Деспот

Глава 10. Щедрый деспот

Всю дорогу я и слова не говорю, но и Мирон Львович тоже не заводит беседу. И не пристает. Я ожидала, что он обязательно потискает меня, например, за коленку, однако ему важнее покопаться в телефоне. В любопытстве кидаю скрытный взгляд на экран смартфона: стена текста на английском, цифры и никаких смешных картинок.

Если я в перерывах развлекаю себя социальными сетями, то Мирон Львович читает умные статьи с аналитикой от зарубежных агентств. Меня его серьезность очень злит, будто он показывает мне, какая я ограниченная и глупая неудачница.

— Если ты хочешь что-то сказать, то говори, — Мирон Львович скроллит статью большим пальцем, — ты во мне сейчас дыру прожжешь.

— Что пишут? — небрежно спрашиваю я и отвожу взгляд от его лица.

— Ничего хорошего. Падают фондовые рынки.

Мне бы сейчас похвастаться, что писала однажды одногруппнику курсовую с анализом о состоянии российского рынка ценных бумаг, но я отвлекаюсь. Виталий выбрал довольно странный путь: Мы едем по бульварному кольцу, а затем сворачиваем на Петровку. Я любила здесь в студенчестве гулять и глазеть вместе с туристами на дома и усадьбы, которые напоминали мне бисквитные торты. В мужской монастырь я не осмелилась заглянуть, а вот музей современного искусства меня покорил на несколько часов. Я там столько странного и загадочного увидела. например комок проволоки, который на полном серьезе выставили на обозрение.

Поддаюсь минутной ностальгии, умиляюсь прохожим, что идут с открытыми ртами по тротуару, а затем начинаю нервничать. Машина притормаживает и ныряет под арку того самого здания, которое облюбовали модницы Москвы: в бывший флигель усадьбы Воронцовых-Раевских понатыкали бутики элитных брендов, чем опошлили исторический памятник. Помнится, я однажды гипнотизировала вывеску “Gucci”, поедая мороженое, и гадала, каково это — быть богатой и тратить огромные суммы на сумочку или ремень.

Виталий молча паркует машину у крыльца бутика, чей фасад из стекла и решетчатых рам ввергает в пучину отчаяния. Что мы тут забыли?

— Десять минут, — Мирон Львович выуживает из внутреннего кармана пиджака черную банковскую карту и протягивает мне.

— В каком смысле?

— В таком, чтобы вышла в приличном виде, Софушка, — снисходительно смотрит на меня. — У нас принят строгий дресс-код.

— Так меня выгонят оттуда, — недоуменно моргаю, игнорируя протянутую карту.

— Ясно, — Мирон Львович вздыхает и выскакивает из машины.

Обходит авто и открывает с моей стороны дверцу. Что ему от меня надо?

— Выпрыгивай.

— Не хочу.

— Считаю до трех. Один…

Сцепив зубы, выползаю из машины и следую за Мироном Львовичем, тоскливо шаркая тапочками. Распахивает стеклянную дверь, и я нехотя ныряю в просторное светлое помещение со стойками с выглаженной одеждой, и полками, на которых красуются туфли. Белые стены, высокие потолки и прожекторы на стальных перекладинах меня удручают модной и незатейливой сдержанностью. В воздухе витает тонкий аромат ванили и мяты.

— Доброго дня, — к нам выходит миловидная блондинка в узком платье пудрового цвета. — Чем могу помочь?

Виду не подает, что ее смутила моя пижама. Улыбка искренняя, глаза сияют и от нее веет уважением и дружелюбием.

— Девочку одеть, — Мирон Львович опускается на кожаный диванчик у выхода, одернув полы и строго добавляет, — за десять минут.

— А… — блондинка растерянно хлопает ресницами, а затем берет себя в руки и учтиво меня спрашивает, — а во что именно?

— Во что-нибудь приличное, — я издаю истеричный смешок.

— Хорошо, — девушка улыбается, — а повод? Свидание?

