Навигаторы. Кадет

Глава 8

Рэн

— Эй, Рэн, дуй на всех парах в гримёрку! Режиссёр сказал, ты очень бледный, девочки нанесут тебе автозагар. — Голос помощника режиссёра раздался в моём наушнике, он хмыкнул и уже тише добавил: — Они от тебя в восторге, а если улыбнёшься им, грим нанесут и на твой накаченный зад, и даже на…

Я прервал его речь и беззлобно сказал в микрофон:

— Хочешь, попрошу учителя Квардиго позаниматься и с тобой? Будешь и ты свой зад рекламировать после того, как синяки сойдут?

Меня добродушно послали.

Я рванул из своего вагончика в сторону гримёрки. Режиссер не любил, когда опаздывали.

— Я, конечно, понимаю, что я убогий слуга таких звёзд, как ты, Вардис, — обычно он свой непродолжительный монолог начинал именно так, — и что сто тысяч раз должен тебе угождать: гладить по голове, когда ты правильно произносишь реплику, вытирать твой пот, — он начинал заводиться, — даже держать твой член, если ты устал прыгать перед камерой на своих зубочистках и не можешь сам это сделать. — В этом месте режиссёр обычно делал паузу, набирал воздуха в лёгкие и в завершение орал: — Но если я пропущу этот совершенный закат (рассвет), туман (ливень, росу, грозу), я потребую выплатить мне такую неустойку, что ты будешь сниматься в самом грязном и развратном порно с зеянками и всё равно останешься должен!

Как-то во время перерыва я поискал во всекосмической сети, сколько платят актёрам фильмов с зеянками, и обомлел от цифр: на выплату за один такой фильм можно было бы построить полмаяка. Я даже посмотрел этот фильм. Целых пять минут. Вот бы можно было это развидеть.

Зеянки — серокожие антропоморфные женщины с шестью конечностями. Лица у них вполне себе похожи на лица вигов или элефин, разве что уши — две трубочки, торчащие из головы и расширяющиеся на концах. Ноги как ноги, а вот рук как таковых нет. Две пары довольно длинных отростков, судя по тому, как эти отростки изгибались под немыслимыми углами, без костей. Четыре груди на животе, между верхней и нижней парой располагается половое отверстие.

И вот в этом фильме какой-то гуманоид, судя по его трём расфокусированным глазам, для храбрости принявший препарат, унимающий внутреннюю дрожь, ублажал двух (двух!) зеянских красоток. Зеянки же оплели обдолбанного мужика всеми своими конечностями и уже было не ясно, кто кого ублажает на самом деле.

Угрозы режиссёра, даже если они не были серьёзными, действовали на меня безотказно, и я нёсся к этому эксцентричному элефину по первому его зову.

Съёмки вела неплохая киноголокомпания. Я посмотрел их рекламные ролики: все они были качественно сделаны и радовали глаз. После просмотра одного из них мне даже захотелось купить новый мужской аромат, разрекламированный известным актёром. Интересно, что готов был держать режиссёр рекламы звезде такой величины? Ну, кроме члена.

Сто раз я проклял себя за то, что согласился сниматься в рекламе «Крыльев»!

Уже несколько дней я торчал на съёмочной площадке. Мы снимали самый разный материал.

Вот я, слегка потрёпанный, видимо, в очередной схватке, иду в закат с двумя клинками за спиной. Пришлось их так нацепить — режиссёру это показалось красивым. Вот вдалеке садится катер с эмблемой «Крыльев», открывается люк, и оттуда выходит прекрасная дева. Одежда на ней не то чтобы не оставляет простора воображению — ткани так мало, что фантазировать просто не о чем. Вот я подхожу к ней, обнимаю за талию, мы забираемся в катер, и он устремляется в закат.

Эту сцену мы снимали два дня! И удовольствия в этом было мало: тело девы для съёмок покрывали маслом. На головидео это выглядело красиво, но касаться её мне было неприятно. Ещё режиссеру не понравились мои клинки, и их заменили на другие, богато украшенные, но бутафорские. Один такой клинок весил, как стилус от планшета. Размахивать ими и делать выпады было тяжело. Мои руки и тело помнили тяжесть обычных клинков, их баланс, движения с настоящими клинками были плавными, законченными, а с таким реквизитом получались ломанные подёргивания, а не эффектные, как просил режиссёр, стойки.

— Не могу видеть этого эпилептика! — вопил режиссёр. — Отдайте ему обычное оружие!

Мне вернули мои клинки, и съёмки завершись за пару часов.

Дальше фантазия режиссёра разыгралась. Меня попросили просто потренироваться с клинками, но я должен был выхватывать их из ножен за спиной. Матерясь про себя, но сохраняя невозмутимое выражение лица перед камерой, я бегал с клинками вокруг катера с огромной эмблемой «Крыльев», делал растяжку и разминку на его крыше, прыгал на фоне взлетающего судна. Это были самые бестолковые тренировки, какие я мог себе представить.

Перед тем, как принять предложение сняться в рекламе, я спросил учителя, не будет ли он обижен, если я применю там свои умения и навыки. Мне почему-то было важно получить его одобрение, ведь это он привил мне любовь к этому виду спорта, научил меня всему, что знал сам.

Квардиго похлопал меня по плечу и сказал:

— Попробуй, Рэн, отказаться всегда успеешь!

В последний день съёмок состоялся постановочный бой на клинках, и я весь был покрыт царапинами, которые нанесли на моё тело гримёры. Они якобы появились во время сражения с противником. После того, как я, само собой, победил, я должен был запрыгнуть за штурвал катера «Крыльев» и лететь к радуге в компании очередной практически обнажённой девы.

Сцены переснимали по восемь-десять раз. К концу съёмочного дня я просто мечтал подхватить свои клинки и сбежать куда-нибудь подальше, провести свой обычный разминочный комплекс, на который у меня все эти дни толком не хватало времени. А ещё мне хотелось покоя. За эти несколько дней вопли истеричного режиссёра мне порядком надоели, как и подколки его помощника. И я слишком устал от пустой болтовни других актёров и гримёров.

Я ушёл на берег Великого элейского океана, рядом с которым были организованы съёмки рекламного ролика. Штормило, небо потемнело. У меня болела голова, так что я распустил косу. Вдохнул прохладный воздух. Первые капли дождя упали на землю. Рывком я стянул футболку, всё равно бы вымок и ткань бы неприятно липла к телу. Встал в стойку. Сверкнула молния, ветер стал ещё сильнее, а я разбежался и высоко подпрыгнул, разведя руки в стороны. Короткий миг полёта, и я приземлился на чуть согнутые ноги, заведя руки с клинками за спину. Дождь усилился, а я кружился с клинками на пляже. Уже было совсем темно и только вспышки молний отражались от узких лезвий клинков, когда я закончил. Волосы висели сосульками, штаны намокли.

Я остановился, тяжело дыша. Блаженство! Лёгкая усталость появилась в мышцах. В голове была приятная пустота.

Мне нужно было идти в лагерь и собираться, чтобы утром отправиться в университет. Подняв голову, я не сдержался от рыка: передо мной светился огонёк голокамеры, а съёмочная группа, не обращая внимания на дождь и ветер, глазела на меня.

В полном молчании, подхватив клинки, я двинулся прочь с пляжа.