Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига

— Мне очень нужно новое платье. — Я привязывала Ласточку к ветке сосны. — Это мне нравится, но в нём многое неудобно делать. Ты обещал подумать, когда мы будем в Шемроке, помнишь?

— Угу. — Шут кивнул, проверил привязь Огонька и с весёлым прищуром посмотрел на меня. — Хочешь искупаться в святой реке, ведьма?

Я не успела ответить, как он перекинул меня через плечо, и под мои оглушительные взвизгивания, мы рухнули в воду прямо в одежде.

Когда я вынырнула, то почему-то не сердилась, а наоборот, смеялась, как девчонка. Ошалевший Игвиль выбрался на берег, тряс головой и подросшими крыльями, окружив себя радугой. Джастер по пояс в воде хохотал и плескался то на меня, то на драксу, и мы с Игвилем не остались в долгу. Крылья не мешали волшебному змею резвиться в речных струях и окатывать нас внезапными волнами и брызгами.

Мы веселились и дурачились, как дети, и никогда прежде я не была так счастлива.

Потом мы выбрались из воды и развешивали мокрую одежду на сосновой поросли. Джастер отнёс Живой меч на соседний пригорок, прислонив к рыжему стволу сосны, и дракса с удовольствием свернулся греться и спать на солнце. А я думала, что многострадальное платье опять всё будет в иголках и наверняка в смоле, но это уже было не важно.

Важным было другое.

Как горячо и неотрывно смотрел на меня Джастер, когда я зашла в воду, чтобы сполоснуть руки.

Как я улыбнулась ему в ответ и как он ко мне подошёл.

Как нас, уже без одежды, приняла река.

И всё, что было между нами потом.

Я ли так стосковалась по Шуту, или вода в реке и впрямь изменилась от благословения Датри, но такого блаженства я не знала никогда.

— Мне кажется, Игвиль на нас смотрит.

В какой-то миг я снова обрела дар речи, чувствуя себя ожившей струей воды в любимых руках. Мне хотелось обвиться вокруг стройного и сильного тела Шута и никогда никуда не отпускать его от себя.

— Он завидует молча, — улыбнулся Джастер мне в губы.

Из воды Шут вынес меня на руках. Солнце начинало красить всё вокруг длинными золотыми лучами, давая понять, что скоро наступит вечер.

Однако Джастер не спешил возвращаться. Мы лежали на расстеленном пологе, который Шут достал из седельной сумки, и опустошали корзину с едой. Овечий сыр, калёные яйца, колбаса, хлеб, свежая, хоть и слегка повядшая на жаре зелень. В бутылке оказалось лёгкое яблочное вино, приятное и вкусное. Кружек не было, и мы пили прямо из горлышка, по очереди.

А ещё я любовалась обнажённым Шутом. Не так часто мне выпадала такая возможность.

Джастер же ел, довольно улыбался, поглядывал на облака и ничем не походил на мальчишку из зеркала.

Золотые волосы. Золотой загар. Серые смеющиеся глаза. Широкие плечи, узкие бёдра, длинные ноги, точёные мышцы. Никаких шрамов на животе и шее. Даже намёка на них. Только те два, что оставила я.

Странные шутки у этого зеркала.

— Это чудесная прогулка, — я протянула бутылку Джастеру и села, оглядевшись вокруг. — Здесь красиво и так тихо…

Он не ответил, и я обернулась, чтобы встретить глубокий и мягкий взгляд. Взгляд, полный такой неожиданной ласки и нежности, что я утонула в них и потянулась к нему всей собой…

— Тс… — Джастер легко приложил палец к моим губам. — Не шевелись. Ты очень красиво сидишь. Я хочу запомнить.

Вот как он так умудрился… Слова простые, а внутри так горячо и сладко стало, и щёки огнём горят…

— У меня с волос капает…

— Нет, не трогай. В них отражается солнце. Много-много солнечных искорок. И в твоих глазах тоже. Ты сама как солнце, Янига.

Окончательно смутившись, я потянулась убрать упавшую на лицо мокрую прядь, но моя рука натолкнулась на горячие пальцы Джастера, и наши губы снова слились в поцелуе, пахнущем вином, смолой, рекой и солнцем.

