Небесный огонь

— Да любой из наших прихожан полжизни бы отдал, чтобы только набраться храбрости и послать ее подальше. — Грант открыл дверцу. — Она ведь каждого учит, что надо делать, что не надо, и еще пугает молодых своими россказнями про адское пламя и серу. Ты станешь героиней, Лорен. Вот подожди, сама увидишь.

Всю обратную дорогу я молчала, думая только о том, не повредит ли моя вспышка детям. Конечно, я не сдержалась и сгоряча наговорила лишнего, но я совершенно искренне считала, что каждый имеет право на собственные решения, и никакие религиозные фанатики не должны размахивать Библией у вас перед носом, не предпринимая никаких усилий, чтобы понять слабости других людей.

Рассеянно глядя на мелькающие за окном пейзажи, я тщетно пыталась оправдать свою вспыльчивость. Жизнь сложная штука. Теперь, спустя неделю после пребывания на месте Лорен, я поняла, что все родители разные и никто не совершенен. Я не имею никакого права осуждать Лорен ни за ее решение сделать аборт, ни за ее роман и даже за ее желание отдать Тедди в интернат, только потому, что мне самой никогда не пришло бы в голову сделать такое. Может, когда-нибудь и наступит Судный день, и тогда спросят с каждого, но ни я, ни Дора не должны совать свой нос в чужие дела.

Машина остановилась, и дети с возбужденными криками выскочили наружу, чтобы поскорее вырваться из напряженной тишины. Я медленно направилась за ними, так и не найдя оправданий для своей несдержанности.

В доме носились восхитительные запахи жареной свинины. Я с удовольствием принюхалась и еще раз мысленно поблагодарила Карен за помощь. Что я буду делать, когда она уедет домой? Работа на кухне шла полным ходом — на плите стояло несколько кастрюль, раковина была полна овощей и картофельных очистков. Карен раскатывала на столе тесто для яблочного пирога. Не выпуская из рук скалку, она посмотрела на меня и усмехнулась.

— Говорят, ты опять нашла на свою голову неприятностей.

— А ты откуда знаешь? — поразилась я.

— Священница звонила, хочет заехать вечером. — Карен снова набросилась на тесто. — Она сказала, что ты наговорила дерзостей одной из прихожанок.

— Так и есть, — вздохнула я, повязывая передник поверх шикарного костюма Лорен. — Показала себя во всей красе.

— А Гранту, кажется, понравилось. Приехал веселый такой, не то что утром.

Я улыбнулась, достала из ящика нож для чистки овощей и подтянула к себе пакет с яблоками.

— Даже удивительно, почему он не разозлился на меня. Ведь они ходили в эту церковь много лет, а мне стоило появиться там один раз — и сразу скандал.

Карен подошла к чайнику и включила его испачканными в муке руками.

— Сейчас закипит, и ты мне все расскажешь. Тебе кофе или чай?

— Все равно.

К тому времени, когда я закончила рассказ об утреннем происшествии, передо мной возвышалась гора очищенных и нарезанных яблок. Карен улыбнулась.

— Лорен мне говорила… извини, ты мне говорила пару лет назад, что именно Дора отсоветовала тебе делать аборт. Я еще тогда подумала, что Лорен пора бы иметь свою голову на плечах, но она меня никогда не слушала.

Я оглянулась, испугавшись, что наш разговор могут услышать дети.

— Мы не должны больше говорить о Лорен в третьем лице, — прошептала я. — Особенно я, даже в церкви сегодня умудрилась, и теперь вся деревня гадает, что же со мной было. Хорошо хоть Грант сказал им, что у меня амнезия, но я не хочу, чтобы дети услышали, как мы говорим о ней так, словно это не я.

— Прости… после того, что я узнала, это нелегко.

— Конечно нелегко. А сегодня вся община церкви Святого Мартина увидела мою вторую натуру во всей красе.

Мы посмотрели друг на друга и захихикали, словно родные сестры.

— Мне бы хотелось познакомиться с тобой настоящей, — сказала она, защипывая края пирога.

