Навигаторы. Кадет

Глава 7

Линн

— Вставай, пробирка с физраствором, иначе будешь опять голодная до обеда, — настойчивый голос моего искина пробивался в мой затуманенный сном мозг.

— Отстань, — сонно пробубнила я, — у меня сегодня выходной.

— Выходной был у тебя вчера, а сегодня понедельник, опоздаешь на лекцию Виигора Харшхтенботтена, — не переставал зудеть Писк.

Угроза подействовала: я подскочила с постели и понеслась в душ. На прошлом уроке господин гном заставил опоздавшего правильно произносить его фамилию. И кажфдый раз, когда провинившийся делал это неправильно, дотошный преподаватель нудно вещал:

— Кадет, неверно произнося мою фамилию, вы оскорбляете весь клан западных гномейров! Будь вы окончившим школу смотрителем, из любого приличного гномейрского общества вас с позором бы выгнали и не стали дальше вести с вами дела. А ведь смотрители маяков зачастую имеют дело с куда более с щепетильными расами! За искажение имени предков в некоторых племенах на Зее вам снесут голову! Как же вы будете управлять маяком, если не можете произнести правильно имя моего клана?! Повторите ещё десять раз: «Харшхтенботтен».

Опоздавший, уже багровый от стыда, только на пятнадцатый раз смог правильно произнести фамилию гнома. Опаздывать и игнорировать домашние задания по межмировому праву такой педагогический подход отбивал напрочь.

Прошло уже два месяца с момента начала учёбы. Сначала мне всё казалось волшебным сном и я всё время боялась, что сейчас проснусь и снова окажусь в Каменке, буду жить в своей каморке на чердаке и мыть полы дома Кланисов, развешивать бельё, чистить загоны нупсов.

В первую неделю наш курс щадили: дали нам привыкнуть к окружению, к преподавателям и распорядку дня. Потом обучение стало таким же, как у всех. Мы поднимались в семь тридцать, и у нас был час, чтобы умыться, принять душ и собраться к завтраку. После завтрака начинались занятия, которые длились до четырёх часов дня, правда, с перерывом на обед. С пяти до семи мы посещали факультативы, а затем шли на ужин. И только вечером у нас было свободное время, которое мы обычно тратили на подготовку домашних заданий. Зато установленного времени отбоя не было.

Учились мы с понедельника по субботу, в воскресенье у нас был выходной. А ещё субботние лекции заканчивались раньше, чем лекции в будние дни.

Эти два месяца оказались чрезвычайно трудными. Я никак не могла привыкнуть к режиму и требованиям преподавателей. Уровень деревенских учителей в школе Каменки был значительно ниже, теперь я это понимала. А ещё понимала, как сильно за две недели подготовки к экзаменам в школу навигаторов мне помог мой Писк. За короткое время учёбы я получила несколько троек, одну из них — по любимой мной математике. Это затронуло моё самомнение — я-то думала, что с этим предметом у меня всё прекрасно.

Только к концу второго месяца я втянулась в учебный процесс: начала делать уроки по предметам, которые давались мне легче, в обеденный перерыв или во время между факультативом и основными лекциями. И уже вечером больше внимания уделяла сложным для меня гуманитарным наукам. Меня приятно удивило то, что на выполнение объёмных домашних заданий, например, на написание доклада или сочинения, нам давали несколько дней. Выполнить такую работу за вечер, ещё и без помарок, выписывая буквы аккуратно, с завитушками, я была не в силах.

— Ты ещё язык высунь от усердия, — посоветовал мой вредный искин, когда я, почти не дыша, в третий раз переписывала заданное сочинение.

Оставалось ещё два предложения, и нельзя было допустить ни одной помарки. От слов искина я вздрогнула — на листе появилась некрасивая черта под последним словом.

— Да чтоб тебя, железка бездушная! — выругалась я, чуть не плача.

— Во мне нет ни грамма железа, ты же знаешь, Линн, — флегматично ответил Писк.

— Отправлю в утилизатор!

Мы оба знали, что этого не произойдёт, но Писк решил больше не припираться. Я снова стала переписывать сочинение: преподаватель родной речи, истории и письма не терпел даже маленьких помарок.

— Речь является вашей характеристикой, служит показателем культуры, грамотности. И если в устной речи ошибки не так заметны, то в письменной — они сразу бросаются в глаза, — любил говорить господин Ронар нье' Беорн, пожилой, слегка полноватый виг, всегда одетый в тёмный костюм.

Несмотря на то, что он знал много древних опусов, историю империи, современную вигскую литературу и был прекрасным рассказчиком, студенты его не любили за излишнюю нетерпимость при приёмке работ по письму.

В дверь постучались.

— Тали, заходи, — крикнула я, застёгивая последнюю пуговицу своего школьного комбинезона и натягивая ботинки.

— Привет, — она улыбнулась, — я думала, придётся опять тебя будить.

— Не, — помотала я головой, — Писк угрожал господином Страшноботтеном.

Соседка рассмеялась:

— Правильно говорить так: Харшхтенботтеном.

— Как ты это выговариваешь? — удручённо спросила я, пока мы шли на завтрак.

Тали пожала плечами. В столовой мы взяли подносы с едой и присоединились к Лерсу. Он привычно сидел за столом и уже допивал свой компот из гартеи и люнкса. Первая — плотный, мясистый фрукт оранжеватого цвета с небольшими, легко удаляемыми семечками, имеет приятный запах, из-за которого кулинары полюбили использовать его в начинках для пирожных и делать с ним кремы для тортов. Второй — фрукт, растущий гроздьями, очень сладкий и сочный. Из люнкса виги иногда делали молодое вино.

