Семь ступеней в полной темноте

Глава 24. Смерть как начало.

Расставание было скорым. Застоявшийся конь выщипал всю траву вокруг себя, и уже заждался седока. Стоило кузнецу пристегнуть поклажу и сесть верхом, как он рванул вперед. Отъехав недалеко, Арон обернулся, чтобы махнуть рукой. Крылатая дева помахала в ответ и легко взмыла ввысь. Покружив над головой, она выбрала курс и направилась к белым горам. Проводив ее взглядом, Арон продолжил свой путь.

– Надень шлем, – прозвучало в голове.

– Шлем, так шлем… – он послушно нацепил его и застегнул ремешок.

– Ты не проверил ее. Почему? – поинтересовался Эсхил.

– Знаешь… не все хочется знать наверняка. Иногда хочется просто поверить.

– Но ты отдал ей ключ. Зачем?

– Во-первых, ты сможешь его отследить…

– Верно. А во-вторых?

– А во-вторых… рано или поздно она случайно сломает амулет пополам. И судьба все расставит по местам. А пока мне приятно думать, что у меня есть мать.

– Что ж, в таком случае судьба уже настигла тебя.

– В каком смысле? – не понял Арон.

– Твоя биологическая мать сломала ключ пополам в двадцать три часа сорок семь минут. Пока ты спал. Выражаясь ее языком, в тебе действительно течет ее кровь. Ты удовлетворен, Арон?

– Сложно сказать… – голос Арона дрогнул. – Но, если честно, на сердце как-то легче стало. Спасибо что сказал.

– Мой долг держать тебя в курсе всего - напомнил Эсхил.

– Готовь свой медицинский модуль. Пора узнать, что творится с моим телом.

– Он готов, Арон. Держи курс на западную гряду. Я подготовил проход. Как только ты пройдешь, я его завалю.

К концу дня кузнец без происшествий добрался до западной гряды. Карта в его шлеме, проецируемая прямо в глаз, привела точно к проходу меж скальных выступов. Узкий темный проем высотой чуть выше лошадиной холки уводил далеко вглубь скалы. Четкая прямоугольная форма, и оплавленные края, говорили о его искусственном происхождении. Камень еще не успел окончательно остыть. Покинув седло, кузнец скинул поводья и шагнул внутрь. Успевший повидать на своем веку конь, склонив голову, двинулся за хозяином, который еще ни разу его не подводил. Об освещении Эсхил не позаботился. Но этого и не требовалось. Картинка со шлема четко отрисовывала очертания и скудный рельеф на пути. Ощущение было необычным, потому как изображение в одном глазу накладывалось на кромешную тьму в другом. Но ориентироваться это позволяло. Возможно, имея привычку, это даже станет удобным.

Примерно через сорок минут в полной тьме, впереди показался светлеющий проем, который и вывел путников в один из внешних концентрических переходов. Пол и стены, насколько хватало взгляда, здесь, тоже подверглись обработке. Это делало прогулку легкой, лишая нужды перешагивать камни и трещины естественных расщелин. Далеко вверху проглядывало темнеющее синевой небо. Где-то позади них с характерным гулом обвалился кусок скалы. От чего пол под ногами дрогнул. Пришлось намотать поводья на руку. Арон продолжал следовать карте, то и дело, успокаивая коня. Хоть проходы здесь и казались пустынными, в стенах и полу размещались ожившие системы безопасности. Эсхил строго следовал протоколу секретности. Животное, наделенное более тонким чутьем, это заметно нервировало. Наконец, через несколько кольцевых переходов, вдалеке показался знакомый проход. На сей раз ворота открылись полностью, и протискиваться в небольшой люк не пришлось.

Изменения, происшедшие здесь со дня последнего визита Арона, казались глобальными. Громада корабля высоко над головой переливалась сигнальными и осветительными огнями. Диковинные механизмы суетливо двигались по своим делам, проворно огибая прибывших гостей. Под небольшим навесом, недалеко от входа, уже стоял стол, на котором дымился ароматный ужин. Смотрелось все вполне по-домашнему. Верный конь, поддаваясь инстинкту, потащил хозяина в сторону, следуя на запах свежевыкошенной травы. Кузнец отпустил поводья, и животное, позабыв о непонятной суете вокруг, направилось в подготовленное для него стойло.

– С прибытием! – прозвучало в голове.

– И ты здравствуй. Чего-чего, а ужина я не ожидал.

– Тебе нужно поесть, отдохнуть и умыться. Исследования потребуют от тебя стрессовых реакций. Питание внутри модуля будет происходить через кровь. Так что, нормально поешь ты не скоро.

– Я мало что понял, но доверюсь тебе. Как долго это продлится?

– В лучшем случае неделю. Сам понимаешь, явление уникальное. Мне пришлось активировать часть систем корабля. Задействовать больше логических модулей. Перестроить нейросеть частично.

– Я буду в сознании?

– Нет. Мне придется перегружать нервную систему. Это опасно для психики. Кроме того, нужно будет задействовать нейронные связи твоего мозга и загрузить в него огромное количество информации.

– А что, так можно? – удивился Арон.

– Да… но это болезненный процесс. Мозг и тело должны понимать, что происходит. Иначе не будет нейронного отклика. Ты будешь в состоянии искусственного сна. Это из минусов… Хотя есть и плюсы.

– Какие же?

– Ты станешь умнее. Вернее, твоя память глобально расширится.

