Ленивый сын

Взгляд в Ад

— Что вы имеете в виду, говоря, что он отказался прийти сюда? — закричал Люцифер. Но это не самое впечатляющее выступление. С другой стороны, он стоял в Зале Обещаний с хрупким стеклом. Он не хотел рисковать и что-то разрушить, учитывая, что некоторые из обещаний, которые он хранил в неприкосновенности, рассыплются в прах и освободят душу, которую он поймал в ловушку. Люцифер винил во всём глупый пункт, который его адвокаты заставили включить. Как только контракт исчез, исчезло и обязательство души. Вот тебе и вечность… Вечность длилась ровно столько, сколько в большинстве случаев существовал пергамент.

— Кем бы он ни был, он высокомерен, — заявила Бэмби, его дочь вызвалась навестить смертного, называющего себя Антихристом. Его старый друг Распутин сообщил ему о самозванце.

— Высокомерие не делает его моим сыном. — Люцифер знал бы, будь у него сын.

«Я, конечно же, его не зачинал». И до того, как какая-нибудь болтливая ведьма заявила, что он не может знать наверняка, учитывая, что сеял семя повсюду — потому что женщины любят скакать на его «жеребце» — он добавил, что, как Дьявол, контролировал многое. Одно из этого — пол детей, которых сделал. Девочки. И только девочки.

Какого хрена ему делать мальчика, когда пророчества утверждали, что сын Люцифера попытается занять его трон?

«Рискните, сосунки, но нихрена не выйдет».

С другой стороны, забавно, если бы копия Люцифера бегал по дворцу, терроризируя прислугу. Мюриэль часто так делала в детстве. До того, как ушла жить в мир смертных. Смешиваясь с людьми.

«Пф-ф».

И, да, это настоящая ревность, потому что ребёнок мог жить среди людей, а Люцифер мог обходиться лишь краткими визитами. Часть сделки, которую он заключил с Богом, своим чертовски надоедливым братом. Люцифер должен править Адом, а Бог и его праведность получили Рай. Что касается Земли, то они могли только наблюдать и хитро манипулировать. Пока кто-то не исполнил пророчество.

— У него есть метка, — отметила Бэмби.

Люцифер отмахнулся.

— Ба. Сколько претендентов вытатуировали себе шестёрки, говоря о таком же?

— На древнем языке.

— Всё ещё не доказательство. Татуировки в наши дни легко сделать.

— Это не татуировка.

Он развернулся и прогремел:

— Почему ты так решительно настроена, спорить со мной?

Стеклянная витрина рядом задрожала и рухнула. Древний свиток внутри ударился о пол и распался.

Твою ж мать. Драгоценная душа, Моисей, вырванный у Бога в то время, когда они оба активничали на Земле, ушла.

— Что заползло тебе в трусы? — спросила Мюриэль, входя в зал. — Я со двора слышала, как ты кричал. — Его младшая дочь выглядела слишком хорошо в чистых джинсах — без единой дырки — в хорошо выглаженной блузке — и с расчёсанными волосами. И со свежим лицом. Её здоровый вид служил напоминанием о том, что она продолжала работать против него.

— Я не кричал, — солгал он и гордился этим. — Просто громко опровергаю отчёт твоей сестры.

— Какой отчёт? — спросила она.

Люцифер не хотел рассказывать. Мюриэль могла быть непредсказуемой, когда хотела, и он не гордился этим. В последний раз, когда он пытался наказать её за то, что она была слишком милой, она работала волонтёром на кухне приюта для бездомных. Его дочь, помогала тем, кому повезло меньше.

Позор.

— Ничего важного. Это личное, — сказал он, но она не переставала пялиться.

Мюриэль улыбнулась.

— Твой портной сказал, что больше не будет пришивать пуговицы с черепами к твоему любимому пальто?

Он издал какой-то звук и махнул рукой.

— Черепа устарели. Я перешёл на другие модные акценты. — Например, его трусы украшены красноглазыми акулами. Гораздо веселее, чем черепа. Он чуть не довёл портного до слёз.

