Семь ступеней в полной темноте

Глава 26. Пробуждение.

Неизвестно сколько времени прошло, с того момента как Арон погрузился во тьму. Казалось, прошла вечность прежде, чем он ощутил какое-то присутствие. Что-то такое родное, отзывавшееся в душе теплом и светом.

– Кто здесь? – подумал Арон.

– Твое прошлое, – эти два слова, словно ножом резанули по сердцу.

– Отец! Где ты? – Взволновался кузнец.

– Теперь, я везде… кажется.

– Позволь увидеть тебя! – взмолился он.

– Изволь…

Образ отца плавно возник перед глазами. Он был светел и умиротворен.

– Чем ты занят сын, и почему ты здесь? – спросил он первым.

– Я… не знаю, – вдруг осознал Арон. Он четко помнил, кто он есть, но не более того. Попытки вспомнить что-то еще ни к чему не приводили.

– Тебе рано тут быть, – заявил отец. – У тебя еще много дел и они не початы.

Арон вдруг вспомнил вопрос, который, наверное, долго мучил его раньше. И понял, что задать его нужно именно сейчас, иначе такого шанса больше не выпадет.

– Кто я отец? Кто мы такие и откуда?

– Мы люди, – лаконично ответил он. – Только зародились мы не здесь. Мы – это все, что осталось от другого народа. Последние представители вида. Я был чистокровным, а ты уже полукровка. Но это уже не имеет значения, ибо ты – это все что осталось

– Как тебя понимать?

– Я не хотел, чтобы ты знал об этом. Этот груз не для тебя сын. Я желал, чтобы ты начал свою жизнь с чистого листа. Чтобы у тебя была своя, не похожая на мою жизнь. И свое счастливое будущее.

– Скажи… зачем ты дал себя убить, отец?

– Прости, я хотел позже все тебе объяснить, чтобы ты успел пожить спокойной жизнью, но, в планы вмешались обстоятельства…. Я прожил гораздо дольше, чем ты можешь представить, и смертельно устал. Кроме того, я дал тебе все, что было нужно, и готовился уйти в тень. О смерти я подумывал часто, и в конце концов потерял бдительность. Те молодые, горячие люди… помогли мне не в то время. Это было так внезапно, что я не почувствовал боли. Да, я боролся до конца, чтобы ты мог мной гордиться, но для себя уже все решил. А потом, наступило долгожданное облегчение.

– Я всегда тобой гордился… Это не справедливо, отец! За что ты так со мной!?

– Я знаю…. Прости, это эгоистично с моей стороны. Здесь, в тишине и покое, я понял это. Но уже ничего не смог изменить. Я виноват, гордыня подвела меня, сын. Кроме того, я не думал, что ты будешь за меня мстить. Своим эгоизмом, я сам свел свои же труды на нет. Ты обагрил руки кровью… прости и за это, сын. И за то, что дважды пришлось сжечь наш дом. Я кругом виноват, от этого не уйти. Но ты должен жить. Ведь ты последний. И от тебя зависит, возродиться ли дух твоего народа или останется бестелесным навечно.

– О чем ты говоришь? – не понял Арон.

– Ты, сын мой, вместилище духа прежде великого народа. Как и я в прошлом. Запомни: ничто в этой вселенной не уходит безвозвратно и не исчезает в небытие. Когда ты родился, часть нашего духа перешла к тебе. Когда умер я, тебе отошло все остальное. Тот свет, который лечит твои раны, и та сила, которая позволяет тебе исцелять других, дарована именно этим духом. Часть его переходит к тому, кого ты им наделил. Это духовная сила, которая не имеет ни оков, ни границ. Она поистине неисчерпаема. Это сама жизнь, которая стремится дать свои ростки в любом проявлении. Даже здесь, сейчас. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Ты говоришь загадками, отец, разве я могу кого-то лечить?

– Все просто, – улыбнулся отец. – Помог кому-то – наделил духом. Дал жизнь – поделился силой. Как и я в свое время. От отца к сыну, от сына к его детям, и так далее. Я отдал тебе половину себя, ты отдашь половину своим детям, они поделятся со своими детьми. Каждый из них взрастит эту силу и преумножит в себе. И так до тех пор, пока твой народ не возродится и дух его не воспрянет в каждом. Когда нас станет много, и дух окрепнет в телах, уже не будет нужды передавать его от отца к сыну. Он сам будет наполнять собою потомков. И как бы тот народ не звался, где бы он ни жил – это не важно. Главное, что он обретет новое бытие, и шанс на праведную жизнь.

– То есть… другими словами, ты хочешь сказать, что я могу дарить жизнь?

– Не только. Ты почувствуешь, это не сложно. Ты ощутишь силы со временем, понимание само придет к тебе. Может быть постепенно, а может и внезапно. Как взрыв… – Отец, замолчал.

– У меня есть еще вопросы…

– Довольно. Тебе уже пора сын.

– Но отец, я должен знать!

– Мне некуда спешить, я уже обрел покой, а вот тебе следует поторопиться. Ты найдешь ответы в свое время. Эсхил тебе поможет. Когда ты вернешься к жизни, скажи ему фразу: «От отца к сыну». Посмотришь, что будет.

Отец протянул свои теплые ладони, и на прощанье, грустно глядя в глаза, пожал сыну руку…. Арон стал задыхаться. Рука, за которую только что держал его отец, отозвалась болью. Запястье жгло огнем, так сильно, что он закричал от боли. Образ отца исчез. В глаза ударил свет, тишину прорезали звуки. Вокруг все закрутилось, забурлило. Он был погружен в какую-то мутную жидкость – это она не давала ему дышать. Арон принялся бить руками, в надежде выплыть, но руки упирались в невидимую преграду.

