнула Ровена и мечтательно зажмурилась.

А вот Ортен, до того удерживающий накапливающееся недовольство взорвался.

— Скажи, ты до сих пор скучаешь по каритскому выскочке? — зло спросил он.

Художницу словно окатило ледяной волной, смывая всё замечательное настроение сегодняшнего дня. Она выдернула руку и тоже зло заявила:

— Никогда! Слышишь, никогда не смей плохо говорить о Марвине!

— А ты не смей мне приказывать! — оскалился Ортен.

Ровена развернулась и, молча, ушла в дом, хлопнув дверью. Орк опустился на крыльцо, хлопнув себя рукой по лбу от досады. Вот что стоило сдержать ревность? Придётся всё начинать сначала, доказать Ровене, что он, Ортен, куда достойней некоторых. Отступаться от художницы орк не собирался. С этими мыслями Ортен поднялся, отряхнул снег с плаща и направился к центральному порталу.

Дома Ровена обнаружила в гостях семейство сестры.

— Ребетня соскучилась по дедушке с бабушкой, — неловко оправдалась Эйна.

Хотя было понятно, все ждали возвращения со свидания.

— Поссорились? — спросил Кайден, правильно истолковав сердитое лицо Ровены.

Та кивнула и позвала сестру посекретничать. Эйна с Кайденом переглянулись, обычно Ровена делилась проблемами с эльфом, ведь он чаще поддавался на уговоры и шёл на уступки, чем родная сестра. Выслушав сбивчивый рассказ художницы, Эйна заключила:

— Видимо, вы слегка поторопились. Ничего, всё решит время. Начинаю думать, что длительные помолвки светлых эльфов, скорее благо, чем придурь. Не расстраивайся.

— Длительные помолвки, — не удержавшись, хихикнула Ровена, — это как у вас с Кайденом?

— У нас особый случай и особый эльф, — тоже улыбнулась Эйна. Она обрадовалась, что сестра, похоже, не собирается впадать в уныние. — Ортен просто ревнует, Ро. Пойми, твоё увлечение кем-то другим, сильный удар по его самолюбию. Вот ведь хвост драконий! Не думала, что придётся заступаться за этого орка. На что только не пойдёшь, ради счастья сестры.

Эйна изобразила смиренно-мученический вид. И вскоре сёстры покатывались от хохота. Спустя немного времени шумное семейство отправилось домой. Ровена поужинала с мамой Гвен, отец вновь убежал в свою лабораторию, заверила, что всё в порядке и отправилась спать. Она думала, не уснёт. Но прогулка на свежем воздухе сделала своё дело.

Сон видение пришёл перед рассветом. Ровена стояла перед порталом с клубящимся белым туманом. Она, правительница Степного Королевства, смотрела на командора, чувствуя, как кровью обливается сердце. Напротив стоял не суровый воин, покрытый шрамами, а Марвин, её несостоявшаяся любовь. Художница знала, что последует дальше, знала, как сложится судьба героев сна, чьи роли они с Марвином выполняли. Невидимые нити силы тянули уйти, но Ровена резко оборвала их, поступая не так, как королева. Поступая так, как поступила бы она, Ровена дира Бранн. Она осталась. Марвин подошёл и сам надел ей на шею медальон с золотым сердцем, возвращая прощальный подарок. На грани просыпания прозвучал его голос:

— Я люблю тебя, моя королева.

Ровена открыла глаза и прошептала:

— Светлые Боги, не позволяйте нам встретиться.

Она не знала, сумеет ли вновь уйти, увидев Марвина. Любовь, которую она так тщательно прятала, так старалась забыть, не пряталась и не забывалась. Оставалось лишь надеяться, что сестра права, просто слишком мало времени прошло.