Спаситель

Глава 2

Итака, штат Нью Йорк

— Добрый вечер, мэм. Я специальный агент Манфред из ФБР. Вы доктор Уоткинс?

Сара Уоткинс, наклонившись, изучила значок и документы в руках мужчины. Затем посмотрела через плечо. На подъездной дорожке к ее дому стоял темно-серый джип, прямо за ее машиной.

— Чем могу помочь? — спросила она.

— Значит, вы доктор Уоткинс? — Когда она кивнула, мужчина улыбнулся и убрал свое удостоверение личности. — Вы не возражаете, если я зайду на минуту?

По тихой улице двигалась новая «Honda Accord» ее соседа. Эрик Ротберг, который жил в двух домах, помахал ей рукой и замедлился.

Она махнула в ответ, чтобы успокоить его. Он продолжил свой путь.

— В чем дело?

— Дело касается доктора Томаса Маккейда. Вы работали с ним в «РСК БиоМед».

Сара нахмурилась.

— Он был одним из руководителей лаборатории. Но не в моем отделе.

— Я могу войти?

— Конечно. — Она отступила и включила гостеприимную хозяйку. — Желаете что-нибудь выпить? Может быть, кофе?

— Было бы здорово. День ожидается долгий.

Ее небольшой домик с тремя спальнями располагался на симпатичной улочке, заселенной молодыми семьями. Четыре года назад они вместе с женихом купили его в надежде, что скоро станут родителями.

Надо было давно его продать.

— Кухня там.

— Симпатичное место, одна живете?

— Да. — В серо-белой кухне она указала на круглый стол с тремя стульями. — У меня есть кофе в капсулах. Какую отраву предпочитаете… о, простите, неудачная формулировка.

Агент Манфред снова улыбнулся.

— Все нормально. И я не привередлив, любую, если в ней есть кофеин.

Он был одним из тех симпатичных лысоватых парней чуть за сорок, кто видел, что теряет волосы, но особо не парился. У него был огромный, хищный нос, как будто пару раз сломанный, и ярко-голубые глаза. Из одежды — свободные темные брюки, темно-синяя ветровка и черное поло с аббревиатурой ФБР, вышитой золотом на груди. На пальце виднелось темно-серое титановое обручальное кольцо, и наличие ободка успокаивало Сару.

— Так в чем дело? — Она открыла шкаф. — Я в курсе, что доктор Маккейд умер на прошлой неделе. Узнала об этом в лаборатории. Было объявление.

— Какова была его репутация в компании?

— Хорошая. Ну, он был важным начальником. И довольно давно. Но опять же, я не знала его лично.

— Слышал, что «БиоМед» — серьезная компания. Как давно вы там работаете?

— Четыре года, — она снова наполнила бак для воды. — Мы купили этот дом, когда переехали сюда и устроились в «БиоМед».

— Точно. Вы и ваш жених. Как его звали?

Сара замерла, поставив кружку на решетку. Агент откинулся на спинку стула из «Поттери Барн»[8] за столом из «Поттери Барн», вроде как совершенно расслаблено. Но его голубой взгляд был сосредоточен на ней, словно снимал все, что сейчас происходит, на видеопленку в своей голове.

Он знал ответы на все эти вопросы, подумала она.

— Его звали Герхард Альбрехт, — сказала она.

— Он тоже был врачом. В «БиоМеде».

— Да, — Сара повернулась и вставила в кофемашину капсулу «Старбакс Монинг Бленд[9]». Опустила ручку, раздалось шипение, а затем струйка полилась в кружку. — Да, был.

— Вы познакомились, когда оба работали в МИТ[10].

— Да. Мы были в программе «Гарвард-МИТ HST»[11]. — Сара посмотрела на агента. — Я думала, вы хотели поговорить о докторе Маккейде?

— Мы дойдем до него. Мне интересен ваш жених.

Сара пожалела о том, что так вежливо предложила агенту кофе.

— А нечего о нем рассказывать. Сахар, молоко?

