Брак по-тиквийски 4. Колдунья

Едва возвратившись домой, Тюль прицепился к Дени и вывалил на него все свои путаные впечатления. Старший братец снисходительно ухмылялся. Но не стал поддевать. Наоборот, согласился:

— Да, охота — это вещь!

Мама тихонько плакала, невольно слыша разговор сыновей. Деточку бросили в ледяное озеро! Заставили стрелять в живое существо! Билле — просто грубый тиран, но госпожа Ильтен — реально сумасшедшая.

Вечером у Ильтенов планировался шашлык из добытого. Отоспавшийся днем Тюль с энтузиазмом прыгал по ступенькам крыльца сверху вниз:

— Шаш-лык! Шаш-лык! — Это земное слово очаровывало каждого, кто его слышал.

— Что за галдеж? — Хэнк недовольно выглянул в окно. — Ну-ка замолчи, а то останешься дома.

Будь рядом Тереза, непременно сделала бы ему замечание: нельзя подавлять радость ребенка. Но она отсутствовала, и Тюль боязливо примолк.

Лика старательно запудривала синяк.

— Для господина Ильтена мажешься? — Хэнк раздраженно повернулся к ней, облачаясь в приличную рубашку. — Передо мной синяя ходишь, и ничего.

— Но, Билле, ты же сам… — попыталась оправдаться Лика.

— Поговори еще у меня! Совсем распустилась.

— А вот госпожа Ильтен спорит со своим мужем, — с обидой проговорила Лика, — а он ее не наказывает.

— Ты пока еще госпожа Хэнк! И заткнись.

Хэнка бесило, когда Лика пыталась ссылаться на госпожу Ильтен. Он сам видел, что та не слишком считается с мужем, да и с ним, Хэнком, тоже. Но она, в конце концов, чужая жена, а насколько опасно конфликтовать с чужой женой, он давно убедился. Да и зачем? Ради идеи? Госпожа Ильтен — прекрасная собеседница и отличный компаньон по дачным развлечениям, и зохен с ними, с ее закидонами. Была бы она мужиком, вообще бы проблем не было.

Но Лике он выступать не позволит. И тем более ходить в брюках. Ишь, нашла, с кого пример брать!

Тереза, одеваясь к шашлыку, натянула штаны, блузку.

— Послушай, — сказал Ильтен. — Не шокировала бы ты соседей, надела бы платье. Хэнк на твои брюки спокойно смотреть не может, аж в лице меняется и на Лику исподлобья глядит.

— Пусть меняется, — отрезала Тереза.

Еще не хватало близко к сердцу принимать психологические проблемы Хэнка. Небось, на охоте он на брюки не косится, почему тогда в доме они ему поперек горла?

— И вообще, с чего ты взял, будто он недоволен? — Она воткнула в уши золотые серьги. — Может, ему, наоборот, нравится, вот и пялится.

— Ну да! Ты голая к столу выйди, ему еще больше понравится.

Тереза покраснела. Ильтен так и не узнал о том инциденте, когда Хэнк разбил машину, засмотревшись на голую Терезу.

— Ладно уж, — буркнула она. — Так и быть, надену юбку. Но без всяких кружев!

Гости расселись в беседке, ели шашлык, запивали вином, беседовали о том, о сём, а дети затеяли игру. Играли в то, что называется на Земле «дочки-матери»: Верочка была мамой, Дени папой, а Тюль и Реппе были назначены их детьми. Тюль бунтовал, он не хотел быть ребенком, эта роль ему надоела в жизни. Дени показал ему огромный кулак, и он уже готов был смириться: противостоять брату он пока не научился. Но тут вмешалась Тереза, поняв, что одному из игроков игра не в удовольствие:

— Тюль! Не хочешь играть — иди и тренируйся.

Мальчик шмыгнул носом.

— А как?

Ох, как все запущено. Пацан не умеет тренироваться. С другой стороны, этакому пухлому зайке не предложишь пофехтовать палкой с воображаемым партнером: чего доброго, с непривычки заедет себе в глаз.

— Видишь деревья в саду? Бегай вокруг каждого по пять кругов.

— А если я устану? — заныл Тюль.

— Устанешь — соберешь ведерко лепестков, пока отдыхаешь. А потом снова бегай.

Заняв Тюля, Тереза обратила внимание на других детей. Те уже начали игру, и что-то она Терезе не понравилась.