— Ну вы и сони! — заявил он. — Чуть завтрак не пропустили.

— Это всё Линн, — сдала меня Отталия, улыбаясь.

В присутствии Лерса Тали прямо-таки расцветала. Я уже давно заметила, что он ей нравится. Интересно, а как Лерс относится к ней?

Я надеялась, что он выбросил из головы мысли о неполноценности своей навигаторской крови. Хотя сделать это было непросто: ребята из класса об этом не забывали — почти никто не общался с Лерсом, не садился с ним рядом. И хотя никто ничего такого не делал (все ещё помнили случай на экзамене по физподготовке), все старались держались от него подальше.

— Линн, ты решила задачу, которую задал господин Ваадрис? — спросил Лерсано.

Как и обещала, я поговорила с господином Кинуром о Лерсе. Тот пригласил друга на собеседование, и теперь он вместе со мной посещал факультатив по робототехнике.

Я кивнула. Вчера я полдня проторчала в библиотеке, ища, как решить, казалось бы, простенькую задачку. Всего то надо было заставить пять пальцев робота не сжиматься в кулак одновременно, а загибаться по одному. С первого раза перепрограммировать руку не получилось, со второго тоже. Хотя, когда я экспериментировала, то получила один любопытный результат. Пальцы сжались в кулак. Но не все. Один остался гордо торчать вверх, демонстрируя неприличный жест. Такими жестами парни в Каменке обменивались, когда не решались вступить в драку. Я хмыкнула и записала программный код, а Писк поизмывался надо мной:

— Да… господин Кинур Ваадрис оценит твои труды. Думаю, даже возьмёт тебя в команду на всекосмический турнир по робототехнике. Твой робот будет показывать этот жест судьям и сливать на глазах у всех масло из нижнего отверстия, если они будут ставить команде низкие баллы.

Идею решения своей задачки я нашла в старой потрёпанной книжке. М-да, знала ведь, что Ваадрис даст задание с подковыркой. Я быстро записала решение и проверила его: бот послушно загнул пальцы в кулак один за одним.

Начались занятия. Первую лекцию вёл типичный гномейр — гуманоид невысокого роста, плотный, с густыми усами и бородой. Лекции он вёл наискучнейшие: часами что-то бубнил про законы, положения, нормы, протоколы и при этом внимательно следил, чтобы мы всё записывали.

До обеда всё шло прекрасно. На лекции господина Виигора мне даже удалось не уснуть, гном очень подробно рассказывал о принципах наследования орси. Предупредил, что этот вопрос будет на экзамене. Оказалось, в наследовании орсийцев всё упирается не только в степень родства и очередность рождаемости, но в то, сколько торговых камней есть на счету той или иной семьи. Если камней больше двадцати, то наследником может быть только старший мужчина рода. Если камней от пяти до восьми, то наследниками рода могут стать и женщины. А если камней меньше двадцати, но больше восьми? Как всё это запомнить?

Следующей лекцией была химия. Предмет мне очень нравился, но ещё больше нравилось, как нам его преподавали…

— Господа кадеты, сегодня мы начнём погружаться в волшебный мир химии. Меня зовут Дэянель Ростакс. — между столами нашего класса ходила элефина, высокая, эффектная платиновая блондинка с яркими зелёными глазами. Её брючный костюм глубокого красного цвета контрастировал с нашими серовато-зелёными комбинезонами. Это был первый урок химии у первокурсников. Пока я рассматривала элефину, она продолжила: — Все вы имеете разную подготовку в этой области, поэтому начнём с азов.

Леди Ростакс любила и знала свой предмет, а ещё у неё был талант обучать химии других. На её уроках нам никогда не было скучно. Разве можно было скучать, когда практически весь класс бегал по аудитории по концентрическим кругам-орбиталям, изображая электронное строение атома хлора или натрия?

Как-то, придя на урок, мы увидели надпись на голоэкране: «Окислительно-восстановительные реакции», а перед нами на лабораторных столах лежали красные овощи с тонкой кожей и сочной мякотью, салат из которых довольно часто давали нам в столовой. Рядом лежали шприцы и стояли стеклянные баночки с притёртыми крышками с реагентами. В течение урока мы записывали реакции, разбирали их типы, записывали примеры, а ближе к концу урока леди Ростакс предложила провести опыт: смешать бертолетову соль, хромпик, серу, свинцовый сурик, белила цинковые с гипохлоритом натрия, а потом ввести получившуюся смесь в овощ с помощью шприца. Затем с помощью него же ввести в сердцевину овоща перекись водорода. Каждый из нас проделал это со своим овощем, и мы стали ждать результата. Выждав пять минут, леди Ростакс выключила свет в аудитории. Мы ахнули: все овощи светились в темноте!

Пока мы любовались сделанными из овощей фонариками, преподаватель пояснила:

— Раствор гипохлорита и перекись — окислители, а смесь серы, бертолетовой соли, хромпика — восстановитель. После их взаимодействия образуется соль из натрия и серы, вода и хлор. Хлор — это газ жёлто-зелёного цвета, который может светиться. Он тяжелее воздуха и растворим в воде, поэтому газ остаётся в этом овоще. — Она на секунду прервалась, включая свет, и закончила: — К следующему уроку написать реакцию по проделанному опыту, расставить коэффициенты, и привести один — два примера таких же занимательных реакций. Я коллекционирую подобные опыты, если сможете меня удивить, получите зачёт по этой теме автоматом.

По аудитории пронёсся единый вздох. Все поняли, что в выходной придётся рыться в библиотеке и во всекосмической сети.

Занятие по астрономии пролетело незаметно. Этот предмет, несмотря на то, что я должна была стать смотрителем, я не любила, но проблем он не доставлял.