Мать Сумерек

* * *

Артмаэль подал Шиаде руку на другом берегу Летнего моря. Он улыбнулся мягко, почти незаметно, но крепко сжал женские пальцы.

— Госпожа, — в присутствии еще пары встречавших жриц он был вежлив. Момент, когда они останутся наедине наступит еще нескоро, и Артмаэль давно привык отводить Шиаду сначала к Первой среди жриц, потом на какой-нибудь обряд, если возникала необходимость, и только затем в её собственный маленький домик, где сможет хотя бы улыбнуться шире положенного.

Так вышло и в этот раз. Шиада прибыла в час почитания Илланы, и Нелла должна была совсем скоро начинать обряд в священной роще. Потому Артмаэль безмолвно отпустил руку жрицы и, уступив дорогу, пошел следом.

Заняв положенное место в центральном кругу рощи, Шиада огляделась. Она торжественно приветствовала Неллу, подмечая мысленно, что та по-прежнему величественна, как и пять, и десять лет назад.

«Скажешь тоже, — донесся до сознания Шиады старческий смешок. — Я все жду, когда ты займешь мое место, но сторонники веры в Праматерь в Этане все еще не едины сердцем, и ты по-прежнему должна возвращаться в Архон. Ты же поторопишься?».

«Потороплюсь. Хоть в чем-нибудь» — пообещала жрица.

Когда обряд иссяк, Шиада смогла подойти и поздороваться со всеми, кого увидела в начале встречи, но не могла поприветствовать должным образом.

Сайдр, верховный друид с не первой проседью, обнял жрицу тепло. Так странно, думала Шиада. Ей всегда казалось, что Сайдр, которого прочили в друиды, когда её самой еще и на свете не было, одного с ней поколения. Но ведь на деле он почти одного возраста с её первым мужем, Берадом Лигаром.

О последнем Шиада вспоминала иногда — чаще всего в день поминания Тайрис, но иногда и просто так. Когда вспоминала о дочери, когда приносили вести о болезнях в стране, когда Агравейн впадал в безумство ревности.

А вот и Гленн, приметила жрица и на этот раз сама широко раскрыла объятия:

— Светел твой день, новый глава храма Илланы, — улыбнулась она сердечно. — Как ты?

— Необычно, — честно признался друид.

Из-за спины Шиады приблизилась Нелла.

— Поскольку никаких новых дел Вторая среди жриц более не поручала охраняющему брату, я сочла возможным выдвинуть его в числе претендентов на руководство храмом после кончины предыдущей главы.

— И как видишь, кому-то пришло в голову, что я справлюсь с храмом жизни, — Гленн развел руки. Шиада засмеялась глазами: справишься.

«Ну, поскольку больше нет никого, кто ждал бы меня в Этане, мое место и впрямь здесь», — грустно поведал Гленн.

«Здесь место всех жрецов, — отозвалась Вторая среди жриц. — И всех, кто слишком много страдал от людей».

— Шиада? — позвал мужской голос из-за спины храмовницы. Нелла оглянулась, и Растаг тут же спросил:

— Позволите?

Нелла отступила на шаг, пропуская мужчину вперед.

— Праматерь, Шиада, — выпалил Растаг, заключая сестру в объятия. — Я пять лет с тобой не говорил!

— Но ведь виделся каждую осень, так что не жалуйся, — усмехнулась женщина.

— Да-да, ворчи, милая, — посмеялся Растаг, растирая загрубевшими ладонями сестринскую спину. — Ну, все хотел спросить эти годы: каково это, быть королевой?

Шиада, чуть отстранившись, приобрела растерянный вид:

— Честно сказать, не очень себе представляю, — призналась она.

Растаг изумился, но с казать ничего не успел.

— Ну ладно, — вмешалась Нелла. — У вас еще будет время. Идем, Шиада. Надо поговорить.

Они вышли из центра рощи и двинулись по тропам к домику храмовницы. Мужчины позади в едином движении поклонились вслед.

Уединившись, храмовница перво-наперво расспросила у преемницы о состоянии дел в Аэлантисе, в Архоне. Спросила, известно ли Шиаде что о судьбе Тройда и Иландара. В отличие от первых вопросов, на последний у Шиады ответы были скупые и обрывочные.

— Айхас передавала кое-какие вести из переписки с отцом, — сказала Нелла, выслушав Шиаду. — Тоже мало сведений, но, кажется, что-то идет на лад. Радует хотя бы, что христиане снова перестали убивать друг друга по всем углам. Или хотя бы по некоторым.

— Иландар платит дань Архону. Им сейчас не до войны: мне кажется, теперь иландарцы засевают столько, сколько никогда прежде.

— Вполне возможно, — Нелла придирчиво ощупала взглядом жрицу. — Не сожалеешь?

— О судьбе страны? Нет. Все, что меня с ней связывало, давно мертво: мать, отец, Тайрис. Единственное, что я должна была сделать там — привезти Растага на Ангорат. Остальное оказалось лишено всякого смысла.

— Многое на расстояние видится иначе, не так ли? — Нелла очевидно не ждала ответа, и Шиада промолчала.

— Когда обет молчания для Растага закончился, первое, что он спросил у меня — что происходит с его семьей. С герцогами Мэинтар. У меня не нашлось ответа тогда и нет его теперь. С твоим отъездом из Иландара связь с ним оказалась почти утраченной.

— А как же Тройд? Он тоже с нами в родстве, через него можно…

Нелла закачала головой, вынуждая Шиаду замолчать.

— Посмотри на меня, Шиада.