– Эсхил! – в отчаянии выкрикнул он. – Вытащи меня отсюда!

– Спокойно, – отозвался ровный голос в голове. – Скоро все кончится.

Арон взял себя в руки. Ему ответили, значит он в сознании, и это не кошмарный сон. Прислушавшись к чувствам, он осознал, что мутная жидкость вокруг него не дает дышать, но удушья он почему-то не испытывает. Прикрыв глаза, он отдался на волю судьбе и перестал брыкаться. Пульс успокоился, мысли пришли в норму. Вдохнув жидкость словно воздух, кузнец с удивлением обнаружил, что это не вода. Спазмы в глотке постепенно прекратились, и он был все еще жив. Прошло несколько мучительно долгих минут и, вздрогнув, странная жижа начала убывать. Вскоре, ноги его уперлись в холодное дно, и он смог стоять более или менее ровно.

Стеклянная крышка отошла в сторону, и в капсулу реактора хлынул прохладный воздух. Арон закашлялся. Его несколько раз вывернуло наизнанку. Мутная жидкость, казалось, заполнила собой все его полости, и желудок в том числе. Наконец, прокашлявшись, он смог сносно дышать и произносить слова. Голова болела, язык плохо слушался. Руки и ноги дрожали от недостатка сил.

– С возвращением на этот свет, Арон! – торжественно объявил Эсхил.

– В смысле!? Что за шутки… и почему так холодно?

– Я серьезен, Арон. Ты был мертв восемь месяцев, два дня, семь часов, двенадцать минут. Что бы я ни делал, твое сердце отказывалось биться. Твое тело отчаянно не желало приходить в сознание. Все как тогда.

– И что ты сделал? Почему я ожил?

– Я… не понимаю. Все повторилось, Арон. Как много лет назад. Неяркий свет… твой крик… потом сердце снова забилось.

– Ясно… Арон снова ощутил сильное жжение на запястье.

Браслет! Он вспомнил про браслет, что когда-то надел на руку Сольвейг, чтобы знать все ли с ней в порядке. Он почему-то считал, что его собственный сгорел во время битвы, но оказалось, что это не так. Чертова безделушка похоже была рассчитана на такие обстоятельства. Незаметный взгляду, браслет сиял красным цветом, подавая сигнал опасности, и причинял жгучую боль.

– Что нового ты узнал за это время, Эсхил?

– Боюсь, что ничего… Арон. Мне жаль.

– Я видел отца, пока был там, представляешь?

– Где, там, Арон? Ты не покидал капсулы, я точно знаю.

– На том свете, Эсхил. За гранью жизни и смерти.

– Занятно. Но у меня нет об этом данных. Нужно сделать томографию твоего мозга. Это могут быть последствия длительного пребывания….

– Черта с два! – прервал его Арон. – Я видел его и говорил с ним, как сейчас с тобой.

– Тебе нужно восстановиться.

– Как же он сказал… – Арон судорожно напряг память. Все что он видел и слышал, словно во сне, плавно ускользало из его восприятия.

– Эсхил, тебе о чем-нибудь говорит фраза «от отца к сыну»?

Эсхил ничего не ответил. В следующее мгновение погас свет и пропали все звуки. Арон вновь остался в полной темноте и звенящей тишине. От чего-то вспомнился подвал его дома… Так прошло несколько секунд. Потом что-то где-то зашумело, заклокотало, свет снова заполнил комнату, и по полу потянуло легким сквознячком.

– Эсхил, ты здесь?

–Да, Арон.

– Что это было?

– Это… скрытая команда. Система была перезагружена принудительно. Прости, я ничего не мог поделать. Это унизительно! Твой отец заложил ее без моего ведома. Странно, но объем моей памяти значительно увеличился. Я… похоже, теперь готов ответить на многие вопросы. Вот ведь…

– Не сейчас. Что с моим браслетом? Где сейчас Сольвейг? Где моя мать?

– Они в белых горах, – невозмутимо проинформировал голос в голове – Но тебе нельзя туда сейчас. Твое состояние не стабильно.

– Плевать! Что с ней? Ей больно!

– Она избавилась от защитной оболочки, Арон. Я вижу только ее тепловой след и общее местоположение.

– Когда это случилось?

– Функции оболочки прекратились вчера вечером. Она выполнила свою задачу.

– Так… как долго говоришь меня не было? Пять месяцев, или шесть?

– Почти девять, Арон.

– Ясно. Мне нужно туда во что бы то ни стало. Сейчас же!

Корабль молчал. Видимо ему потребовалось время, чтобы принять решение.

– Эсхил, ты услышал? Мне нужно туда!

– Да, Арон. В таком случае… тебе лучше поторопиться. Но, в этот раз, я пойду с тобой.

– В смысле…. Как это?

Вместо ответа, герметичные двери медицинского отсека отворились, и внутрь бодро шагнули две высокие фигуры. Внешне они напоминали людей, были хорошо экипированы и вооружены. Но это были не люди, и не механизмы. Нечто среднее, насколько Арон мог понять.

– Вот как… – кузнец опешил. – Значит, у тебя есть и такие игрушки?

– Конечно, – ответил один из субъектов, – Иначе как бы я вел разведку на местности.

– И много таких?

– Достаточно, – лаконично ответил Эсхил голосом второго субъекта, – Раньше я использовал другие средства, но этих солдат я вырастил из тканей тех самых волков. Помнишь? Удивительные были создания.

– Не то слово…. Расскажешь позже. Дай мне одежду и показывай дорогу….