Сожженная земля

— И все же попытайтесь простить себя, — мягко посоветовал принц. — Люди меняются. Вы уже не тот солдат, что сотворил насилие над беспомощной пленницей. Я наблюдал за вами обоими во время работ. Вы — любящий муж и отец. Ваша боль только отравит существование вам и вашим любимым людям.

— Это я, милорд. Я сам пытался убедить себя, что я изменился. Калема твердит мне то же, чтобы утешить. Но солдат, который учинил зверство над Калемой, жив по сию пору. Его чувства никуда не делись. Они идут бок о бок с моей любовью к ней и дочери.

Принц наклонил голову, внимая Шемасу.

— Н-да, жаль, что так вышло…

— Мне тоже жаль, милорд. Но даже Придворный Маг, да не вырвется его душа из преисподней, не смог бы изменить прошлого.

— Вы правы. Именно поэтому я и советую вам простить себя. Но я имел в виду другое. Жаль, что ваша супруга не дворянка. У Меаны не уцелело ни одной фрейлины. Когда я увидел ле… монну Калему, сразу обрадовался, что нашел подходящую кандидатуру. Жаль… Впрочем, возможен иной вариант! Камеристке Меаны за семьдесят. Она чудом уцелела, когда погибло столько молодых полнокровных девушек! Это выглядит как несправедливость Создателя, согласитесь!

Шемас осторожно улыбнулся, не желая более явно поддакивать еретическим высказываниям.

— Меана держит Лоду исключительно из сострадания — не прогонять же давнюю и преданную служанку! Но всю работу выполняет сама. Если бы ваша жена согласилась стать помощницей Лоды, Меана была бы счастлива.

Когда Шемаса назначили в королевскую гвардию, он сбился с ног, чтобы найти во дворце место для Калемы. Он был готов пристроить ее даже на кухню, хотя офицерская честь пострадала бы от сожительства с кухаркой. Калему приняла горничной одна из фрейлин супруги министра путей. И министра, и его супругу, и большую часть фрейлин со служанками унесло в Ледовитый Океан потоком возрожденной Иртел. Раньше должность камеристки принцессы крови была великим почетом и пределом мечтаний. Теперь сам Шемас оказывал услугу высокородному Конару, разрешая жене стать камеристкой леди Меаны.

Шемас вспомнил все, что слышал о судьбе принца и его родных. Его нельзя было назвать ни счастливцем, ни страдальцем. Гелламу, загородное поместье, где жили его родители, испепелило Сожжение. Личный маг при дворе старшего лорда Гелла переоценил свои силы. Он растянул защитный кокон слишком широко. Кокон не удержался, и багрово-черное пламя накрыло замок вместе с его самонадеянным защитником. Престарелые лорд и леди Гелл расплавились в стенах родового гнезда. Во дворце утонул младший брат принца. За полгода до того он получил должность пажа у Отона. Пареньку не исполнилось и семнадцати.

Но жена и сын Конара выжили. Многие завидовали и этому. Если в Сожжении погибали и выживали целыми семьями, то Потоп забирал жертвы поодиночке. Иртел сделала бобылями сотни семейных людей.

Принц поднялся, и Шемас тут же вскочил.

— Я отведу вас к леди Лассире, чтобы она смогла немедленно уделить вам время. Не стоит затягивать. Пробуждение магического дара в столь раннем возрасте может быть опасно. И, капитан… Не смотрите слишком пристально на волосы волшебницы.

— Милорд?

— У леди Лассиры осветленные волосы. Вы знаете, кто в королевстве красит волосы в белый цвет.

Шемас позволил себе ухмылку. Волосы осветляли шлюхи.

— На Меркане так делали Белые Бестии. Отряд наемников, где служила леди Лассира. Еще они наносили татуировку на левое запястье. Она очень резка с теми, кто пытается поддеть цвет ее волос. Я предупреждаю вас заранее, чтобы вы не выпучили глаза, увидев ее.

Принц отыскал волшебницу в Магической Канцелярии, в бывшем кабинете Придворного Мага. Поначалу Старые, как и остальные обитатели дворца, старались избегать зловещих апартаментов, но они оказались наименее повреждены огнем и водой, и суеверный страх был непрактичен. Магичка собственноручно уничтожила огнелицые гербы и заняла кабинет Кэрдана.

Лассира внимательно выслушала рассказ Конара. Когда тот закончил, она обратилась сразу к Шемасу, не сочтя нужным ответить что-то принцу хотя бы из вежливости. Шемас старательно не смотрел на волосы волшебницы.

— Это серьезно, капитан. Магический дар редко проявляется в столь раннем возрасте. И не приносит добра носителю и его окружению. Ребенку не достает осознанности, чтобы концентрировать и направлять силу. А сила неизбежно прорывается наружу — нередко в разрушительных формах. Ребенок с такими задатками должен находиться под неусыпным присмотром взрослого мага. Неплохого педагога, который умел бы не только контролировать выплески магической силы ребенка, но и общаться с ним на его языке, доносить, что с ним происходит…

— Смею ли я надеяться, что миледи окажет честь…

Лассира прервала его, засмеявшись.