«В следующий раз придётся постараться лучше».

Люцифер представлял костюм с дождевиком. Может быть, в утиный принт. Рогатые утки.

— Что ты делаешь, ягнёночек? — спросила Бэмби.

Люцифер нахмурился, услышав милое прозвище. Ещё больше признаков неправильности. Ягнята должны быть съедены или скормлены волкам.

— Реми заскочил в бар выпить, прежде чем потащить заблудшую душу в Ад. Он взял меня с собой, чтобы поздороваться с папой.

Ах, да, Реми, демон, решивший превзойти Люцифера в блудливости. Нужно что-то с этим делать.

Но сначала Люциферу нужно наказать своего младшего ребёнка.

— Ты заскочила поздороваться? — Люцифер чувствовал, как пар пошёл у него из ушей. — Ты пытаешься убить меня своей заботливой натурой? — Чёртова девчонка продолжала настаивать на том, что он ей нравится. Временами даже обнимала его.

Это так неуютно. Его дочь должна быть бесчувственной. Или подлой. По крайней мере, распутной… как Бэмби.

Мюриэль отказывалась. И упорно. Досадно. Вот почему он не мог понять своей привязанности к ней.

— Почему ты злишься, папочка? — Мюриэль усмехнулась, зная, как он ненавидит это мягкое обращение. — Мальчик Харона снова потерял лодку с душами?

— Когда он этого не делает? — проворчал Люцифер.

— Неужели Ксафан вдруг решил улыбнуться и заставил тебя проиграть пари?

Ха, этот капризный старый вояка никогда не смирится с предательством своей первой любви.

— Королева Амазонок сказала, что позвонит и не позвонила?

— Да, но я уважаю её неуважение.

Бэмби прочистила горло.

— Люцифер, — потому что только Мюриэль набралась смелости назвать его папочкой, — немного расстроен, потому что один парень не захотел его навестить.

— Какой парень?

— Мой предполагаемый сын, — сказал он с явным недовольством. Нет смысла скрывать это. У Мюриэль свои способы выведать всё.

— Что значит — «предполагаемый сын»? — крикнула Мюриэль. Он мог бы отчитать её, увидев, как вторая стеклянная колбу покрылась трещинами, но, с другой стороны, Мюриэль проявляла признаки злости и ревности. И отец гордился собой.

— Я не знаю, почему ты так удивлена. Ты же знаешь, у меня такая репутация. Самый главный блядун в округе. — Он просиял.

Мюриэль нахмурилась. Он наслаждался её неодобрением, но отмахнулся.

— Я бы не стал беспокоиться, плод моих чресл. Как и другие, он, вероятно, окажется самозванцем.

— Или нет, — добавил Бэмби.

Что касается Мюриэль, сердитый взгляд исчез, и она постучала себя по подбородку.

— Я надеюсь, нет. Я всегда хотела иметь старшего брата.

— Выбросьте эту идею из головы. Он самозванец. У меня нет сына. — Люцифер уже пробовал, некоторое время назад, но сдался, когда понял, что брат и его армия ангелов не оставят в живых наследника мужского пола. Пришествия Антихриста боялся не только Дьявол. Всё изменится. Но никто не знал, в хорошую или плохую сторону.

— Кто он? Где он? Я хочу с ним познакомиться. — Мюриэль подпрыгнула и захлопала в ладоши.

Энтузиазм и бурлящая энергия. За что, о, за что ему такие пытки?

— Ты не увидишь этого мальчика. Я сам разберусь с ним.

Она нахмурилась.

— Я знаю, что это значит. Ты собираешься убить его. Что, если он действительно твой сын?

— Он не мой сын. — Конечно, он бы знал, будь у него сын. Он помнил каждую женщину, с которой спал. Каждую матку, которую оплодотворил. За исключением одного. Но он никогда бы не признался, что понятия не имел, кто мать Мюриэль. Потому что тогда ему пришлось бы признать, что существует женщина с большой силой, чтобы заставить его забыть.

Позор.

Ужас.

Сука.

— Никогда не говори «никогда». Я думаю, тебе следует сделать тест ДНК. Они быстрые и лёгкие.