— Я и есть настоящая. Именно поэтому Лорен все время попадает в истории.

— Нет, когда ты в своем собственном теле, среди привычного окружения. Как думаешь, можно познакомиться с Джессикой?

— Не знаю, — с сомнением сказала я и попыталась представить, как можно устроить такую встречу. — Когда в прошлый раз я приехала туда, Джессика спала. Пока я добиралась, произошел скачок во времени. Если бы ты поехала со мной и тоже преодолела этот скачок, мы бы стали путешественниками во времени. Это уже перебор.

— А как же все остальное? — спросила она, открывая духовку, чтобы поставить туда противень с пирогом. — Ты ведь стала Лорен. Неужели это просто нелепая ошибка?

— Надеюсь, что нет. Мне больше нравится считать это своеобразной прогулкой. Я, словно пешка в чьей-то грандиозной игре, следую по предопределенному пути.

— Обалдеть.

Я снова хихикнула, и вдруг меня осенило.

— А может, время не изменится, если ты поедешь без меня? Все-таки превращаться — это же моя судьба, а не твоя. Что, если время меняется только для меня, потому что я не могу одновременно существовать в двух местах?

Он посмотрела на меня.

— Ты думаешь, если я поеду туда прямо сейчас, то увижу Джессику?

— Ой, не знаю, — проговорила я, чувствуя ужасную усталость от попыток осознать то, что лежит за гранью понимания обычного человека. — Попробуй, и сама узнаешь. В конце концов, у Джессики тоже будет воскресенье, я ведь проживаю каждый день дважды, как два разных человека.

— Нет, сегодня не поеду, — торопливо сказала она, — Я хочу поехать и в то же время не хочу. Понимаешь, я верю, что ты не Лорен, и с Джессикой познакомиться тоже хочу. — Она замолчала, не зная, как выразить свою мысль. — Я просто не готова ехать сегодня.

— Ну и хорошо, а то я вспомнила, что у меня сегодня свидание. Меня не будет дома.

Мы снова засмеялись над нелепостью нашего разговора. Карен подошла и сграбастала меня в свои медвежьи объятия.

— Да уж, подбодрить ты умеешь. Всякий другой, попав в такую передрягу, спятил бы. Ай! — внезапно воскликнула она и испуганно уставилась на меня. — Надеюсь, я не спятила, если поверила тебе. Мне совсем не хочется увидеть себя в передаче «Скрытая камера»!

— Ты даже не представляешь, как для меня важно, что ты мне поверила, — искренне сказала я. — Мне стало намного легче, словно груз с души свалился. Ты приняла меня такой, какая я есть, спасибо тебе.

Из игровой комнаты донеслись голоса детей. Девчонки весело смеялись, а Тоби тарахтел, изображая грузовик.

— Если бы не ты, в эту семью пришло бы страшное горе, — сказала Карен. — Ты спасла их, да и детей я давно не видела такими счастливыми.

— Вот только Грант несчастлив, — заметила я, потирая синяки на руках. — И я ничего не могу с этим поделать, потому что не люблю его.

— Но ты же не бросила его. А Лорен собиралась, если тот парень вчера не солгал.

— Я должна тебе еще кое-что сказать. — Я перешла на шепот. — Наверху я нашла в столе письмо. Похоже… я… прежде чем сбежать, хотела отдать Тедди в интернат.

— Нет! — Карен побелела. — Она… ты… бы этого не сделала. Я не верю.

— Это правда. Я могу показать тебе письмо.

— Черт, Лорен. Вот черт!

— Я просил тебя следить за своей речью при детях, — раздался позади нас голос Гранта.

От неожиданности мы обе подпрыгнули. Сколько же времени он здесь стоял?

— Дети играют, — быстро проговорила Карен и отвернулась к столу, бестолково переставляя тарелки, лишь бы не встречаться с ним взглядом. — Они ничего не слышали.

— Это не имеет значения, — невозмутимо сказал он. — Мы ведь не хотим, чтобы завтра в школе мальчики произносили подобные слова.