— Что ты возишься, глупая баба? — Дени изобразил приход папы со службы. — Опять тапки неизвестно где валяются! — и стукнул Веру по голове.

Вера тут же засветила ему в нос и заорала:

— Увянь! Плевать я хотела на твои тапки!

— Ты как разговариваешь? Вот я тебя жизни поучу!

— Отвали, дерево!

Ильтен смутился, уловив в речи Верочки Терезины интонации. Хотя смущаться стоило бы не ему. Тереза перевела взгляд на Хэнка, и тому вдруг кусок не полез в горло. Это был взгляд зохена, примеряющийся к чужой плоти на предмет пожрать. Чего она взъелась-то, не понял Хэнк. Вроде он ничего такого не делал, молча пил вино. Это ее дочь орет, как зохен при атаке.

Проклятье! Повернув голову, он понял, что не все так благостно, как он полагал. В стороне от беседки, где дети только что мирно играли, разгорелась ссора, быстро перетекшая в драку. Дени с расквашенным носом и Вера с выбитым зубом катались по земле, мутузя друг друга и выкрикивая ругательства:

— Зохенка драная!

— Засохни ты досуха!

Казалось бы, подумаешь, детская драка. Дени порой дрался с Тюлем. Ну, как: Тюль пытался драться, но не получалось, и Дени обычно успевал его отлупить, прежде чем кто-то из родителей растаскивал мальчишек. Рядовое явление. Но внезапно до Хэнка дошло: Дени дерется с девочкой. Его аж холодный пот прошиб.

Тереза успела раньше. Два чумазых ребенка, схваченных за шкирки, повисли в ее руках.

— Успокоились, быстро! Не то обоих в озеро брошу, и остывайте там. Что за игры такие безобразные?

— «Дочки-матери», — всхлипнула Вера, трогая место, где был передний зуб.

Хэнк зажмурился, словно надеясь, что побитая щербатая девочка в порванном платьице исчезнет, и все станет хорошо.

— Ой, — сказала Лика. — Ой! Сыночек, у тебя же кровь из носа течет. Тебе больно?

— Надеюсь, что да! — взревел Хэнк. — Сейчас еще я добавлю! Ты что натворил?

— А чего я такого? — угрюмо буркнул Дени, хлюпая носом. — Мы играли, и я ее стукнул, как будто ты — маму. А она в ответ меня бить начала. Ты такое стерпел бы?

— Идиот!

Так и знал, что не к добру эти игры с девочками. При чем тут мама? Лика — его жена, что хочет, то и делает с ней. А Вера — чужая дочь. Зохен с ним, с испорченным платьем, расплатится, но за царапины и выбитый зуб Ильтены могут и легавым заявить. Далеко ходить не надо, госпожа Ильтен с ними на короткой ноге.

— Так, дети, — жестко сказала Тереза. — Живо мыться, унимать кровь и переодеваться. Лика, что сопли жуешь? Бери своего героя, и идем в дом.

Женщины забрали детей и скрылись. Ильтен и Хэнк остались в беседке одни. Дед Калле, невдалеке рассказывающий прибаутки малышу Реппе, не в счет.

— Господин Хэнк, — промолвил Ильтен. — Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Сколько? — обреченно спросил Хэнк, молясь, чтобы этим дело ограничилось.

Ильтен криво улыбнулся.

— Нет. — Он покачал головой. — Ценю ваше предложение, но я хотел бы для начала поговорить о другом.

Хэнк приготовился к худшему.

— Вы отдаете себе отчет в том, почему Дени ударил Верочку? Они ведь не враждуют. Не первый год знакомы, давно играют вместе. С Верой у Дени больше общих забав, чем с Тюлем. И вдруг такое. Понимаете, почему?

Хэнк засопел.

— Потому что они стали играть в семью. Это вас Дени скопировал. Такую уж модель семьи он строил для себя с младенчества. Что видел, то и впитывал. Ему кажется, что так и надо. И боюсь, если он когда-нибудь заведет свою семью, будет вести себя так же.

Ильтен отпил немного вина, но мясо пока не стал трогать. Не до еды. Важнее не прерывать разговор.

— Сейчас вы имели возможность посмотреть на себя со стороны. И как? Понравилось? Хотите, чтобы ваш сын продолжал в том же духе? А за ним — и остальные сыновья?

