Могущество

Глава 29

Кайм

Я мчусь по узкой тропинке, держа время в своих холодных руках, прокладывая точный, извилистый маршрут вниз с горы.

В ожидании, пока Вайлорен получит свою порцию еды, я отпустил время настолько, что увидел, как солнце полностью село за горизонт, а потом еще и еще. Теперь мир снова застыл по моему приказу, а звезды вспыхнули, эффектно сверкая в холодном зимнем небе.

Но я этого почти не замечаю, потому что мои мысли лишь о том, как добраться до столицы.

Это становится всепоглощающей одержимостью.

Сколько времени мне понадобится, чтобы добраться отсюда пешком до Даймары? Луны? Месяцы?

Если бы только у основания хребта меня ждала лошадь.

Если бы только лошади были невосприимчивы к моим способностям.

Скрежеща зубами от досады, обхожу сыпучий гравий, скрытые рытвины и редкие валуны, набирая скорость по мере того, как тропа становится шире. Эта узкая горная тропа, единственный путь к Черной горе и обратно, находится в плохом состоянии, гораздо хуже, чем когда я покидал Достопочтенных много зим назад.

Неужели Хелион не следил за надлежащим, черт возьми, обслуживанием? О чем он только думал?

Дорога и так была опасна, но теперь это настоящая смертельная ловушка: некоторые участки тропы полностью обвалились, оставив ненадежные бреши, через которые можно легко провалиться вниз и погибнуть в одиночестве.

Через них я перепрыгиваю.

Подумать только, моя мать прошла по этой тропинке столько зим назад, чтобы оставить меня с Достопочтенными.

Какой храброй, какой решительной она должна была быть.

Почему именно чертовы Достопочтенные?

Для начала, они известны тем, что берут ягнят и превращают их в волков. Только Достопочтенные берут сирот и их воспитывают.

Видимо, она была в отчаянии. Что случилось с ее проклятым горным торговцем? По словам Анайи, он должен был вырастить меня, если она умрет.

Есть тысяча причин, почему этого не произошло, но если я когда-нибудь узнаю, что этот ублюдок предал ее и стал причиной этих страданий…

Заставлю его пожалеть, что он вообще существует.

Это если мой отец еще не сделал этого.

Спускаюсь по узкой изношенной лестнице, вырубленной в склоне горы, стараясь не поскользнуться на комьях свежего снега. Отсюда тропинка сворачивает и змеится в сторону Белхенны, древней столицы империи Иони.

Но мне сейчас не нужно в Белхенну.

Лучше срезать через хребет и по прямой дойти до столицы.

Это самый быстрый путь.

Поэтому я покидаю тропу, направляясь в горную пустошь. Бросаюсь в глубокую тень, в холод, находя небольшое утешение в темноте.

Усталость витает на краю моего сознания, пытаясь пробраться своими проклятыми усиками в мое тело.

Я отгораживаюсь от нее.

В то время как спускаюсь со скал, карабкаюсь вверх по склонам и пересекаю замерзшие ручьи, прогоняю усталость.

Пробираясь через снежные сугробы, взбираясь по крутым уступам и перепрыгивая через узкие расщелины, я заглушаю ее.

Отключаюсь, пока не осознаю, что у этого моего получеловеческого тела все еще есть смертные потребности, такие как еда, вода и сон. Несмотря на все загадочные разговоры отца о том, что я умру и превращусь в того, кем являюсь сейчас, мое тело здесь, в мире живых, все еще устает, хочет есть и пить.

Скоро мне придется остановиться.

Проклинаю все на свете. Ни в коем случае не хочу останавливаться, но от меня никому не будет пользы, если я проигнорирую эти предупреждающие знаки и полностью потеряю контроль над временем.

В конце концов, нахожу огромную нависающую скалу, в которой есть укрытие в виде небольшой пещеры. Здесь я отдохну совсем недолго, пока не почувствую достаточно сил, чтобы бежать целый день без остановки.

Вместо воды я буду есть снег. Любое существо, которое замечу с двумя или более ногами, станет моей едой.

Мой желудок урчит.

Половина крови в моих венах от бога, а я бегу сквозь застывшее время, и мое тело все еще имеет наглость поддаваться голоду.

Я мечтаю о сладких, ореховых клубнях, которые Амали выкапывала для меня и жарила в горячих углях нашего костра. Каким-то образом она могла найти их где угодно. Наверное, она сумела бы отыскать их и посреди зимней метели, если бы ей пришлось.

Чувство голода обостряется.

Моя тоска по ней становится почти невыносимой.

Не могу остановиться.

Не будь глупцом. Ты должен.

Не обращая внимания на усталость в ногах, я крадусь в пещеру и нахожу укромное место, чтобы сесть среди камней. Снимаю мечи со спины и кладу их рядом с собой.