— Просто черный было бы здорово. Не хочу, чтобы что-то замедлило действие кофеина.

Налив кофе, она взяла кружку и села за стол напротив агента. Неловко сцепив руки, Сара чувствовала себя так, словно ее вызвали в кабинет директора. Только вот этот директор мог выдвинуть против нее какое угодно обвинение из разряда тех, что приводят к тюремному заключению.

— Итак, расскажите мне о докторе Альбрехте. — Он сделал глоток. — О, да, идеально.

Сара посмотрела на свой безымянный палец. Если бы они успели со свадьбой, она все равно носила бы кольцо, несмотря на то, что Герри был мертв уже два года. Но они пропустили то, что планировали четыре месяца, когда он умер в том январе. А что касается помолвки, то вместо кольца с бриллиантом они купили этот дом.

Когда ей пришлось отменять музыкальное сопровождение и кейтеринг, ей вернули депозиты, потому что узнали о произошедшем из новостей. Единственное, что не удалось полностью компенсировать, — ее свадебное платье, но продавцы в магазине для новобрачных не взяли с нее вторую половину стоимости. Она пожертвовала платье в фонд «Доброй воли» в тот день, что мог бы стать их первой годовщиной.

О, b еще костюм, который они купили для Герри в «Мэйси»[12]. Его вернуть не получилось, он все еще был у нее. Герри всегда шутил, что хочет быть похороненным в футболке «Да пребудет с тобой сила»[13].

Она даже не догадывалась, что ей придется выполнить эту просьбу так скоро.

В первый год после его смерти все значимые праздники были связаны только с ним — его день рождения, день его смерти и годовщина свадьбы без самой свадьбы. Календарь был словно полосой препятствий. И все еще таким оставался.

— Мне нужно, чтобы вы были более конкретны, — услышала она свой голос. — О том, что вы хотите знать.

— Доктор Альбрехт работал с доктором Маккейдом, не так ли?

— Да. — Она закрыла глаза. — Работал. Его взяли в отдел инфекционных заболеваний после окончания университета. Доктор Маккейд был его руководителем.

— Но вы работали в другом отделе?

— Верно. В отделе генной и клеточной терапии. Я специализируюсь на раковой иммунотерапии.

У нее всегда было впечатление, что «БиоМеду» на самом деле нужен был один Герри, и они согласились нанять ее только потому, что он выставил обязательное требование. Конечно, он никогда не говорил об этом, и, в конечном счете, это не имело значения. Ее работа была более чем важной, и академические исследовательские центры по всей стране регулярно пытались переманить ее. Так почему же она осталась в Итаке? В последнее время Сара удивлялась этому и решила, что «БиоМед» был ее последней связью с Герри, последним выбором, который они сделали вместе… призрачным миражом будущего, которое они планировали сделать долгим, счастливым и полноценным.

И которое обернулось ничем.

В последнее время она начала понимать, что скорбь не отпускает ее, потому что она все еще жила в этом доме и работала в «БиоМеде». Она просто не знала, что с этим делать.

— Моя мать умерла от рака девять лет назад.

Сара сосредоточилась на агенте и попыталась вспомнить, к чему относился его комментарий. А, да, верно. Ее работа.

— Я потеряла свою от этой болезни шестнадцать лет назад. Когда мне было тринадцать.

— Поэтому Вы решили заниматься тем, чем занимаетесь?

— Да. На самом деле оба моих родителя умерли от рака. Отец от рака поджелудочной железы. Мать от рака груди. Так что в моих исследованиях есть элемент самосохранения. У меня ненадежный генофонд.

— Вы пережили много потерь. Родители, будущий муж.

Она посмотрела на свои неровные ногти. Они были обгрызены до самой кромки кожи.

— Горе, оно как холодное течение: к нему привыкаешь.

— Но все же, должно быть, смерть вашего жениха все еще ранит вас очень сильно.

Сара наклонилась вперед и посмотрела мужчине прямо в глаза.

