Имперская жена

17

Надо мной издевались — это ощущение преследовало неотвратимо. Недоговаривали, или нарочно юлили. Будто проверяли на прочность. Ждали, когда мое терпение лопнет, и я забьюсь в истерике. Не забьюсь. Клянусь! Не доставлю такого удовольствия! Особенно Марку Мателлину... Я кожей чувствовала, какое наслаждение приносит ему мое смятение, мой страх. Похоже, толстяк просто заполучил кого-то, перед кем может кичиться собственной важностью. А как он выставлялся перед отцом! Как унижал маму! Но в имперском обществе он не так уж и значим — я поняла это на Форсе. Мелочный мерзавец, выполняющий не самую почетную работу. Рэй Тенал его открыто презирал, а в глазах наместника читалось нескрываемое снисхождение.

Мы с Индат сидели в холодном искусственном свете корвета, будто запертые в железный ящик. Неприятный свет, напрягающий. Вуаль я откинула сразу же, как закрылась дверь — здесь не от кого было скрываться. Не знаю, сколько мы летели. Казалось — несколько часов. Потом почувствовалось плавное, но быстрое снижение, и корвет, проскользив над поверхностью, замер. Мы напряженно переглянулись, и я поспешила опустить на лицо вуаль. О нет, вовсе не потому, что так приказал Мателлин. Хотела скрыть лицо, чтобы не выдать свой страх, чтобы иметь возможность взять себя в руки, когда вновь откину ее. С чем бы ни столкнулась.

Мы обе вздрогнули, когда щелкнула дверь, впуская рассеянный свет. Я увидела темный силуэт, по очертаниям, женский.

— Добро пожаловать, госпожа, — встречающая склонила голову.

Я молчала, не понимая, кто это, и как стоит обращаться. Лишь кивнула. Так, чтобы было заметно под вуалью. Я подобрала платье и вышла из корвета, чувствуя под ногами шелестящий мелкий гравий. Огляделась. Это место походило на ночной сад. Подвижный шар летучего фонаря, словно крошечное солнце, отбрасывал золотистое пятно света. Я различала крупные разлапистые листья, серые камни под ногами. Сквозь укрывающую меня ткань пробивался легкий свежий ветерок, принося необыкновенный дурманящий запах. Что-то отдаленное я чувствовала в саду наместника, но здесь аромат был плотнее. Слаще и будто звенел где-то в голове. Хотелось вдыхать и вдыхать. Казалось, им было пропитано все вокруг.

Женщина вновь склонила голову:

— Я гостевая управляющая, госпожа. Меня зовут Вария.

Она была невысокой, белокожей, светловолосой. Кажется, средних лет. На вид — чистокровной имперкой. И свободной. Ее длинные волосы были заплетены в две тугие косы и перевиты на затылке.

Я вновь молча кивнула. Я понятия не имела, что такое гостевая управляющая, и что это значит.

— Прошу за мной, госпожа. Комнаты готовы.

Вария шла рядом на почтительном расстоянии. Идя позади, она не могла показать дорогу, идти впереди, демонстрируя мне спину — было непозволительно. Время от времени она вытягивала руку:

— Сюда, госпожа.

Я молча следовала ее указаниям, лишь вслушивалась, чтобы не затихали за спиной знакомые шаги Индат. Я бегло осматривалась: дом, как дом. Не слишком отличался от дома имперского смотрителя на Альгроне. Почти привычно. Но можно было сделать вывод, что его хозяин, по имперским меркам, совершенно не богат. Неужели Рэй Тенал был прав?

Вария остановилась перед дверью, провела пальцем по полочке ключа:

— Прошу, госпожа.

Ничего не оставалось, кроме как войти. Я лишь обернулась убеждаясь, что Индат следует за мной. Вария осталась в коридоре.

— Мое почтение, госпожа, — голос принадлежал мужчине.

Я непозволительно вздрогнула, повернулась. Замерла, бледнея под своей вуалью. Ни молодой, ни старый. Ни красавец, ни урод. Свободный, но не высокородный. Под бледно-зеленой мантией виднелась длинная белая форменная куртка с глухим воротом. Медик.

— Вы можете снять вуаль, госпожа.

Я не заставила просить дважды. Сняла и передала стоящей за спиной Индат.

Имперец удовлетворенно кивнул.

— Я не отниму у вас много времени — вы наверняка устали с дороги. Лишь необходимая формальность. Как вы себя чувствуете после перелета?

— Благодарю, все хорошо.