А потом всматриваюсь в снег, в тени.

На самом деле я не собираюсь засыпать в такой позе, но вдруг…

«Привет, Кайм».

Внезапно, она здесь, со мной.

Следовательно, я, должно быть, сплю.

Черт. Мне нужно проснуться.

— Останься ненадолго, Кайм. — Ее голос из мысли переходит в очень реальный шепот. — Я сейчас сплю. Мне снится сон. Вот почему я вижу тебя.

Оглядываюсь вокруг, но вижу лишь все те же старые скалы и горы. Сплю я или бодрствую? — Это немного несправедливо, — отвечаю я медленно, когда ее нежное, невидимое присутствие кружится вокруг меня, вызывая мурашки на коже.

Странно. У меня никогда не бывает мурашек.

— О? — бормочет она, ее эфемерное дыхание ласкает мое ухо, по мере того как ее голос становится очень, очень реальным. — Почему это, любовь моя?

— Потому что кажется, что ты можешь видеть меня и прикасаться ко мне, но я нет, Амали. Я даже не могу заключить тебя в свои объятия, а это все, что хочу сделать прямо сейчас.

Я хочу шептать ей на ухо сладкие слова и говорить, что ничто и никто больше никогда не отнимет ее у меня.

— Так и будет, — просто отвечает она, обвивая невидимыми руками мою шею.

— Почему ты спишь, любовь моя? Еще рановато для сна. Солнце только-только село.

— Мне дали что-то, чтобы я заснула.

— Тебя накачали наркотиками?

— Похоже на то.

— Я собираюсь убить их, ты знаешь. Медленно, мучительно… Боль, которую они причинили тебе… Я верну ее тысячекратно.

— Будь спокоен, Каймениэль. Не все из них заслуживают таких страданий. Невежество заставляет людей совершать жестокие поступки. Но не все они такие. Был один… он пытался поступить со мной правильно, и за это его убили. Пожалуйста, скажи своему отцу, чтобы он разыскал его в подземном мире. Имя этого человека — Айен.

— Это в моих силах, — мягко отзываюсь я, желая угодить ей сейчас больше, чем когда-либо.

Твой отец…

Я резко выпрямляюсь. Меня пробирает озноб. — Ты знаешь, что он мой отец?

— Я встречалась с ним.

— Ты… — качаю головой, не зная, чувствовать ли мне злость или облегчение.

— Я снова видела сон… искала тебя в том безмолвном месте, где нет красок, и он был там. Это он дал мне способность говорить с тобой мысленно… и, кажется, во сне. Он сказал, что это дар.

— Ты снова отправилась туда… — Теперь, когда знаю, что Бесцветный лес — это вход в чертоги моего отца, мне не нравится слышать о том, что она туда ходила. Это значит, что она была близка к смерти.

— Он сказал, что не впустит меня. Видно, еще не пришло мое время. Не волнуйся так, Кайм. Он был ужасно добр ко мне.

— Лучше бы он был таким, — ворчу я. — Всегда.

Невидимые руки обхватывают мою шею. Она позади меня, и ее привычное тепло распространяется по мне. Даже этого достаточно, чтобы возбудить мою похоть. Мой член становится твердым, и огонь распространяется по моему телу, уничтожая холод.

— Мне нужно добраться до тебя, — шепчу я, и мой голос дрожит от желания. — Я больше не могу этого выносить.

Нежная любовь Амали проникает в меня, и я лишь восхищаюсь ее силой. — Неважно, где ты сейчас находишься. Я с тобой. Всегда. Почему бы тебе не отдохнуть немного, Кайм? Ты выглядишь ужасно уставшим, как будто не спал несколько дней. Я никуда не уйду, и эти мидриане не смогут сделать со мной ничего, что могло бы меня сломить. Не тогда, когда знаю, что ты заморозишь небо и землю, чтобы добраться до меня.

— Ты невозможная женщина, — говорю я медленно, мой голос отражается от холодных каменных стен пещеры. — Когда мы снова будем вместе, я подарю тебе множество удовольствий. Все, что ты пожелаешь.

— Я просто хочу тебя. Это не слишком сложно, правда?

— Никоим образом.

— Отдыхай, красавчик. Тебе это необходимо. И запомни одну вещь. Та сила, которую ты искал всю свою жизнь. Сила, которая сделает тебя хозяином в этом мире, не подчиняющимся ничьим прихотям. Теперь она твоя.

Амали окружает меня эфемерными объятиями, успокаивая мою жестокую, пылающую душу. Только она способна на это. В конце концов, я склоняю голову и закрываю глаза, и сон и реальность сливаются в одно целое.

Засыпаю, завернувшись в теплый гобелен, сотканный из снов моей возлюбленной.

И впервые с тех пор, как у меня украли Амали, я снова начинаю чувствовать себя полноценным человеком.