Цена мести

Глава 12.2 Ника

Она подсушивает волосы полотенцем и прокрадывается к себе в комнату, надеясь переодеться без отвлекающих факторов. Благо, получается. Ей сейчас необходимо побыть одной.

Ника набирает номер Ульяны, на той стороне идут длинные гудки, спустя секунд тридцать отвечает женский голос. Няня передаёт трубку Светке, ей становится легче, когда слышит дочь, волнение развеивается.

– Привет, мам. Ты когда вернёшься? – спрашивает малышка, на заднем фоне звучит мелодия знакомого мультфильма. Его крутили одно время по ТВ.

– Привет, Свет. Скоро. Мы должны немного поработать, как закончим, обязательно за тобой приедем, – обещает она, а у самой сердце щемит от тоски. Ей интересно, когда полное безразличие и отрицание сменились трепетным беспокойством. Будто не она избегала ребёнка в прошедшие годы. Даже удивительно, что дочь так легко идёт на контакт. То к лучшему, значит, не слишком поздно всё исправить.

– Правда? А что вы делаете?

– Правда. Кое-что важное, мы заработаем много денег и купим тебе самые лучшие краски, – говорит Ника, припоминая, что Светка всегда любила рисовать. Пусть пока её художества далеки от совершенства, но ей явно это по душе. Позже следует отдать её в художественную школу.

Раздаётся громкий писк, нечто среднее между смехом и визгом. Она глупо улыбается, удерживая мобильный у уха.

– Мам, – шепчет тонкий голосок, – Ульяна какая-то странная. Плачет много, – жалуется тихо, видимо, надеясь, что её не услышат.

Конечно, странная. Они все точно с катушек слетели. По-разному. Если их затея провалится, причастные взойдут на эшафот без исключений. Никольский старший найдёт, от него не спрячешься. Ей даже от его сына сбежать не удалось.

– Она переживает за нас, малыш, всё хорошо, просто Ульяна очень чувствительная. А ты сильная, правда? Ты же нас поддержишь? – пытается подбодрить, придав тону уверенности.

– Сильная, – звонко выдаёт Светка. – Я уже большая!

Конечно, большая, пять исполнилось. И она вновь пропустила её день рождения. И ведь молчит, ни слова в упрёк не сказала, хоть не в курсе, что на этот раз Ника не пришла не по собственному желанию. Сложно оказаться подле неё, когда лежишь на больничной койке.

– Взрослая! – посмеивается она. – С Днём рождения, солнышко, – глаза увлажняются против воли.

– Тебя не было, – обвиняет дочь. Её тянет оправдаться, но всё то, что приходит в голову, прозвучит не так, лишь ухудшит ситуацию. Правда же в их случае – плохой выход. Ей в последнюю очередь нужно, чтобы Света переживала.

– Прости, пожалуйста, мы были очень заняты. Денис взял выходной ради свадьбы, нам пришлось много работать. Но мы обязательно отметим позже, – выдаёт на одном дыхании, комкая края домашней кофты.

Некоторое время стоит тишина.

– Ладно. Когда ты приедешь? – ей нечем клясться, что это случится в ближайшее время, потому что сама не уверена в положительном итоге их безумного предприятия.

– Я… – её прерывает движение сбоку. Ден стоит, опершись о косяк, смотрит внимательно, вслушиваясь. Чёрт знает, сколько он там уши греет. Нике становится некомфортно. Она ёжится.

– Скажи, что будем через неделю, – едва слышно советует он, задерживая взгляд на её губах. Она сглатывает ставшую комом слюну.

– Через неделю, Свет.

– Через не-де-лю! – задумчиво произносит дочь, дробя последнее слово по слогам. – Ой, мам, тут серия новая. Про утяток. Я пойду, – Ника открывает рот, но ничего сказать не успевает, Светка бросает трубку.

Ей смешно от такой непосредственности. Так тянулась к ней, чтобы сейчас предпочесть мультфильм. Однако так даже лучше. Дальше последовало бы больше вопросов, а ей нечего ей ответить.

Она опускает телефон на постель, усаживается, поджав под себя ноги, встречается с Деном глазами. Вновь поражается, какие они у него невероятные: в нынешнем освещении светло-шоколадные, отливают на солнце золотом. Её удивляет такой оттенок, потому что ранее никогда не замечала, не обращала внимания, сосредоточенная на его гнетущей ауре. Теперь она у него вовсе не гнетущая, скорее, наоборот.

Капли воды стекают по его русым прядям, по щекам, шее, исчезая за тканью. Она благодарит небеса за то, что он соизволил одеться. Вид его обнажённого торса совершенно точно дурно влияет на её способность ясно мыслить.

– Нравлюсь? – хмыкает он, подмигивая.

Она моргает, не зная, как реагировать на его игривое настроение. Подобное поведение ему несвойственно, по крайней мере, ранее он не проявлял эту сторону, предпочитая властность и отстранённость.

Ведёт плечом, выдыхает.

– Ты невыносим, знаешь? – говорит она совсем не то, что вертится в мыслях. Он понимает, как делал это всегда. Как-то обидно: так легко читает её сознание и без вампирских штучек.

– Значит, нравлюсь, – склабится довольно, демонстрируя белые ровные зубы, растягивая пухлые губы в улыбке. Её одолевает неловкость при воспоминании о том, где недавно были эти самые губы. – Ты вроде хотела есть. Пойдём, я заказал доставку, привезут через минут двадцать, пока можем сделать кофе, – он задумывается, на мгновение прерываясь, а после продолжает, – или тебе чай?

Забавно, ведь он вправду понятия не имеет, что она предпочитает. Нике известна его любовь к кофе, а вот ему разузнать не довелось.

– Чай. Чёрный с двумя ложками сахара, – отвечает она, обнаруживая его волнение по тому, как дёргается кадык, когда сглатывает слюну, по положению рук, сцепленных за спиной. Её удивляет факт, что он способен переживать. Недавно всё было иначе. Придётся научиться взаимодействовать с такой вот его эмоциональной версией.

Он кивает, выходит вон, а затем до неё доносится громкое:

– Идёшь? – ей так тепло на душе, от его баритона в груди трепещет. Наконец, жизнь налаживается. Но, наверное, не стоит к этому привыкать. Как известно, всё хорошее рано или поздно имеет свойство заканчиваться.