— Агент Манфред, что вам нужно на самом деле?

— Лишь дополнительная информация.

— У вас удостоверение из отделения Вашингтона, не Итаки. В доме 75 градусов[14], потому что я постоянно мерзну зимой, а вы даже не сняли ветровку и пьете горячий кофе. И доктор Маккейд умер от сердечного приступа, об этом писали в газетах, так утверждают представители «БиоМед». Поэтому мне интересно, почему специальный агент из столицы приехал сюда, имея при себе прослушивающее устройство для записи разговора, не уведомив и не спросив моего разрешения, и задает вопросы о человеке, который умер естественной смертью, так же как и мой жених два года назад от диабета, которым болел с пяти лет.

Агент отодвинул кружку и положил локти на стол. Он больше не улыбался. Не искал предлога для непринужденной беседы. Не ходил вокруг да около.

— Я хочу знать все о последних двадцати четырех часах жизни вашего жениха, особенно подробно — тот момент, когда вы пришли домой и нашли его на полу в ванной комнате два года назад. А потом мы увидим, что еще мне может от вас потребоваться.

***

Специальный агент Манфред ушел час и двадцать шесть минут спустя.

Закрыв за ним дверь, Сара повернула дверной засов и подошла к окну. Сквозь жалюзи она смотрела, как серый седан отъехал от ее дома, вырулил на снежную улицу и исчез с поля зрения. Она понимала, что просто хочет убедиться, что человек точно уехал, хотя, учитывая возможности правительства, любая приватность казалась лишь иллюзией.

Вернувшись на кухню, она вылила холодный кофе в раковину, гадая, действительно ли он хотел эту черную жижу или же заранее знал, что не будет пить кофе и не захотел тратить впустую сахар и молоко.

В конечном итоге Сара села за стол, как будто это каким-то образом могло помочь ей разгадать мысли агента. В классическом понимании допроса, он почти не выдал ей никакой информации, только показывал ей отдельные куски, словно пытаясь доказать, что знает всю предысторию, что сразу поймет, если она лжет ему. Однако, озвучивая лишь несколько незначительных фактов, полностью своих карт он предпочел не раскрывать.

Все, что она сказала ему, было правдой. У Герри был диабет первого типа, и он довольно хорошо справлялся со своим состоянием. Он постоянно измерял и контролировал уровень инсулина, но мог бы, конечно, старательней придерживаться диеты и регулярности в питании. Его единственная настоящая неудача, если можно было это так назвать, заключалась в том, что он не удосужился поставить себе инсулиновую помпу, он редко делал перерывы в работе и не хотел тратить время на ее «установку».

Словно его тело было домом, в котором нужно было установить кондиционер.

Тем не менее, он неплохо справлялся с уровнем сахара в крови. Конечно, случались сбои, и ей приходилось ему помогать пару раз, но в целом свою болезнь он контролировал.

До той ночи. Два года назад.

Сара закрыла глаза, и вот она снова идет домой, несет еду из индийского ресторана, бумажные пакеты висят на хрупких ручках в ее левой руке, пока она борется с входной дверью, пытаясь открыть ее ключом. Шел снег, и она не хотела опускать свой груз на пол, в сугроб, ведь чесночный наан и куриное карри и так почти остыли за время поездки по городу. Ей самой уже было жарко, она вспотела на велосайклинге, на который всегда ходила по субботам поздно вечером, и для которого ей так хотелось находить время на рабочей недели, но вовремя из лаборатории уходить не получалось.

Половина седьмого. Ага, как же.

Она помнила, как позвала его по имени с первого этажа. Герри остался дома поработать удаленно, потому что работа — это все, чем он тогда занимался, и хотя казалось скверным признавать это сейчас, после его смерти, но его постоянный фокус на проекте доктора Маккейда начал ее изматывать. Она всегда с пониманием относилась к преданности делу, науке, возможности делать открытия, что было присуще им обоим. Но в жизни должно быть что-то больше, чем выходные, которые выглядели как рабочая неделя.