И косит заинтересованный взгляд на Мирона Львовича, который закидывает ногу на ногу и невозмутимо сверяется с наручными часами.

— Работа, — испуганно шепчу я. — Что-нибудь для офиса, — и повторяю, — приличное.

Руки дрожат и потеют. Девушка окидывает меня цепким взглядом, кивает и цокает каблучками прочь:

— А размер ноги?

— Тридцать шестой.

— Пройдемте в примерочную.

Прохожу мимо стоек с блузками, юбками и прочей красотой вглубь зала и прячусь за плотной бежевой шторой, за которой скрывается небольшая зеркальная комнатка с пуфиком.

— Семь минут, — доносится голос Мирона Львовича.

— Успеем, — беспечно заверяет девушка, а я хочу умереть.

Через минуту она одергивает полог и вешает на крючок белый брючный костюм, свободный топ из шелка цвета топленого молока и к ногам в тапочках со смешными помпонами ставит пару черных туфель с острым носом на высокой шпильке.

— Пять минут.

— Каков деспот, — заговорщически шепчет девушка. — Ужас.

— И это мой босс, — я сглатываю горькую от паники слюну.

Заливисто смеется и задергивает штору. В спешке разоблачаюсь из котят, натягиваю топ, брюки и накидываю пиджак. Ох, мать моя женщина, в мгновение ока обратилась из растрепанной сони в модную леди, у которой была жаркая ночка и она не успела причесаться. Пальцами расчесываю шевелюру, встряхиваю головой и завороженно смотрю на отражение.

— Две минуты.

Вздрагиваю от сердитого голоса Мирона Львовича и обуваюсь. Я и опять зависаю. Ничего не жмет, туфли сели как влитые и я почти не чувствую высокого подъема.

— Минута.

Выплываю из примерочной и шагаю горделивой королевишной к Мирону Львовичу, который расплачивается у стойки в углу бутика. Бросает на меня беглый взгляд и одобрительно кивает довольной и покрасневшей блондинке, которая справилась со сложной задачей. Знать не хочу, сколько стоит все великолепие на мне, иначе я потеряю рассудок.

А потом я вспоминаю, что забыла в примерочной пижаму. Разворачиваюсь на носках, чтобы вернуться за ней, но Мирон Львович стискивает мои плечи и увлекает за собой:

— Время вышло, Софушка.

— Но… там…я… должна…

Мягко толкает к выходу, и блондинка воркует нам вслед:

— Хорошего дня.

— И вам, — оглядываюсь и слабо улыбаюсь, — спасибо.

Виталий хитро смотрит в зеркало заднего вида, когда забираюсь в салон, и я задаюсь вопросом, когда Мирон Львович успел сказать ему, что мы едем не в офис, а на шопинг? У них какая-то телепатическая связь?

Мирон Львович юркает ладонью под ворот моего пиджака и срывает этикетку. Я отшатываюсь, и он хмыкает:

— Тише, Софушка.

От его бархатного голоса внутри все трепещет, но в этот раз я не куплюсь и не полезу к нему с поцелуями. Раздумываю над тем, стоит ли мне поблагодарить Мирона Львовича за внезапный шопинг за его счет. Боже, как с ним сложно! Ночью склонил к близости, к обеду выкрал из квартиры, а потом с барского плеча подкинул элитных шмоток, которые мне очень нравятся, но сказать “спасибо” сродни унижению.

Через минут пятнадцать машина паркуется у крыльца бизнес-центра, и я едва слышно говорю:

— Спасибо.

Я рассудила, что костюм с узкими укороченными брюками, приталенный и удлиненный пиджак и шикарные туфли стоят моей тихой благодарности. Я буду воспитанной и любезной девочкой, пусть и подарки были преподнесены при странных и сомнительных обстоятельствах.

— Пожалуйста, — Мирон Львович легко щиплет меня за щеку и покидает салон, чтобы через несколько секунд распахнуть дверцу для меня.

