Наследство тетушки Люцинии

– Я весь вечер все неправильно понимаю, да? - грустно спросил Дан. – Ты была такая… откровенная. Звала меня всей собой. А я испугался, что потом, когда… если это произойдет между нами,ты опомнишься и не простишь. - Его лапища вдруг опустилась на ее голую коленку. – А теперь ты тут скачешь в таком виде и такая расстроенная. Я совсем не за то извинялся, за что должен был?

– Слава Великой матери, на тебя наконец снизошло просветление, и ты все понял, - Аурелия разглядывала его руку на коленке и думала, что настолько странных разговоров она еще в жизни не вела. С этим невозможным сэном Агидара вообще все было до невозможности странным, а часто и вовсе безумным. Никакого спокойствия и уверенности в завтрашнем дне! Да даже в следующем часе! – Я не расстроилась, я разозлилась. Знаешь, если бы в моем времени кто-то убежал oт меня вот так – в пруд, это был бы конец всему. Но на тебя я даже злиться как следует не могу. Потому что дундук как есть! «Опомнишься», – передразнила она и все-таки накрыла его руку своей. - Как будто я забывалась!

– Выходит, забылся только я. Кстати, не пруд, а речка. Хотя какая разница, - он подался ближе и поцеловал. Легко, едва касаясь губами губ, позволяя самой решить, отвечать или нет, продолжать или отстраниться. Аурелия ответила так же – не поцелуем даже, а легким намеком. И отодвинулась. Сказала, вздохнув:

– Поехали обратно. Ρомантично встречать рассвет в панталонах на лошади я сегодня не готова.