Имперская жена

48

И снова тишина. Теперь невыносимая. Я боялась даже дышать, шевельнуться, поднять глаза. Лишь чувствовала на себе его взгляд. Вздрогнула, когда мой муж заговорил, и задетая вилка с оглушительным звоном ударила о тарелку.

— Вы очень красивы сегодня.

Я молчала. Лишь еще ниже опустила голову, чтобы не смотреть на Рэя. Это пытка. Я невольно вспомнила его глаза там, в купальне. За мгновение до того, как он ушел. Думаю, именно тогда я увидела своего мужа настоящим. Он такой же, как его отец. Но память играла со мной злую шутку. Я не могла забыть, какое блаженство доставляли его касания. Порой эти воспоминания налетали порывом ветра, я бежала от них, сгорала от запертого внутри желания, злости и стыда. Лучше бы он был уродливым стариком, и я бы просто стерпела.

Рэй поднял бокал с алисентовым вином, призывая меня сделать то же самое. Я лишь тронула свой, потому что знала, что будет дрожать рука. Я ненавидела себя за эту эмоциональность. Почему я не обросла толстой непробиваемой шкурой? Почему не научилась врать в глаза и показывать окружающим лишь то, что они хотят видеть? Разве я могла предвидеть, что меня занесет в это змеиное логово?

— За наш первый семейный ужин, госпожа, — Рэй отсалютовал бокалом, не сводя с меня сиреневый взгляд.

Я поднесла вино к губам, но не пила. Мне категорически нельзя хмелеть. Нельзя забываться. Ни единой капли. Он заметил, но промолчал. Сделал большой глоток, взялся за вилку:

— Мне сообщили, что вы здоровы. Я рад.

Уже не отмолчаться — это лишь разозлит его. Я тоже тронула вилку:

— Благодарю, ваша светлость.

Вновь повисло напряженное молчание. Если бы я совсем не знала своего мужа, можно было бы подумать, что ему тоже неловко.

— Вам нравятся ваши покои?

— Я всем довольна.

— Хватает ли прислуги? При вас лишь одна рабыня…

Я напряглась до предела: куда он клонит? Я уже поняла, что Индат для него — лишь инструмент.

— Мне всегда хватало лишь помощи Индат.

— Но теперь вы супруга Тенала.

Я долго молчала, сжимая в руке вилку. Хотелось сказать все, что я думала по этому поводу, но это было глупо.

— Я не привыкла к роскоши, мои потребности самые скромные. Для этого достаточно одной рабыни.

— Самой любимой…

Внутри похолодело:

— Разве это непозволительно?

— Что вы, госпожа! Например, мой отец без ума от Адоры. И, как мне кажется, скорее мир перевернется, чем он пожелает с ней расстаться.

Я бы рассталась, если бы моя Индат получила свободу и возможность распоряжаться собственной жизнью. И от намеков моего мужа становилось лишь страшнее. Меня знобило от одной только мысли, что ее могут отобрать в любой момент. Продать, унизить, заставить расхаживать голой.

Рэй вновь хлебнул вина:

— Но ваши прежние привычки — не повод себя в чем-то ограничивать. Мы не стеснены в средствах. Вам стоит только пожелать, и Брастин все сделает.

Я кивнула:

— Благодарю, ваша светлость.

Рэй подался вперед, пристально смотрел мне в лицо:

— Вам не по нраву мои подарки, Сейя? Скажите правду.

Я сглотнула. О каком ужине может идти речь, когда от напряжения кусок встанет поперек горла? Хотелось сиоловой воды, но на столе было только вино. Я не осмеливалась просить, опасаясь, что моему мужу это не понравится.

— Что вы, они прекрасны.

— Тогда почему вы не носите их?

Я не сразу нашлась, что ответить. Наконец, подняла голову:

— Я не привыкла к таким дорогим вещам.

— Значит, привыкайте. Теперь вы часть высокого дома.