— Ты останешься, если Микай не вернулся?

Я обнимала Джастера, в который раз наслаждаясь его теплом и близостью.

Счастье. Вот оно, моё счастье. Шанак, Датри, я хочу, чтобы так было всегда.

Чтобы он всегда был со мной.

Был только моим.

— Кто ж от такого откажется, ведьма, — ухмыльнулся Шут, неожиданной грубостью возвращая меня с небес на землю. — Любой согласится, только позови.

Опять он за своё! Еще бы Микая мне сватать начал!

Я сердито села, обхватив колени руками.

— Мне не нужен любой. И никакой другой тоже не нужен! Мне нужен ты! Ты сам знаешь. И не начинай про мою судьбу! И что я ведьма, я и сама знаю! Но я — не все!

— У тебя ещё всё впереди, Янига. Твоя жизнь только началась.

Что?

— А у тебя разве нет? Ты же не старик! А говоришь так, словно умирать собрался!

— Зависит от зависит. Я не бессмертный, ведьма.

Шут сел, обхватив колени руками и не глядя на меня. На губах не было и тени улыбки, лицо стало резким и сосредоточенным. Серые глаза смотрели на реку и в то же время — куда-то глубоко. Каждый раз, когда он был словно здесь и не здесь, мне становилось не по себе.

Но сейчас на меня как ведро воды вылили.

Игра.

Смертельный поединок, о котором я забыла, расслабившись после вина и любви.

«Нам с госпожой каждый мирный миг ценен хоть лепёшкой, хоть ночью спокойной, хоть крышей над головой…»

Эх, ты, ведьма…

Размечталась о всяком, а про его врага забыла. Забыла, что есть тот, кто гораздо опаснее Вахалы.

Я сжала браслет на запястье. Последняя бусина вполне может оказаться… чёрной. И намного раньше, чем нить закончится.

Это Джастер думает, что его враг далеко. А если он, как тот страшный тип в белом, засаду устроит?!

От осознания этого по спине пробежал холодок. Перед глазами ярко всплыла лесная поляна и мальчишка с разорванной шеей, всего миг назад улыбавшийся солнцу…

Нет, не мальчишка, а Джастер умирал от руки своего врага, выронив в траву Живой меч.

Нет! Нет-нет-нет-нет! Не хочу! Я так не хочу!

Я сморгнула, прогоняя страшное видение, к горлу подступил ком. Я стиснула кулаки, чтобы сдержать слёзы.

Просила Великих богов, чтобы он всегда с тобой был? Ха…

Глупая ты, Янига, глупая… Просить надо, чтобы он в Игре своей победил и жив остался!

— Джастер…

Воин посмотрел на меня, и вдруг улыбнулся, легко щёлкнув меня по носу.

— Что-то ты не о том думаешь, ведьма. Давай, собирайся, нам пора возвращаться. Мы далеко уехали, а в лесу темнеет быстро. Не хотелось бы лошадям ноги переломать. Да и пироги обещали на ужин. Хорошая в этом «Яблоке» хозяйка, вкусно готовит.

Он встал и пошёл к развешенной на ельнике одежде.

— Джастер… Обещай, что ты вернёшься ко мне живым!

Шут замер, а потом оглянулся на меня.

— Судьбу не обмануть, Янига. Если Микай не вернулся, я останусь. Это я могу обещать. А теперь умойся, а то у тебя глаза на мокром месте, и одевайся. Нам действительно пора.

Мне ничего не оставалось, как сделать то, что он сказал.

Как ни странно, от речной воды в мыслях и на душе неожиданно посветлело.

Судьба не судьба, а Джастер всегда знает, что делает.

Он не собирается проигрывать своему врагу. Он хочет победить.

Значит… Значит, всё не так плохо, как я себе напридумывала.

Всю обратную дорогу Джастер молчал, изредка останавливаясь, чтобы полюбоваться рекой и закатом. Глядя на него, я вдруг подумала, что он живёт совсем не как другие люди. И дело не в его даре, а в том, что он вот так наслаждается каждым мирным мигом, зная и помня, что он на войне и его могут убить.

