Имперская жена

25

Я велела Индат вернуть галавизор на место. Туда, откуда она его взяла. По всей ее поникшей фигурке я ясно видела, что она чувствовала себя виноватой. Когда Индат избавилась от прибора, вернулась, кинулась мне в ноги. Поймала мою руку и целовала пальцы, заливаясь слезами:

— Простите меня, госпожа. Умоляю, простите!

Я лишь погладила свободной рукой ее жесткие кудри:

— Поднимись, Индат. Ты ни в чем не виновата. Слышишь?

Нет, она не слышала. Оглохла от своей мнимой вины. Продолжала и продолжала целовать мои пальцы:

— Я дала вам ложную надежду, госпожа.

Здесь мне нечего было возразить — все так. Я все еще не могла осознать, что связь с мамой потеряна навсегда. Что я больше никогда не смогу услышать ее голос, не смогу увидеть лица. Пусть и сотканного из синеватой световой паутины. Я так надеялась…

— Госпожа, — Индат старалась поймать мой взгляд, — отдайте мне этот чип. Я пойду, закопаю его в саду. В самом дальнем углу.

Я бездумно кивнула, не вникая в смысл этих слов, но тут же опомнилась, покачала головой:

— Нет, Индат. По крайней мере, не сейчас. Нужно все обдумать.

— Так если все вскроется, госпожа? Если Перкана накажут за воровство?

Я вновь тронула ее кудри, обреченно кивнула, пропуская мимо ушей, что ее заботила сейчас посторонняя глупость:

— Уже вскрылось. И, кажется, коснуться может не только Перкана.

Она зарыдала с такой силой, что затряслась, а мои глаза были сухими. Я будто отходила от заморозки, и с каждой минутой сердце чаще и чаще простреливало беспокойством. Снова и снова, пока в крови не начала разливаться паника.

Неправильно понять услышанное было просто невозможно — речь шла обо мне. И обращение адресовалось жирному Марку Мателлину. Но самым ужасным было то, что этот высокородный видел меня. Смотрел в упор своим недвижимым глазом.

В моей голове раскатистым эхом отдавался голос Императора. Гремели слова о том, что никто не должен знать моего имени и видеть моего лица. И если имя мог разболтать при случае Марк Мателлин, то вину за произошедшее только что уже ни на кого не переложить. Выходит, я нарушила прямой приказ Императора.

Индат подняла зареванные глаза:

— Что теперь будет?

Я покачала головой:

— Не знаю… Дай мне воды со льдом.

Индат кинулась исполнять просьбу, а я, наконец, поднялась с табурета и мерила комнату неверными шагами. От страха подгибались ноги. Наверное, самым правильным было бы рассказать обо всем Рэю Теналу, но что он сделает, узнав, что я по глупости нарушила императорский приказ? Что пыталась воспользоваться галавизором? Я даже зажмурилась — ничего хорошего. Я уже почти видела перед собой его перекошенное лицо, слышала ядовитый голос. Какое-то чутье твердило о том, что я должна все рассказать, но я боялась сделать только хуже. Закопать себя окончательно. Я не знала правил игры, не знала имперских условностей. Не могла даже предположить, чем обернется для меня такое признание. Что они могут сделать?

От этих раздумий разболелась голова. Индат молчала, чувствуя себя виноватой, и лишь всхлипывала в углу — она ничем не могла помочь. А я вздрагивала от каждого шороха, будто уже попалась. Я решила пока смолчать, но выжидать момент и рассказать Теналу обо всем при первом же удобном случае. Рассказать так, чтобы умалить свою вину. И вину Индат, разумеется. Да мы и так ни в чем не виноваты! Рэй терпеть не может Мателлина, и уж точно не станет уточнять, как у меня мог оказаться чужой адресный чип.

Я подскочила, когда пискнула дверь. Вария вошла, поклонилась:

— К вам гость, госпожа.

Меня бросило в жар. Первое, что почему-то пришло на ум — тот высокородный из галавизора. Я даже не сомневалась, что он мог разыскать меня. Я уставилась на управляющую:

— Какой гость?

— Тот, что приходил в прошлый раз.

Отлегло так, что по телу пошли мурашки, но паника тут же подбросила новое предположение: что если Рэю Теналу уже все известно? Но выбора у меня не было — я не могла выставить за дверь собственного жениха. И я должна была узнать, с чем он пришел, иначе сомнения и страхи просто разорвут меня в клочья.

Я сглотнула, кивнула управляющей:

— Проси.

Тенал вошел, едва Вария перешагнула порог. Отыскал меня цепким взглядом и даже едва заметно склонил голову:

— Приветствую, госпожа.

Он тут же метнул взгляд на Индат, молча кивнул в сторону двери, приказывая выйти. Та смотрела на меня, ожидая позволения. Мне осталось только подтвердить приказ.

Когда за Индат закрылась дверь, Рэй опустился в кресло. Я проследила его взгляд: он с интересом рассматривал почти опустевший остов шоколадной пирамиды. Мне показалось, его сжатых губ коснулась едва заметная улыбка, но тут же растворилась:

— Я рад, что подарок пришелся по вкусу. Хоть и склонен думать, что поторопился.

Он пристально уставился на меня. Сдвинутые брови, ледяные глаза. Четкие тени под высокими скулами. Он все знает! Уже все знает! И он в ярости. Я уже почти научилась различать оттенки этого аметистового взгляда. Я попятилась, нащупывая спиной тонкую рифленую колонну, как опору. Это не ускользнуло от него, губы вновь дрогнули:

— Заслуживаете ли вы подарков, госпожа? Как вы считаете?

Какой ответ он хотел? Снова намеки, двусмысленность, тупики. Я никогда не постигну эту науку. Но вдруг стало легко, будто рубанули острым топором. Раз — и рассекли нить сомнений. Это хорошо. Очень хорошо. Будь, что будет. Любое наказание окажется лучше терзаний. Я выпрямилась, отлепилась от колонны, подняла голову:

— Полагаю, вам виднее, ваша светлость.

Казалось, мой ответ приятно удивил:

— Неужели вы одумались?

— Смотря по какому поводу.

Теперь ответ неверный… Я вновь увидела сведенные брови, плотно сжатые губы. Он подался вперед, пронзая меня взглядом, будто накалывал на спицу жирную пещерную бабочку:

— Я хочу знать, чем ты успела разгневать Императора. Дословно и подробно.