Мать Сумерек

Глава 8

Гор повертел в руках послание, найденное на подушке в спальне. Так и эдак. Ничего — ни тебе адресата, ни отправителя. Печать из серого сургуча без всякого символа.

Повертел, усмехнулся. Никакой сноровки, посмеялся он. Как только требование шпионить за Бану стало неким официальным приказом, пошли ненужные атрибуты: такие вот послания и серый бесприметный сургуч.

Гор прицокнул: лучший способ делать секретное дело — спрятать его за обыденными действиями, которые прежде повторял регулярно, ничего не меняя. Если бы Юдейр прислал сообщение, как присылал раньше, в открытую — насколько возможно в их деле — было бы меньше внимания.

Гор сломал печать, развернул лист. И приятно удивился: письмо не от Юдейра. Кажется, он все-таки умнее, чем можно было ждать. Послание отправил Таммуз и всего с одной строчкой: «Я не забуду твою помощь».

Змей усмехнулся: отличный парень! Он не забудет, улыбаясь, перечитал Гор. Иными словами: забудет сам Змей, Таммуз напомнит Алаю, как нечист на руку Гор. Но вместе с тем, поскольку у Змея отличная память, стоит Таммузу стать царем, он найдет Тиглату достойное применение.

— Щенок, — не удержался Гор, растягивая. Мелкий, заносчивый сучонок, но отчаянный, и смелей всех, кого Гор встречал в Аттаре. Если подумать, разве сам Гор не был таким по юности? Разве не потому, что узнал в Таммузе себя, он кинулся помогать юнцу?

Послание Таммуза Гор сжег. Благополучно устроился на кровати, в удовольствие выспался. На утро едва не опоздал к царю, и Алай, придирчиво ощупав Змея взглядом, заметил, что, дескать, совсем не похоже на советника так выглядеть.

Они собирались каждое утро, всерьез размышляя о грядущей атаке на Ласбарн. Гор хорошо взбаламутил восточную часть страны, что граничила с Адани, стравил их, вынуждая при малейшей атаке приграничья обвинять друг друга. Этим стоило сейчас пользоваться с особым рвением. А западная часть пусть остается на совести ясовцев. Даже если предположить невиданное — будто Ласбарн сплотиться против захватчиков, и кочевники с запада придут на помощь востоку, все равно им не поспеть. Тут самое главное — своевременное вмешательство из Гавани Теней.

Что касается восточного Ласбарна, разгром которого по договору приходился на долю Орса, тоже не стоило торопиться. Возможность во многом единственная, и бить надо наверняка. Именно поэтому, обложившись с головы до ног терпением, Стальной царь ежедневно вел со Змеем переговоры: перво-наперво — о проводниках. Ведь в самом деле, если допустить, что со зла за колонизацию ласбарнцы перерезали всех орсовцев в пустыне, должно было остаться хоть что-то! Все, кто выжил, упрямился Гор, давно слились с самими ласбарнцами и теперь едва ли сдадут членов семьи.

Царь не сдавался и, в общем, не зря. Золото переубедит кого угодно.

Закончив с проводниками и прикрытием, Алай внимательно изучал донесения Гора об оазисах и возможных путях поставки снабжения, потом — о добыче в северных рудниках Орса (южные-то он проиграл аданийцам!) железа для вооружения, о поставках леса и строительстве осадных орудий, о недостатке крепежа для последних и военном масле для освещения и поджогов… Впрочем, что там, в пустыне можно поджечь — подтрунивал Змей, и Алай понимал, что уж с кем, а с пустынниками и правда никогда не вел боев, так что все привычные стратагемы и приготовления мало применимы.

Это ничего, успокаивал Гор. Он во всем поможет Стальному царю. Время еще есть. В конце концов, для начала совместной атаки Ласбарна вместе с Ясом, необходимо дождаться появления наследника. Благо, новости о родах Джайи, судя по срокам, должны прибыть уже скоро.

Освободившись от царя, Змей приступил к обязанностям наставника — для нового наследного царевича Амана, младшего из детей Алая, и своей дочери. Глядя на Намарну, взъерошенную и колючую в отношениях с отцом, Гор всерьез недоумевал, зачем вообще когда-то взял её с собой. Между ними ничего общего, кроме чресл её матери. Вот же…

— Змей! — один из стражников отвлек от наблюдения. В руках у него был свернутый пергамент. — Тебе, — протянул он.

Гор едва заметно дернул бровью, взял лист, развернул. Улыбнулся: а вот это как надо. Значит, прищурился Гор, вглядываясь в строчки послания Юдейра, Мать лагерей устраивает судьбу клана на всякий лад, а пока все дружно по уши барахтаются в свадебных приготовлениях, темнит воду на собственном севере?

Юдейр писал, что пока ничего точно разузнать не удается, но в сугробах танше точно, как намазано. Может, пытается стать своей среди северян, увлеклась всякой охотой на моржей. Может, сомневается в том, что делает, а среди астахирских круч ей никто не докучает. Там вообще никто никому не докучает — там бы выжить.

Гор улыбнулся — почти незаметно, но так, что ледяные глаза засветились теплом. Раньше он сказал бы, что Бансабира не сомневается, никогда. Теперь правильнее было думать, что сомнения ей не вредят. Раз она снова решила выбрать кого-то, кроме его самого, Тиглата, пусть будет так. Ирэн в Храме Даг была права: что он сделал, чтобы стать ближе к ней?

Раньше, он мог бы кинуться что-то делать, но после разговора с подругой понимал, что больше не вправе лезть в жизнь девочки, которую сломал и построил одновременно. Юдейр писал, что избранник танши обладает главным качеством, и потому теперь Гор отчетливо принимал решение уйти в тень, где ему и место.

А вот то, что Бану третирует бывший родич, который баламутит воду на юге её танаара, Гора взволновало. Он рассержен, действует сгоряча, писал Юдейр, а горячая голова всегда летит с плеч первой. Гор соглашался. Участвовать в судьбе Бану он не намеревался — теперь есть другой человек, кто может о ней заботиться — но в ответном письме Юдейру не удержался от строчки всяко сохранять бдительность.

В конце концов, заметил Гор про себя, когда дверь за посыльным в Пурпурный танаар закрылась, если Бансабира и достойна умереть от чьей-то руки, то только от его. Лицом к лицу. Больше никаких тайн.

Раньше, пока не узнал о её повторном готовящемся браке, Гор допускал мысль, что совместный поход на Ласбарн окончательно объединит их. Их крайняя встреча в песках была весьма непривычной. Слишком теплой, слишком откровенной, слишком грустной. Разве не потому, что от чувств ему просто снесло голову, он, бросив все дела, помчался за Бану вослед в Багровый храм?

Её первая ночь прошла в Ласбарне. С ним, Гором, тоже могла бы быть там. Это символично.

И глупо, усмехнулся над собой Гор. Кажется, годы делают из него романтика или идиота. Теперь в лучшем случае они с Бансабирой смогут сохранять дипломатические отношения. На это Гор способен не был. А, значит, наиболее предпочтительным будет не видеться вовсе. То есть либо ему, либо ей не участвовать в походе на Ласбарн.