Мать Сумерек

* * *

С рассветом Таммуз, как ни в чем не бывало, юркнул в собственный шатер, воодушевленный и решительный как никогда прежде. Все годы детства и юности до изгнания в Адани теперь казались далеким и каким-то даже нездоровым сном, а все, что случилось после — было сплошной одержимостью. Несколько лет он безотчетно, неустанно, не покладая рук и не позволяя себе успокоить ум, трудился без всякой помощи, осторожничая, все время рискуя, подвергаясь опасности тут и там, вынужденный вести двойную жизнь, вынужденный терпеть и даже иметь невыносимую, тупую, слезливую жену, вынужденный опасаться за каждый неудачный вдох, но действовать, чтобы достичь цели. Теперь он, Таммуз Далхор, имел первого в жизни союзника.

И тем приятнее было это осознание, чем дольше царевич напоминал себе: Стальной царь разочаровал ни его одного.

Он поспал всего пару часов и вскоре подскочил. Сил было немного, но он изобразил непростительную бодрость. План действий был оговорен со Змеем подробно, лучше не мешкать, не затягивать. Другого шанса ведь может и не быть. К моменту, когда следует начать, все должно быть готово: позиции заняты, оружие наточено, люди проинструктированы. Главное, чтобы наступление момента не затянулось слишком сильно, прикидывал Таммуз.

Впрочем, опасения царевича оказались напрасны: весть о смерти Даната принесли через два дня. Задохнулся и издох.

Как печально.

Надо воздать почести национальному герою, со всей возможной скорбью в лице оповестил царевич солдат. Надо провести ритуалы Нанданы, надо сделать то и это…

Его не слушали. Многие из тех, кто сопровождал Даната подозревали, что дело нечисто, с самого начала странной генеральской болезни. И все, чего они хотели — выдавить из своих земель тех, кто заживо сгноил — не ядом, так голодом и беспрестанным напряжением осадного кольца — выдающегося полководца и народного любимца. Еще бы! Данат ведь уже был не мальчик, болтали в рядах, нервы уже ни в какую. Вот и помер от такой скверной ситуации ожидания удара со всех сторон.

Войско Адани жаждало крови и отмщения за «военного отца» армии и, поскольку больше никто не вызывался брать на себя ответственность, все требовали, чтобы Таммуз, царский зять, начинал наступление. Тот светился внутренним огнем триумфа, предвкушая, как стратегия, разработанная со Змеем в личной встрече, сделает из него, Таммуза национального героя никчемной страны еретиков — столь нужной ему, чтоб свергнуть собственного отца.