Он сверкнул глазами.

— Мне не нужен тест, потому что у меня нет сына. — Он знает о каждом живом потомке. Можно определить, где они находятся, лишь немного сосредоточившись. Не то чтобы он часто беспокоился. Их осталось не так уж много.

С тех пор как появилась Мюриэль, у него больше не было детей. Тем временем некоторые из потомков умерли от старости, другие — от насильственной смерти — в аду царила ревность. Из дюжины или около того оставшихся он уделял внимание только Бэмби и Мюриэль. Так легче избежать уплаты алиментов.

Для него было источником гордости, что он обладал самым большим отцовским балансом во всем Аду.

За исключением младшей, которую он ужасно избаловал.

— Я хочу встретиться с ним, — заявила Мюриэль.

— Нет. — Сказано довольно твёрдо, жаль, что она так и не узнала, что означает это слово.

— Да! И ты не сможешь остановить меня.

— На самом деле, могу.

— С тобой невозможно договориться, — фыркнула Мюриэль, топнув ногой.

Треснувший футляр разлетелся вдребезги, и с визгом облегчения свиток внутри рассыпался в прах, а где-то в Аду раздался возглас: «Свобода».

Он почувствовал толчок до кончиков пальцев ног, когда душа прыгнула в бездну, положив конец существованию, стерев все воспоминания, душа была переработана для перерождения. Хорошо, что у них была бездна, для избавления от душ, с которых достаточно, иначе в преисподней было бы ещё теснее. Как бы то ни было, девять кругов Ада продолжали расширяться, чтобы вместить население, а Дебри на внешних границах разрастались… По крайней мере, так сказали ему вернувшиеся следопыты, которых он отправил на разведку.

Возможно, ему следует отправить Мюриэль на поиски в Дебри, чтобы она перестала его раздражать.

Бэмби, должно быть, видела, что его терпение иссякает.

— Ну, ягнёночек. Ты не можешь просто допросить этого парня. Насколько нам известно, он лжёт. Пока не узнаем наверняка, вероятно, будет лучше, позволить Люциферу разобраться.

— Ты думаешь, папа будет разбираться? — В голосе Мюриэль звучало недоверие, и на то были веские причины. Что-то делать — для придурков и тех, у кого не было возможности неторопливо играть в гольф и предаваться попойкам.

— Подожди секунду. Намекаешь, что я должен сам отправиться на Землю и разобраться с парнем?

Потому что Люцифер хотел послать кого-то вроде Реми или Ксафана обезглавить парня. Проблема решена.

— Конечно, ты должен пойти, — заявила Бэмби, обращаясь к нему грубее, чем хотелось бы. — Я бы не пришла, рассказать о нём, не думай, что он наш родственник.

Ни за что. Бэмби ошибалась… и подлая. Она ждала, что он запачкает руки? Жестоко.

— Быть Люцифером — тяжело. Понимаешь, у меня есть важные дела?

— Поле для гольфа может подождать.

— Но как насчёт?..

— Всё может подождать. Я считаю, тебе нужно это сделать.

Вздох.

— Ладно. Но если я ухожу, лучше переодеться. Хочу выглядеть как можно лучше, если собираюсь избавиться от очередного претендента.

Он не знал, когда съёмочная группа из HBN — вещательной сети Ада — будет тайно снимать его для — реалити-шоу — «Люцифер: великий, всемогущий Осквернитель». Он сам придумал название.

Итак, что надеть, чтобы подчеркнуть посыл? Нацистская форма ещё в чистке. Ублюдки постоянно теряли её, а портной продолжал тянуть время, чтобы сшить новый. Плащ Вейдера он надевал на недавний приём криворукого экс-президента, который, наконец, попал в Ад, где ему и место. Костюм капитана Немо больше подходил для плавания.

Наконец, он придумал, что надеть, и ликованию не было предела. Люцифер захохотал так громко, что стеклянная пробирка, мимо которой проходил, с душой того невероятного философа, которую Бог проиграл в шахматы, улетучилась.