Запах меда и жасмина

В библиотеке было очень темно и прохладно. Плотные занавески не давали лунному свету и шанса проникнуть внутрь. Жасмин юркнула сквозь них, как через занавес, к окну и несколько минут просто смотрела вдаль. Она с самого детства наизусть знала расстилавшийся перед ней пейзаж. В нём не было ничего пугающего или неизвестного, он только немного менялся в зависимости от времени года и обычного хода жизни. Порой, словно из-под земли, как гриб, появлялся новый домик с ажурной крышей. Иногда показывались ладьи с яркими парусами, издалека напоминающие гордых лебедей. А иной день, внезапно зацветало какое-нибудь растение, или же дерево резко вырастало за ночь и жадно, пробиваясь сквозь кроны своих товарищей, тянулось к облакам.

Жасмин всматривалась в эту живую картину и пыталась думать о чем угодно, хоть о том, сколько комаров можно ожидать грядущим летом, лишь бы не изводить себя бесконечными сомнениями и укорами. Может быть, она вовсе не права? Стоило не убегать из зала, а дать Макупу шанс? Кто знает, может быть, он и есть тот мужчина, который ей нужен? Всё же у него столько достоинств, их все признают. Может быть, он сумеет её полюбить? Девушка упёрлась лбом в стекло, безнадёжно глядя в никуда. За всё время она так и не смогла себя в чём-то убедить окончательно. Всё представлялось одинаково глупым и изначально обречённым на провал.

Вздохнув, Жасмин покинула укрытие, зажгла небольшую свечку и стала изучать знакомые с рождения книжные полки. Все книги были давно прочитаны, но внезапно всегда мог попасться на глаза новый том или возникнуть порыв перечитать особо приглянувшиеся отрывки. Со вздохом с полки была извлечена книга сказок.

Жасмин нехотя перелистнула хрустящие страницы и задержала взгляд лишь на картинке, изображавшей Птицу и Птицелова.

— Птица, полюбившая Птицелова… А не дошла ли я до этого кошмара? — пробормотала она.

В эту же секунду книга выпала из рук девушки, а сама она провалилась в длинный, тёмный тоннель. Её несло по нему как пушинку, подкидывая то вверх, то вниз, а то и вовсе в разные стороны света. Она тщетно пыталась балансировать, но невидимая воронка затягивала. Горло свело судорогой от слишком сильного потока воздуха. Внезапно княжна со всей силы шмякнулась на что-то мягкое.

С трудом отдышавшись, Жасмин поняла, что приземлилась в центре огромной кровати. Она не имела ни малейшего представления, что стоит предпринять в такой двусмысленной ситуации. Глаза привыкли к темноте. Комната оказалась полна вычурных предметов роскоши. Девушка провела рукой по бархату покрывала. Что же это за место? Кто его хозяин?

Не прошло и пяти минут, как дверь распахнулась, и на пороге, сжимая в левой руке огромный подсвечник, показался высокий мужчина с длинными волнистыми волосами пшеничного цвета. Отсветы огоньков играли на лице, подчёркивая его идеальные черты: высокий лоб, глаза насыщенного синего цвета, длинный прямой нос, резкие скулы, пухлые губы и твёрдый подбородок. Тонкая льняная рубашка и грубые штаны скорее демонстрировали, чем скрывали мускулистое тело.

Жасмин опешила. Незнакомец был настолько прекрасен, что мог быть воплощением любой девичьи грезы. Невольно возникал вопрос: живой ли это человек?

Мужчина томно улыбнулся и удовлетворённо оглядел пленницу:

— Значит, правду про тебя говорили.

Он осторожно приблизился к постели. Каждое его движение было подчинено слаженной работе крепких мускулов. Ничто не могло поколебать его идеальность.

— Само совершенство…

От этих слов у Жасмин почему-то возникло чувство, что незнакомец вовсе не собирается её ни к чему принуждать. В его взгляде не было ни желания, ни трепета, а только интерес, как к дивному зверьку.