Как легко он это говорил… Все до единого здесь лгали, как дышали. Если бы я была частью дома — получила бы герб, как признание своего статуса. Но я оставалась для имперцев никем. Чуть больше, чем рабыня. Цена мне — пыль. Я никогда не забуду эти слова. Им нужен лишь ребенок, наследник. Всем им. Но что будет, если я рожу девочку?

Я не сразу поняла, что Рэй пристально смотрел на меня:

— О чем вы думаете?

Я сглотнула:

— Пустяки.

Он тоже помолчал, кольнул настороженным взглядом:

— Эти драгоценности твои, Сейя. Полностью и безраздельно. И ты можешь сделать с ними все, что пожелаешь. Подарить. Продать… Выбросить. Эти суммы будут мне неподотчетны.

Я невольно подалась назад: он все слышал вчера…

— Ты можешь запросить у Брастина оценочную стоимость этих вещей, чтобы понимать, каким личным капиталом можешь располагать. Это не мало, Сейя. Очень немало.

Казалось, мне уже нечего было терять. Я глубоко вздохнула:

— Этой суммы хватит, чтобы… выкупить рабыню?

Рэй поднял брови:

— Рабыню?

Я кивнула:

— Я хочу освободить свою рабыню. Индат.

В глазах Рэя отразилось полное недоумение:

— Это что еще за фантазии? Освобождать рабов?

Я опустила голову:

— Лишь одну…

Он покачал головой и даже улыбнулся:

— Это немыслимо. Ты не знаешь имперских законов?

Я молчала. Лишь думала о том, что он только что лишил меня надежды.

— Не один бывший раб не войдет в высокий дом. Лишь рабы и вольные имперские наемники. В этом случае ты бы никогда больше не увидела свою любимую Индат.

Я сглотнула:

— Я согласна на это.

Он вновь улыбнулся, на этот раз шире. Поднялся из-за стола, и у меня сердце оборвалось. Рэй зашел мне за спину, положил обжигающие руки на плечи:

— Ты настолько любишь ее? Эту верийку?

Отрицать было бесполезно — он и так все понимал.

— Люблю.

Его пальцы коснулись моей шеи, сердце запрыгало, как безумное. И теперь я хотела только одного — чтобы он ушел. Не чувствовать его так близко. Но это было неправильно — я прекрасно понимала, что будет дальше. Так должно быть, чтобы появился хотя бы крошечный шанс. Важно было лишь не потерять себя.

Рэй опустил подбородок мне на макушку, серьга скользнула с моего плеча в вырез платья. Дыхание обрывалось, в горле пересохло так, что стало больно глотать.

— Значит, ты умеешь любить?

Я молчала. Это опять был вопрос без правильного ответа. Издевательский вопрос.

Он вынудил меня подняться, смотреть в лицо:

— Не все так просто, Сейя. Высокие дома не освобождают рабов. Случаи были, но они единичны, и имели под собой весомое основание. За такое намерение меня разорвут в Совете высокородных. И в довершение всего Император вынесет окончательный вердикт. Я добьюсь лишь того, что стану посмешищем.

Я опустила голову. Чувствовала себя невероятно глупой. Как я могла на что-то понадеяться?

Рэй тронул мой подбородок:

— Кажется, ужин не задался… Ты не ела даже капанги. Признаться, я тоже не голоден. — Его пальцы нырнули мне в волосы, рука железным ободом обвила талию: — Мы неправильно начали, Сейя. Тому масса причин. — Он прижал меня крепче: — Я хочу это изменить.

Подкашивались ноги, колотилось сердце. Я боялась смотреть ему в лицо. Мне никогда не постигнуть глубину имперского лицемерия. Я прекрасно понимала, что ему нужно, но не понимала желания растоптать меня. Неужели я недостаточно унижена? Неужели все не расставлено по местам?

Он коснулся губами моего уха:

— Вчера я дал тебе обещание. И намерен сдержать его. Ты можешь остаться по своей воле. По своей же воле можешь уйти. И никто не посмеет задержать тебя.

Его дыхание сбивалось, отяжелело. Плевать на обещание: заглядывая в его глаза, я понимала, что он не отпустит меня. Нарушит все. Но я не хотела это проверять.

Я едва шевелила губами:

— Я остаюсь.