— Вы решили, что я нахваливаю себя, капитан? Увы, мои педагогические таланты ниже плинтуса. Из Старых самые талантливые педагоги — Билар и Фаэлон. У них еще сохранилась вера в лучшее в человеке. Увы, неотступный присмотр за дитятей — роскошь не для них. Хотя, видит Создатель, им хотелось бы того куда больше, чем удерживать распадающееся по клочкам королевство и его сумасбродную королеву. Я подберу кого-нибудь из Молодых Магов. Среди них немало искренних и талантливых ребят с тонкой душой. Кэрдан не успел влить отраву и обессилить каждого. К примеру, Имэна. У нее завидное терпение, чем не можем похвастаться ни я, ни Фаэлон. Я познакомлю вас с девушкой. Если она понравится вам, а главное — ее талантливые педагоги — Билар не честь…алышу, как ему следует поступить в тойо их дочь — потенциальная вашей дочери, то и займется ее воспитанием. И, капитан…

— Миледи?

— Я не убиваю за внимание к цвету моих волос. Вам не обязательно так напряженно отводить глаза в сторону.

Шемас вышел из Магической Канцелярии, пристыженный, что так и не сумел скрыть от волшебницы замешательство цветом ее волос. Затем гвардеец забыл о стыде, потому что заметил впереди себя седого мужчину со вздутыми венами на руках. Маркиз Долан. Тот, кто спас его и Калему от потопа в башне Павир.

До сего дня капитан иногда видел его издалека, но никогда не имел возможности подойти и поблагодарить спасителя. Они даже не обменивались кивками. За это время Шемас кое-что узнал о маркизе. Например, что его насильно перетянули на сторону королевы и Старых Магов вместе с другими ренегатами. Узнал о мертвой жене и отчаянной надежде безумца.

Он узнал, что тело леди Долан хранилось на средних ярусах башни Павир. Только поэтому в день Потопа маркиз оказался в башне, чтобы остановить воду, спасти жену Шемаса и сорок других женщин. Он спасал возлюбленные останки. Но для Шемаса это не имело значения. Если бы не этот человек, Калема была бы мертва. Он обязан маркизу ее жизнью.

Еще Шемас узнал, что Долан был изуродован в последнем сражении с Придворным Магом — том самом, которое закончилось Сожжением. Капитан ускорил шаг и поравнялся с маркизом.

— Атенас гайям, этер Долан, — приветствовал он его на диалекте Медайн — провинции Гвирата, откуда происходил Долан. Мать Шемаса была оттуда родом. Он научился нескольким фразам, когда гостил у ее родни.

Маркиз обернулся. Он избегать смотреть людям в глаза. Никогда не оглядывался по сторонам, когда шел по дворцу. Ибо чаще всего встречал в чужих глазах насмешку или страх. Но сейчас он внимательно смотрел на человека, заговорившего с ним на языке его родины. На языке его любимой. Смотрел без сильного интереса, но с вниманием, коего не удостаивался никто с тех пор, как его привезли во дворец пленником, держа в заложницах покойную жену.

— Атенас гайям, этер капитан.

— Лебар. Шемас Лебар, к вашим услугам, милорд. Вы спасли меня и мою жену в башне Павир. Я до сих пор не поблагодарил вас. Я ваш должник до конца моих дней. Благодаря вам я сохранил самое дорогое в своей жизни. Если вам понадобится любая помощь, можете безоговорочно на меня рассчитывать. Слово чести дворянина и солдата.

Маркиз молча выслушал речь Шемаса. Прямодушный капитан не понимал, насколько ранит маркиза его благодарность. Сам Долан не сохранил то, что было ему дороже жизни…

— Я рад за вас, капитан, и принимаю вашу благодарность. Хотя не думаю, что когда-нибудь воспользуюсь ею.

— Милорд, о вас говорят, что вы замкнутый человек. Тяжело быть одиноким в нынешнее время. Если я ничем не могу услужить вам… могу ли хотя бы предложить дружбу? Когда вам одиноко вечерами, и хочется отдохнуть в дружеской компании, вы всегда можете прийти к нам с Калемой.

По лицу маркиза пробежала тень, словно само упоминание чужого семейного счастья причиняло ему боль. Но он снова сдержал горькие чувства.

— Благодарю вас за искренность. Я принимаю вашу дружбу… но не стану обременять вас визитами. Я привык к одиночеству. Оно не тяготит меня. Тем не менее, отныне я считаю вас другом, милорд Лебар. Доброго вам вечера. Вам… и вашим родным.

Они почтительно поклонились друг другу. Шемас пошел к себе, поделиться с Калемой новостью, а маркиз проследовал в башню Павир, в охраняемые склады припасов. В одной из морозильных камер хранилось тело его жены, запечатанное заклинаниями. Каждый вечер он являлся сюда, не пропуская ни одного дня.

По первости маркизу в спину летели смешки и приглушенные издевки. Он не реагировал, не отвечал насмешникам. Постепенно его перестали задирать. Он был слишком далек, слишком глубоко внутри себя, чтобы его можно было достать насмешками из панциря горя и одержимости.

Сейчас часовой молча распахнул перед Доланом дверь, не спрашивая пароль. Он не уделил ни взгляда, ни мысли одержимцу. Ритуал маркиза сделался для караульных башни Павир таким же привычным, как для него самого.