Мужчина поднёс подсвечник поближе к ее лицу, довольно вздохнул и ещё раз повторил:

— Само совершенство…

— Спасибо большое за приятные слова, но мне бы хотелось знать, кто Вы такой и как я сюда попала? — набравшись смелости, поинтересовалась княжна. Ей не хотелось сразу закатывать истерику или устраивать скандал: на всякий случай лучше не злить похитителя.

Незнакомец поставил подсвечник на прикроватный столик и поправил волосы. Причём это было сделано так, чтобы девушка оценила его накаченные руки.

— Простите, я не хотел тревожить Вас до утра, дабы Вы могли выспаться и предстать предо мной на рассвете во всей красе. Но не удержался. Слишком долго я искал такую, как Вы, — он расплылся в лукавой улыбке и выпрямился так, чтобы она смогла ещё раз полюбоваться мускулами на его груди и светлыми курчавыми волосами, проглядывающими сквозь вырез. — Прекрасная княжна Жасмин, разрешите представиться, я — великий кудесник и воплощение красоты этого мира Лель.

— Очень приятно… — девушка с трудом сглотнула, но постаралась ничем не выдать своего страха.

— А теперь прекрасных снов, моя красавица, — он учтиво поцеловал ей руку. — Завтра на рассвете я с Вами обо всём поговорю.

Лель ещё раз удовлетворённо окинул её взором и вышел, теперь уже всячески демонстрируя свою красоту со спины.

Жасмин тихо застонала от отчаяния. Она с ужасом оглядывалась по сторонам, сожалея о том, что теперь осталась в большей темноте, чем в момент приземления. Свечи, подарившие на миг лишь иллюзию света, только глумливо озаряли дорогую позолоченную мебель, огромные гобелены, кое-где проглядывающие фрески, ошеломительно искусную кованую решетку на окне — будто венок железных роз — потолок, обитый резными дубовыми панелями, бархат и шелка (которыми оказалась задрапирована вся комната),

— Почему… — всхлипнула Жасмин, с некоей безысходностью припоминая тост одного из гостей, — почему он это услышал? Что же мне теперь делать?

О Леле шла скандальная слава. Никто не мог припомнить точно, когда и где он появился впервые. По слухам он долгие годы кочевал с места на место, пока окончательно не осел на границе трёх княжеств. Именно с этого момента о нём впервые заговорили громко и с ужасом. Обвиняли во всех грехах, но доподлинно не могли поймать ни на чём. Точно было известно, что при одном взгляде на него все женщины начинали сходить с ума от вожделения. Еще он оказался волшебником-недоучкой без каких-либо способностей, но пытающийся применить свои знания при каждом удобном и неудобном случае. Из-за него вместо спелых ягод созревали ядовитые конфеты, вода в озёрах становилась пунцовой, а мыши вдруг упёрто начинали атаковать кузнецов. Эти дурные шалости ещё как-то можно было извинить, ведь не перевелись ещё настоящие кудесники (хотя стоит заметить, иные заклинания он извращал настолько, что их приходилось разгадывать по пять лет). Невозможно было простить то, что он забирал у женщин сердца и складывал их в свой огромный сундук, находящийся на самой высокой башне. Никто не видел, но каждый ручался: у него был целый гарем из пятисот девушек. С ними он вытворял мерзопакостнейшие вещи и никак не мог насытиться, поэтому без устали пополнял свою коллекцию первых красавиц. Знали ещё то, что Лель был красив и безумно богат — это он демонстрировал всякий раз выходя на люди. Повстречать его на своём пути было сходно настоящему бедствию, а для любой женщины и погибель была бы лучше.