– Я с ума не сойду?

– Теоретически – нет.

– Ясно. А если просто оставить все как есть? Ведь как-то я до своих лет дожил?

– Здесь решения принимаешь ты, – напомнил Эсхил.

– Хотя… – Арон поморщился. – лучше сразу все решить. Как думаешь?

– Тебе виднее, Арон.

– Ладно! – Арон уселся за стол. – Дай мне несколько минут…

Набив живот словно в последний раз, Арон встал из-за стола. Он был готов. Только неизвестно к чему. Эсхил молчал. Механизмы, сновавшие туда – сюда, пропали из виду. Его верный конь, наевшись, свежей травы, чутко дремал. Откуда-то сверху беззвучной тенью опустилась грузовая платформа. В глаза ударил свет.

– Что, прямо туда?

– Прямо туда, – подтвердил Эсхил.

Арон встал в центр платформы, и она плавно взмыла ввысь. Потом был громадный, набитый всякими подозрительными вещами трюм и длинный освещенный коридор. Какие-то запертые помещения и, наконец герметична дверь, за которой скрывался округлый белоснежный зал.

– Однажды ты уже был здесь, – сообщил Эсхил.

– Когда умирал?

– Верно, младенцем. Отец принес тебя чуть живым.

– И что ты сделал?

– Ничего…

– Постой… – Арон нахмурился. – Как ничего? Ты же говорил другое!

– Я… не смог тебя спасти, Арон. Ты умер.

Арон остановился как вкопанный. Вспомнив, что говорит с машиной, он иначе выстроил вопрос:

– Прости, Эсхил, я не понял тебя. Что конкретно произошло?

– Когда отец принес дитя, я поместил его сюда… – Вторя словам Эсхила из пола белоснежного зала, плавно вырос некий аппарат, отдаленно напоминающий спасательную капсулу. Но крупнее и, как и все здесь – белоснежную.

– Что это?

– Реактор. Все что нельзя исцелить – это устройство воссоздает заново. Но… тебе он не помог.

– Почему?

– Ответа нет. Я не могу объяснить. Сбоя в системе не было. Реактор провел анализ и не найдя изъяна оставил все как есть. Хотя дыхания и не было, но тело младенца не меняло своей температуры, а мозговые волны проявляли хоть и чрезвычайно слабую, но активность. Ты был фактически мертв, а он продолжал поддерживать жизнь. Просто подавал кислород, питательные вещества и поддерживал комфортную температуру. Твой отец много знал и решил оставить все как есть.

– Что было дальше?

– Я тоже оставил все как есть. У реактора свой протокол. Это единственная система на борту, которая может мне не подчиняться, если наши данные противоречат друг другу. А вот состояние твоего отца было критическим. Он испытывал сильнейший стресс и мог помутиться умом. Я этого никогда не видел ранее, и, впервые за все свое существование, осознал, что могу остаться один.... Это страшно, Арон.

Факт твоей смерти нельзя было ни подтвердить, ни опровергнуть. И я решил выждать время, чтобы дать моему капитану придти в себя. Не знаю как, но, я нарушил один из главных протоколов системы и не стал информировать его. Плохая весть могла бы ему сильно навредить. Я не знал, что делать дальше…

Однако, к огромной радости, спустя один час и десять минут, случился необъяснимый парадокс. Реактор зафиксировал значительный выброс теплоты внутри рабочей камеры. Затем, у мертвого тела появилось дыхание и пульс. Ребенок определенно был жив и практически здоров. Не считая высокой для его вида температуры тела и всплеска активности мозговых волн. Но, потом, и эти показатели пришли в норму. Что тогда случилось, я так и не смог понять.

Арон решительно скинул с плеча оружие и снял куртку. Освободившись от ботинок и остальной одежды, он ступил на прохладный белоснежный пол.

– Значит, узнаешь в этот раз! – решил кузнец. – Я не хочу жить в неведенье.

Белоснежная капсула плавно приняла горизонтальное положение и опустилась на пол. С тихим, еле слышным шипением поднялась громоздкая крышка, приглашая Арона внутрь.

– Эсхил?

– Да Арон?

– Если кто-то из крылатых нарушит защитный периметр, пока я тут… не сбивай. Просто не впускай. Это возможно?

– Да, мой господин. Я активирую силовой барьер вокруг скал, и постараюсь никому не навредить.

– Хорошо. И пригляди за Сольвейг, если Уны не будет рядом. И… за ней тоже пригляди. Ну так… на всякий случай.

– Не беспокойся. Я установил стабильную связь с ее защитной оболочкой. Она в надежных руках.

Арон кивнул. Присев на край капсулы, он закинул ноги и вытянулся во весть рост. Заняв свое место в реакторе, он бегло огляделся и попытался успокоиться. Когда это худо-бедно удалось, он произнес:

– Приступай!

Крышка медицинского реактора, сияя мягким светом, опустилась сверху, окончательно отделяя Арона от окружающей действительности. Внутри капсулы воцарилась абсолютная тишина, свет мягко померк. Приятный сладковатый дымок просочился в легкие. Тревожные мысли как-то сами покинули его, на душе воцарился покой и умиротворение. Арон подумал, что, должно быть, именно так приходит смерть, и вздохнув, сомкнул свои веки. Последние проблески сознания, промелькнув в голове размытой чередой красочных всполохов, покинули его. Сердце Арона остановилось. Воцарилась тьма….