— Я смо…

— Посмотри на меня, — настойчиво потребовала храмовница с особыми интонациями и, вглядевшись, Шиада не удержала всхлип.

— Совсем не та картина, что ты видела на обряде, правда? Завесный плащ чар обладает удивительной силой, милая, но, когда наступает час снять его, от правды не скрыться, — обронила Нелла.

Шиада приложила руку к губам и подошла к старой жрице со сморщенным лицом. Ей ведь через пару лет исполнится уже семьдесят! — вдруг с ужасом осознала Вторая среди жриц.

— Вот именно. Между нами сорок лет разницы, к сожалению. И на деле на моей коже куда больше морщин и пятен, чем видят остальные, а мои волосы уже давно белы, как снег, хотя остальным и кажется по сей день, будто седина перевивает выцветающую, но еще черную копну. Знаешь ли ты, Шиада, сколько надо сил, чтобы, прожив жизнь, надевать день за днем завесный плащ?

Шиада, закусив дрожавшую губу, посмотрела женщине в глаза — и вдруг отшатнулась, когда поняла, что всегда могущественная Первая среди жриц ссохлась от лет и теперь смотрит на преемницу снизу-вверх. Молодая женщина не выдержала и упала перед храмовницей на колени, взявшись за подол её платья. Прикрыв рот рукой, Шиада, сдержала порыв расплакаться.

— Ну-ну, не стоит, — на плечо младшей из жриц легла сухая и теплая ладонь. — Я еще не умираю.

— Но время… — Шиада подняла глаза на храмовницу.

— Время еще есть. Но больше я не могу знать наверняка, как много. И потому…

Шиада замерла, предчувствуя требование почтенной.

— И потому ты должна послать за Лиадалой.

Шиада спрятала прекрасное лицо в ладони, другой все еще цепляясь за подол храмовницы. Нелла молчала. Она знала, что больше Шиада не позволит себе неподчинения. И вместе с тем горе её воистину велико, и чтобы пережить его, хотя бы смириться с тем, что придется его пережить, нужно время.

— Ей же всего три, — шепнула жрица у ног храмовницы.

Нелла не отозвалась, и Шиада подняла на неё глаза:

— Пойми правильно, о, всеблагая. Когда ты привезла меня на Ангорат в мои пять, очень быстро обнаружилось, почему обучение лучше начинать позже. Я выросла среди волшебства и очень долгое время не могла увидеть в таинствах таинств, находя их чем-то обыденным и ежедневным.

Нелла степенно кивнула: действительно, она знала эту часть взросления Шиады, как никто. Ребенок, искренне воспринимавший волшебство и чародейство как часть общей реальности взрослых людей, измучился, пытаясь принять безыскусную правду обычного мира.

— Что же будет с ней?

Нелла вздохнула.

— Да, я тоже думала об этом не один день, — признала жрица, отходя от преемницы. — Но как когда-то ты смогла постичь разницу между Ангоратом и Этаном, так сможет и она.

Шиада обернулась на храмовницу, не вставая с пола.

— Мне пришлось для этого прожить пять лет с христианином!

— Но она не ты, — улыбнулась Нелла, присаживаясь в свое кресло. — Её встретили семь Небесных Стражей, она священное дитя, да. Но её путь не обязательно должен совпадать с твоим. Период её юности выпадет на твое владычество, Шиада. И в отличие от меня, которая была тебе незнакомой теткой, ты приходишься Лиадале кровной матерью. Это ничто не заменит.

— Незнакомой матерью! — горько вскрикнула Шиада.

— Шиада, — мягко позвала Нелла тоном, в котором слышалось, как много ей известно. — Завеса острова открыта для тебя всегда, когда ты пожелаешь. Ты прекрасно знаешь, что не должна раз за разом переплывать Летнее море, чтобы оказаться здесь.

— Знаю. Как знаю и то, что сколь бы ни использовала Завесу, когда Лиадала окажется здесь, её свяжет обетом молчания, и у неё не будет прав видеть меня чаще, чем на всеобщих обрядах. Да она даже не сможет присутствовать толково ни на одном, Нелла! Она же такая кроха, — слезы все-таки потекли по щекам женщины.

— Тогда я даю тебе слово, что до пяти лет она будет находиться среди воспитывающихся жриц, но сама не начнет обучение, как таковая. Тем не менее, если она будет здесь, я смогу приобщить её к тому, что нужно усвоить обязательно, и когда ей настанет срок начать обучение, возможно, ей будет легче, чем в свою пору приходилось тебе.

Шиада кивнула, закрыв глаза. Она и впрямь более не могла отказывать храмовнице, которую не только почитала, но и любила. Или наоборот? Разве не гналась она сама за дочерью, которую сможет посвятить Праматери? Разве не бросила она на алтарь этой жертвы любовь Берада, любовь Агравейна, отцовские чувства и права Артмаэля?

Жрица перевела дух и поднялась на ноги:

— Агравейн очень боится, что я уйду от него, забрав Лиадалу с собой, и запрусь на острове безвозвратно. В конце концов, я родила ему законного сына, как обещала, и теперь могу жить своей жизнью.

Нелла кивнула:

— Ты действительно можешь. Но хочешь ли?

Шиада смолчала.

— А когда человек по-настоящему не хочет, — улыбнулась Нелла, — его никто не заставит. Если Агравейн так боится потерять вас обеих, пусть привезёт Лиадалу сам и заберет с острова тебя. Напиши ему об этом своей рукой.

Шиада кивнула и, будто опомнившись, поклонилась в глубоком почтении.

— Светел твой день, Первая среди жриц.

— Богиня в каждом из нас, в сердце и разуме, на земле и на небе.