Хэнк мрачно посмотрел на Ильтена. Ничего хорошего, конечно. Он не хотел, чтобы так вышло. Но со своей семьей он сам разберется.

— Вы лезете в область, вас не касающуюся, — пробурчал он.

— Да? — Ильтен саркастически приподнял бровь. — Однако она меня коснулась, и еще как.

А возразить-то нечего. Хэнк уперся взглядом в пол.

— Хотите избежать проблем, господин Хэнк? Нет ничего проще: подавайте сыновьям правильный пример.

Сначала госпожа Ильтен учит его, как воспитывать его собственных детей, теперь и ее муж туда же. И ничего не скажешь поперек. Вздумаешь возмутиться — тут господин Ильтен и напомнит, на сколько потянет приговор за избиение чужой девочки.

— Я могу надеяться, господин Хэнк, что вы будете активно работать в этом направлении, и нам не придется ограждать наших детей от общения друг с другом?

— Конечно, господин Ильтен, — выдавил Хэнк.

Ильтен поболтал вином в бокале, допил, поставил на стол.

— Платье — пятьдесят четыре единицы. Консультация психолога — сто.

Это Тереза может возиться с чужими детьми и раздавать советы бесплатно. Но что для женщины — хобби, для мужчины — предмет заработка. А кроме того, те советы, за которые уплачено, ценятся больше, и следуют им вернее.

— А зуб, господин Ильтен? — с несвойственной ему робостью напомнил Хэнк.

— Зуб молочный, — махнула рукой вернувшаяся Тереза. — Все равно бы выпал.

Ильтен незаметно поморщился. Подпортила эффект. Все-таки плохо, когда женщина не умеет вовремя промолчать.

Лика могла сколько угодно причитать и жалеть деточку, отрываемого от материнского подола, но если уж Хэнк чего решил, принимать во внимание ее мнение считал абсолютно излишним.

— Прекрати ныть! — рявкнул он и замахнулся. Но передумал: дети же смотрят, а он должен показывать хороший пример. — Тюль, Дени — марш во двор и делайте, что я велел.

Пусть Дени учит Тюля драться, сказала госпожа Ильтен. В самом деле, отцу не с руки этим заниматься: и весовая категория не та, Тюлю другие приемы нужны, и боится он папу, и сравнивать себя с ним мальцу тяжело — ребенок просто не в силах поставить себе цель стать таким же, как это сверхъестественное существо. А на Дени он сможет равняться. И старшему брату польза: разовьет в себе ответственность, научится радоваться успехам мелкого. Младший же станет испытывать к нему уважение и благодарность. А в свою очередь, глядишь, начнет Реппе обучать. Хэнк согласился, что это неплохая мысль.

Дени сперва не понял, зачем ему учить брата. Этак он натренирует его не хуже себя, а после тот будет Дени в драках уделывать? Папа сурово ответил, что братья должны драться не друг с другом, а вместе против кого-то постороннего.

— Против кого? — въедливо уточнил Дени. — Веры?

И огреб оплеуху. Да, дурной пример. Но должен же щенок соображать, прежде чем ляпать подобную хрень!

— И думать забудь! Чужих девок вообще бить нельзя — ни при каких обстоятельствах, понял? Ну, разве что они нападут вооруженной группой. — Военный привык учитывать самые разные варианты, даже чисто гипотетические.

Дени вытаращил глаза. Наверное, представил себе стройные ряды Верочек с автоматами.

Увы, подраться во всем дачном поселке было решительно не с кем. Хэнки да Ильтены — единственные семьи с детьми, и мальчишки только у Хэнков.

— Вернетесь в город, там найдется, с кем пометелиться, — обнадежил папа. — Учитесь покамест.

К концу отпуска Ильтена Тюль немного похудел. Он все равно оставался полным, физические нагрузки здорово стимулировали аппетит, но рыхлость потихоньку уходила. А самое главное — все реже на лице висело плаксивое выражение, и глаза все чаще светились. Тереза следила, чтобы Хэнк брал Тюля с собой, куда бы они ни направлялись: на озеро ли, в лес ли, по каким бы то ни было делам. И Дени, конечно. Через раз хотя бы, чтобы теперь уже старший брат не закапризничал, что ему уделяют меньше внимания. В лес ходили и с тремя детьми сразу — Верочка тоже требовала свое, — но посадить троих или даже двоих в лодку Тереза не рисковала.