— Кстати, я хотела поговорить с тобой об их будущем. — Я внимательно наблюдала за Грантом, пытаясь по его лицу угадать, слышал ли он наш разговор о письме. — Куда мы собирались отдать наших мальчиков?

— До следующего июля они останутся там, где сейчас, — сдержанно ответил Грант. — А на будущий год ты рассматривала несколько вариантов. Кажется, мы записали их в несколько мест.

— Значит, мальчики будут вместе?

— Насколько я знаю, да. По-моему, на следующей неделе у тебя встреча с директором какого-то дошкольного учреждения.

— У меня был… есть ежедневник?

— Он в твоем столе, любимая.

Я с подозрением посмотрела на Гранта. С чего это он вдруг так нежен?

— Не смотри на меня так, Лорен! Я просто горжусь тобой, вот и все. Как ты сегодня поставила Дору на место! Я сразу вспомнил ту дерзкую девчонку, на которой женился.

— Кстати, сегодня к нам придет священница. Надеюсь, она разделяет твои восторги по поводу моего поведения.

От необходимости отвечать Гранта спасло то, что Карен позвала меня накрывать на стол, и следующие десять минут мы сливали воду из овощей, расставляли тарелки и усаживали детей обедать.

— Знаешь, — сказал мне Грант, когда мы уселись за длинный стол из красного дерева, — это так замечательно, когда вся семья вместе. В прошлое воскресенье, когда ты была в больнице, нам тебя очень не хватало. Правда, дети?

Они послушно закивали. Я вытерла крошки с подбородка Тедди и улыбнулась, глядя на всех. В этой семье я чувствовала себя так, словно рядом были действительно родные люди.

Одна беда — мне не хватало Дэна и Фрэнки, и я не любила мужчину, который улыбался нам великодушной улыбкой, как будто мы были его главным призом. Я поймала взгляд Карен и поняла, что она угадала мои мысли. На ее лице мелькнула печальная улыбка, ведь это была семья ее сестры, а я здесь лишь самозванка.

Мне понадобилось примерно столько же времени, чтобы убрать со стола и вымыть посуду, сколько потратила Карен на приготовление обеда. От ее помощи я наотрез отказалась и усадила отдыхать с чашкой чая, а сама принялась очищать тарелки и ставить их в посудомоечную машину. Когда Грант унес из кухни противень, на котором готовилось жаркое, я ужасно обрадовалась, понимая, что чистка противня — это его обязанность.

Из-за перевода часов казалось, что темнеет слишком рано. Мы с Карен приготовили школьную форму для девочек, сложили на утро их рюкзачки, и я уже собиралась задернуть шторы, когда неожиданно раздался стук во входную дверь.

— Преподобная Луиза Пенни, — ухмыльнулась Карен.

— О нет! Я совсем про нее забыла.

— Лорен! — закричал из кабинета Грант. — Пришла священница.

Я поняла, что никто не собирается открывать дверь, попросила Карен присмотреть за детьми и направилась в прихожую. Прежде чем отпереть замок, я включила свет и попыталась выровнять дыхание.

— Добрый вечер, преподобная. — Я отступила в сторону, чтобы пропустить гостью в дом, отмечая строгую синюю юбку и блузу с пасторским воротничком, выглядывающие из-под пальто. — Не желаете пройти в гостиную?

— Спасибо, Лорен, — ответила она и пошла за мной по коридору. — И пожалуйста, называйте меня Луиза, мы ведь друзья, помните?

Я нерешительно кивнула и взяла у нее пальто, жестом руки указывая на кресло. Когда она села, я положила пальто на подлокотник дивана и тоже расположилась в кресле напротив, сложив руки на коленях.

— Сегодня утром… — начала я.

Она подняла руку.

— Не переживайте об этом. Мне прекрасно известно, что вы испытали до и после рождения близнецов. Если уж на то пошло, Дора не имела никакого права давить на вас, и мне очень жаль, что ваши отчаяние и беспомощность проявились таким образом.