— Это радует. У вас крепкое здоровье, не так ли?

Я лишь кивнула, не понимая, какое ему дело.

Медик не солгал. Все процедуры, в которых я ровным счетом ничего не понимала, заняли не больше десяти минут. Единственное, что возмутило — забор крови. Но тот пояснил это совершенной необходимостью.

Когда медик вышел, вернулась Вария, невозмутимо проводила меня в приготовленные комнаты. Сообщила, что в моем распоряжении еще две рабыни, которые принадлежат ей. Но рабыни меня совершенно не интересовали. Я никого не хотела видеть, никого знать, кроме моей Индат.

— Кому принадлежит этот дом?

Она покачала головой, и по всему было видно — не лгала:

— Не знаю, госпожа. Полагаю, дом такой же наемный, как и я.

— Кто вас нанял?

— Простите, госпожа, но я не могу удовлетворить ваше любопытство.

Пытать ее было бесполезно. Либо она действительно не знала, либо получила четкие инструкции. Но все это никак не облегчало моего положения. Меня словно выкручивало. Все теряло смысл. У меня не было другого желания, кроме желания определенности. Любой. Лишь бы закончилась эта невыносимая пытка.

Весь следующий день я провела в комнате. Напряженная, как натянутая струна. Лишь велела Индат привести меня в порядок, причесать. Хотела быть готовой к любой неожиданности. Я все время чего-то ждала, вздрагивала от каждого шороха. Снова и снова мне чудились шаги за закрытой дверью. Я даже не выходила в сад, будто демонстрировала какой-то протест.

Вечером следующего дня вошла Вария. Она поклонилась:

— За вами корвет, госпожа.

В горле пересохло, я с трудом поднялась:

— Я должна куда-то ехать?

Она кивнула:

— Да, госпожа.

Я посмотрела в испуганное лицо Индат:

— Подай вуаль.

Я снова хотела отгородиться, спрятаться. Бунтовать было бессмысленно, и единственное, чего я жаждала больше всего — определенности. Но меня охватило странное ощущение, что, наконец, совсем скоро все встанет на места. Это было не то ощущение ложного ожидания — я точно знала, что, наконец, получу ответы. И ответы будут не теми, которые я воображала… Это осознание даже вытеснило страх, его место заняла решимость. Я была готова к любой правде.

Я опустила вуаль на лицо:

— Я готова.

Вария кивнула:

— Прошу за мной, госпожа.

Мы вышли в вечерний благоухающий сад, проследовали по серой гравийной дорожке к корвету, у которого стоял высокородный в темном. Но во мне ничего не дрогнуло — я откуда-то знала, что это лишь очередной сопровождающий. Наверняка мелкая сошка, вроде Марка Мателлина. Он поприветствовал меня легким кивком, я поклонилась значительно ниже, прекрасно понимая, что любой имперский высокородный по положению выше меня.

Мы сели в корвет. Индат занесла ногу, чтобы войти следом, но имперец покачал головой:

— Ваша рабыня останется.

И снова я восприняла эту новость с удивительным равнодушием и спокойствием. Лишь тронула руку Индат:

— Останься здесь. И жди меня.

Она рассеянно кивала, но я видела ужас в знакомых черных глазах.

Поездка прошла в полном молчании. Я украдкой поглядывала в окно, но из-за скорости за ним лишь мелькали мириады огней на фоне ночной черноты. Лишь свет и тьма. Различимыми оставались только имперские луны, стремящиеся к ровной линии.

Когда корвет нырнул в парковочный рукав, не многое изменилось. Вновь полутьма, расчерченная световой разметкой. Парковка была совершенно пустой. Ни других судов, ни людей. Мы вышли из корвета, мой сопровождающий тронул длинными пальцами каменную стену в каком-то только ему ведомом месте, и панель сдвинулась, открывая черный провал.

Высокородный кивнул:

— Идите за мной.

И тут же шагнул в черноту. Я вошла следом.

Мы будто вгрызались в узкую темную шахту. Стены из нешлифованного камня, такой же пол. По мере нашего продвижения над головами загорались лампы и тут же гасли за спиной. А мне это напомнило дом… Мы с Индат иногда тайком забирались в заброшенные старые шахты. Будто не понимали, насколько это было опасно.

Высокородный остановился в тупике, вновь провел пальцем по стене, и я увидела, как ширится полоска розового света, открывая проход.

— Входите, госпожа.

Я сглотнула, стиснула зубы, ясно понимая, что вот-вот все решится, и шагнула.