Жасмин подошла к окну, чтобы оценить шансы на побег, но, как и ожидалось, комната находилась на много-много метров выше самого высокого дерева в округе. Девушка взглянула на небо, усыпанное звёздами, и потихоньку успокоилась. Всё же Лель сразу не накинулся на неё, а любезно навестил и пообещал утром побеседовать. Значит, он задумал нечто иное, чем насилие. Кто знает, может быть, завтра удастся выяснить истинную цель странного похищения? Она решила пока не вступать с ним в споры. Покорность на словах может лишить его бдительности, а вот склока наоборот навести на мысли, которых прежде и не было. После долгих блужданий по комнате она устало прилегла на ложе и уснула.

Её разбудили лучи восходящего Солнца. Спросонья Жасмин довольно улыбнулась, почувствовав себя маленькой жительницей леса, проведшей ночь в чашечке огромного цветка. Но через мгновение горестно вздохнула: хоть перина дивно мягка, но находится она в башне самого Леля.

Девушка подошла к фарфоровому тазику, сразу по волшебству наполнившемуся душистой водой. Опустив указательный палец в жидкость, она не заметила ничего подозрительного. Пожав плечами, княжна привела себя в порядок и гордо села на скамью, ожидая похитителя. Мысленно она продумала ещё раз все возможные варианты действий. Вполне возможно, Леля всё же удастся уболтать, и он ненароком выдаст секреты своего дома.

Время шло, а про Жасмин словно забыли. Но, оказалось, для Леля рассвет наступает в полдень. Именно в это время, в самый разгар дня, он вновь показался на пороге её комнаты и, пожелав доброго утра, пригласил разделить с ним завтрак.

Княжна с нарочитой покорностью спустилась за ним в столовую. Убранство мало чем отличалось от ее спальни, вот только в углу был бассейн с фонтаном. В центре стоял роскошно накрытый стол, ломящийся от вин, фруктов, ягод и сластей.

— Вижу, Вы восхищены, моя прелестница, — выдохнул Лель.

— Да, очень впечатляет.

— Ах! Садитесь поскорее угощаться, — он взял её за руку и подвёл к столу. — Выбирайте себе место.

— Но я не знаю, где Вы определили его для меня.

— Шутница. Не сомневайтесь, самое почётное.

Жасмин как можно церемоннее села на ближайший стул, гордо взяла с тарелки салфетку, сложенную в форме лебедя, и разложила на коленях. Ей очень хотелось поскорее приняться за еду, но вначале следовало выяснить, не подсыпал ли Лель дурманящего зелья. Он словно прочитал её мысли и, усевшись напротив, ласково молвил:

— Не бойтесь. Еда не отравлена, да и лишать Вас рассудка я не собираюсь. Нет ничего привлекательного в одурманенной женщине. Угощайтесь на здоровье!

— Я так и не думала, — покраснела Жасмин.

— Только руку протяните.

Девушка последовала совету. Тотчас блюда с яствами поднялись вверх и, словно лошадки на карусели, поплыли по кругу. Графины с вином предусмотрительно наполнили бокалы.

— У меня здесь нет прислуги. Только стража во дворе. Суета — это так безобразно, — Лель вздохнул и томно провёл левой рукой по груди. — Вы так красиво едите. Да, Вы совершенство во всех отношениях. Как же я буду счастлив, когда Вы станете моей…

Девушка отпрянула от фруктов, словно их изъели черви.

— Какая же Вы пугливая, прелестница. Я не собираюсь брать Вас силой. Насилие уродливо. Впрочем, и по согласию… Я считаю, что нет ничего отвратительнее самого акта любви, почему-то настолько превозносимого людьми. Эти нелепые позы, пугающие искаженные лица воплощают преходящее наслаждение, в котором нет ни красоты, ни изящества. Простая животная дикость. Пот, стоны… Фи! — с этими словами Лель передёрнулся, будто поражённый неведомой судорогой. — Давайте больше не говорить об этом глумлении над прекрасным. Тем более Вы олицетворяете самое сказочное сочетание: невинны, но не наивны. Судя по Вашим глазам, Вы многое пережили.

Жасмин это мало успокоило — стоит ли говорить, что сама мысль о том, что Лель даже просто её коснется, была противна, но что же ожидать от этого безумца?