С грацией, что неожиданно во мне проснулась, выхожу из машины, оперевшись на твердую руку Мирона Львовича. Наши взгляды встречаются, и отвожу глаза, потому что сердце екает и слабеют ноги, а щека горит от его ласкового щипка.

Преодолеваем вестибюль, заходим в лифт и опять молчим. Смотрю на яркие цифры, что сменяют друг друга на табло над стальными дверями. И в памяти всплывает сцена из одной романтической комедии, в которой главный герой страстно целуют бывшую одноклассницу в лифтовой кабине. Перевожу взор на Мирона Львовича, и он вопросительно изгибает бровь:

— Что?

— Ничего, — тушуюсь, краснею под его взглядом и прячу руки за спину.

Вышагиваем мимо столов, за которыми с унылыми лицами трудятся инженера, воюя с чертежами.

— Доброго дня, — вежливо улыбаюсь мужчинам и женщинам.

— Доброго… — торопливо отвечают они и усердно клацают мышками и клавиатурами.

В приемной ждет мрачный молодой мужчина, который тихо здоровается, когда я сажусь за стол с прямой спиной. Его нос с горбинкой и опущенным кончиком напоминает клюв, и я вижу в посетителе стервятника с портфельчиком на коленях. Поправляет галстук, пожимает руку Мирону Львовичу.

— Кофе, Софушка, — Мирон Львович энергично открывает дверь и пропускает посетителя вперед. — Две чашки без сахара и молока.

Киваю. Дожидаюсь, когда дверь закроется, и со всхлипом прячу пунцовое лицо в ладонях. Я жутко перенервничала за этот час. Несколько вздохов и выдохов, и встаю из-за стола. Я справлюсь. Я ведь стрессоустойчивая.

Шум кофемашины немного успокаивает. Теперь главное — выбрать стратегию взаимодействия с Мироном Львовичем. Не поддаваться его провокациям, игнорировать улыбки и быть холодной стервой, которую не смутить намеками, что будут сказаны тихим и мягким голосом. И не смущаться. Тогда он потеряет ко мне интерес. Да, его раззадоривает моя реакция на его выходки: страх, благоговение, стыд и желание, которое он будит во мне по щелчку пальцев. Ох, опять его пальцы!

Ставлю чашки с кофе перед гостем и Мироном Львовичем, который внимательно просматривает какие-то документы.

— Благодарю, Софушка, — переворачивает лист.

Закусываю губу, чтобы сдержать глупую улыбку, и торопливо покидаю кабинет. Он впервые меня поблагодарил за кофе! Это случилось! Сердито и легонько бью себя по щеке. Стоило ему сказать мне ласковое слово и я растаяла, как мороженое под лучами солнца. Какая я непоследовательная: меня швыряет из стороны в сторону от высокомерия до щенячьего восторга.

Сжимаю кулаки, обдумывая, стоит ли мне сейчас сбежать или повременить в надежде забрать ключи, и замечаю под столом пакет из матовой черной и плотной бумаги. Точно не мое. Заглядываю. Внутри плоская коробка с золотым логотипом: линии складываются в очертание лилии. Любопытство разъедает грудь, и я решаю сунуть нос в чертовски приятную на ощупь коробку. Аккуратно открываю и охаю. К бархатной подложке позолоченными булавками приколоты бюстгальтер и трусики из изысканного белого кружева.

Спешно закрываю коробку, прячу ее в пакет и возвращаю под стол. Вряд ли это роскошное белье забыла Мария Ивановна. Оно просто не налезет на нее. Тогда кто сунул мне под стол кружевную прелесть? Неужели Мирон Львович? Он приносит свои извинения за то, что порвал мою блузку?

Я не просто смущена. Я ошарашена, словно меня ударили молотком по голове. Красивым и изящным молотком. Придерживаюсь мнения, что нижнее белье имеет право преподносить только любовник, который будет ждать, что объект его интереса обязательно принарядится в подарок для следующей встречи. Мы с Мироном Львовичем не любовники. Нет. Просто между нами случилось небольшое недопонимание. И верткие умелые пальцы.