В самом начале нашего знакомства он был другим.

«Я не вижу смысла жить… Мне скучно жить и бессмысленно умирать…»

Теперь у него есть смысл жизни. Игра. Только вот мне это совсем не нравилось.

Но что я могу с этим сделать? И могу ли вообще?

Никто не смеет вмешиваться в их поединок…

Интересно, Живой меч к этому «никто» относится? Наверное, нет. Игвиль ни за что не оставит своего настоящего хозяина в таком поединке одного.

Шут оглянулся на меня и весело подмигнул.

— Не отставай, ведьма!

Он ударил пятками, и Огонёк сорвалась в галоп.

Когда показались стены Шемрока, Джастер натянул поводья, переходя на шаг, и начал насвистывать какую-то задорную песенку. Я ехала чуть позади. Быстрая скачка мимо вечернего подола, где за заборами и запертыми на ночь воротами семьи собирались к ужину, развеяла моё настроение, и я уже думала о приятном вечере наедине с Шутом.

К городу мы подъехали как раз перед закрытием ворот. Стражники уставились на меня и Шута с ужасом, и я даже расслышала какое-то подобие молитвы Великим богам. Но всё же Заруба, хоть и с дрожью в голосе, спросил, и впрямь ли это госпожа ведьма-защитница, а не нечисть лесная.

— Говорят — я дурак, а выходит-то не так, — тут же посмеялся над ним Джастер. — Где же видано, чтобы нечисть верхом ездила, да ещё из лесу в город шлялась? А если б и шлялась, так бы в том призналась? Вы языки чешите меньше, а то караван мимо пройдёт, а вы не заметите, покуда сплетни собираете, как бабы базарные.

Стражники разом нахмурились, но я поспешила вмешаться. Прогулка вышла чудесная, впереди ждал ужин, к тому же я хотела обсудить с Джастером тайные знаки Микая, и вообще, самое вкусное ожидало после ужина…

А он тут опять стражников дразнит.

— Хватит, Джастер. Нам пора.

Шут немедленно отвесил мне поклон и проехал в ворота, нарочито громко напевая детскую песенку про уличного кота, таскавшего еду у болтливой кухарки.

Как я и надеялась, Микай всё понял верно и к ужину не вернулся. Впрочем, у него был свой повод задержаться в кузнице до утра.

Доверив прислуге и Джастеру Ласточку, я отправилась к себе. Шут появился довольно скоро, но не один, а с хозяйкой «Золотого яблока», которая несла на подносе пышный пирог. Запах от пирога и в самом деле был чудесным. Джастер на втором подносе нёс миски с дымящейся ухой, закусками и кувшин с вином.

Да это не ужин, а праздник какой-то!

— От, госпожа! — Румяная от печного жара хозяйка поставила передо мной пирог. — Как вам?

Я вдохнула соблазнительный аромат и улыбнулась.

— Очень вкусно пахнет.

— Слюнки уже текут! — облизнулся Джастер. — Золотые руки у вас, хозяюшка! Чудо, а не пирог вышел! Век бы такие ел!

— Ах ты льстец! — засмеялась женщина. — Знаешь, как угодить! Кушайте на здоровьице, госпожа!

Я кивнула в благодарность, и хозяйка ушла, довольно улыбаясь.

Едва за ней закрылась дверь, как Джастер вонзил нож в пышущую жаром и ароматным духом золотистую корочку рыбного пирога.

Ужинали мы молча просто потому, что пирог и уха в самом деле удались на славу.

— Давно так вкусно не ел. — Довольный Шут облизнул пальцы и откинулся на спинку стула, пригубив кружку с вином. От ужина остались только рыбьи кости, горкой лежащие на подносе.

Я согласно кивнула: в последний раз такие пироги мы ели у Вольты в гостях.

Сытная еда и яблочное вино окончательно развеяли моё беспокойство, зато подогрели любопытство. Говорить о делах не хотелось, а вот выяснить, что же такое я видела в зеркале, — очень.

Может, он меня и поругает, конечно, он же просил зеркало не трогать. Но если я промолчу сейчас — точно рассердится. И будет хуже, чем получилось на болоте с Вахалой.