Навигаторы. Кадет

* * *

Я сидел в противоперегрузочном кресле и мысленно вёл обратный отсчёт, повторяя про себя за Кнутом:

— …четыре, три, два, один. Старт!

На долю секунды меня вдавило в кресло, скудный завтрак настойчиво попросился наружу. Затем сработали противоперегрузочные компенсаторы, и тошнота ушла.

Кнут весело крикнул:

— Ну что, меченый, твой завтрак уже снаружи или ещё внутри тебя?

Я понял, что резкий старт был дан из-за меня. Команда проверяла новичка.

— Я слышал, если отрыгнутое ещё раз прожевать, то потом оно лучше усваивается! — крикнул я в ответ.

— Меня сейчас стошнит, — буркнул штурман.

Кнут и механик громко засмеялись. Катер мотало, скорость была такая, что на определённых участках чувствовалась невесомость. Руки и волосы сами собой начинали парить.

— Кнут, — заорал штурман, — уходи вправо, Скала нас прижимает к деревьям!

— Пусть этот нюхач моего выхлопа только попробует! — рыкнул Кнут, и тут же послышался треск.

Похоже, это были те самые деревья. А я думал, что все элефины трепетно относятся к растительности.

— Через пятнадцать километров каньон, вход очень узкий, соскребём краску с нашей «Кометы», но выиграем пять секунд, если будем огибать вход в каньон через верх, потеряем три с половиной секунды.

— Давно пора обновить краску на фюзеляже, — ответил штурману Кнут.

Я сжал подлокотники. Катер, повинуясь воле своего пилота, накренился практически перпендикулярно поверхности, Кнут выжал скорость, и скрежет, перебивший даже шум двигателей, оглушил нас.

— Прошли горлышко каньона, — прокомментировал штурман.

На панели пилота замигало несколько кнопок. А… Всё-таки что-то повредили. Я подумал, что Кнут, если выиграет, половину своего гонорара потратит на ремонт «Кометы».

— Над южной частью Великого элейского океана нам надо сделать три бочки подряд, развернуться и лететь в сторону Западных гор, — проорал штурман, читая что-то в коммуникаторе.

— Вот и обещанный сюрприз организаторов, — недовольно фыркнул Кнут. — Меченый, — обратился он уже ко мне, — после бочек будет твой выход!

Несколько секунд мы набирали скорость, а затем нас закрутило.

— Первую бочку прошли, — начал отсчёт штурман, — Кнут, надо ускориться, потеряли полторы секунды, третью делай сразу, повторяю: третью сразу после второй!

Кнут кивнул, двигатели снова взревели, и нас закрутило с новой силой. Ком тошноты снова подступил к горлу.

— Вторая! — крикнул штурман.

Великая матерь! Когда же это закончится?! И тут, словно услышав мой мысленный вопль, катер начал снижать скорость, а механический голос произнес:

— Манёвр закончен, выстраиваю безопасный маршрут до конечной точки.

Пилот и штурман отключились. Теперь автопилот управлял катером. Я отстегнулся и встал со своего кресла. Меня покачивало. Я проверил пульс Кнута. Приоткрыл его веко, проверил реакцию. Сделал тонизирующую инъекцию и, увидев, что он начал приходить в себя, двинулся к штурману. Тот в сознание не приходил, и тогда я перетащил его в своё кресло, уложил, постаравшись, чтобы его ноги были чуть выше головы, и расстегнул ему комбинезон, чтобы облегчить доступ кислороду. Штурман пришёл в себя, но был чрезвычайно бледен. Я уселся на его место.

— Ему больше нельзя перегрузок, я побуду твоим штурманом. Тем более, уже конец гонок, — сказал я Кнуту, надевая штурманский коммуникатор.

— Одна минута, молодец, меченый, хороший результат. Больше испытаний с перегрузками не будет. — Произнёс он.

Кнут взялся за рычаги управления, и катер снова ускорился. Я не понимал, как Кнут вообще успевал реагировать на деревья, одиночные скалы и даже крупных птиц? Я на такой скорости видел только размытые пятна! Тут пришло сообщение на коммуникатор штурмана.

— Кнут, ещё одно задание! Надо пролететь над Туаринским заливом, три раза коснувшись воды левым крылом!

Он выругался:

— Значит победитель ещё не определен, раз отправили внеплановое указание!

Катер чуть накренился, делая поворот в сторону залива. Из школьного курса географии я помнил о его отличительной особенности. Он был очень скалистый. И нам предстояло, маневрируя между кусками породы, торчащими из воды, задеть водную гладь залива. Великая матерь, во что я ввязался?

Кнут уверенно вилял между острыми выступами скал. Мы летели низко над водой, впереди, показав нам кормовые огни, за скалой скрылся соперник. Внезапно оттуда повалил черный дым. Кнут ухмыльнулся.

— Одним противником меньше! — довольно сказал он, нажал несколько кнопок, и мы накренились, коснулись крылом воды. Раздался металлический скрежет, на пульте перед пилотом замигали кнопки, взвыл сигнал тревоги. — Дранкз! Дранкз! Дранкз! — завопил Кнут. — Под водой была скала!

Механик, не говоря ни слова, отстегнулся, вскрыл люк лаза в технический отсек, располагавшийся чуть ли не под нашими ногами, и наполовину сунулся туда. Запахло жжёными проводами и ещё какой-то химией. Чумазый механик, вынырнув из люка, отрапортовал:

— Пробоина. Залил всё герметиком, сигнальные огни не работают, руль на высоте будет слушаться плохо. В общем, дотянем, если не будем подниматься выше пятисот метров!

Кнут снова ускорил катер. Было заметно, что рычаги он держал с напряжением, а ведь нам предстояло сделать ещё одно касание. Кнут, едва дыша, накренил машину — мы почувствовали вибрацию, крен усилился.

— Есть касание! — заорал я.

Кнут выровнял катер. От напряжения вены вздулись на его шее. Нас трясло всё сильнее.

— Меченый, — крикнул Кнут, — справа от тебя два рычага, по моей команде со всей мочи тянешь их вниз, иначе мы отправимся в гости к великой матери! — Тряска усиливалась, а мы заваливались на левое крыло. — Давай!

Я потянул. И… не сдвинул рычаги ни на сантиметр. Лишь когда я налёг на них со всей силы, они поползли вниз. Тряска стала уменьшаться, но до конца не исчезла. Вот на такой трясущейся «Комете» мы и достигли финиша. В первой десятке.

— А ты не так уж безнадёжен, богатенький мальчик, — хлопнул меня по плечу Кнут. — На следующие гонки с нами?

Я помотал головой:

— Не моё!

— Ну как знаешь, твою долю я тебе перевёл. Передумаешь — брякни!

На мой счёт упала приятная сумма, равная моей зарплате в клинике университета за полгода. Признаться, гонки меня впечатлили, мне понравились слаженные действия команды, адреналин и эта эйфория, когда понимаешь, что ты финишировал… И ещё я осознал, что это такой же спорт, как и мои сражения на элейских клинках. И этот спорт также собирает кровавую дань с участников.

Адреналин все ещё бурлил в моей крови, когда я отправил сообщение рекламному агенту: «Согласен».