Мой (не) брат

Глава 12. Стас

В мэрию мы приехали на такси. Я сам хотел поехать, но отец предупредил, что мест для парковки будет катастрофически мало, и лучше не мучиться с их поиском.

Здание мэрии сверкало издалека множеством огней — как обычных, так и разноцветных, от гирлянд, которыми завесили все подступы к нему. Несмотря на то, что мероприятие было официальным и согласованным с верхами, а может быть, именно поэтому, на входе застыли четыре охранника в форменной одежде СОБРа. Пропускали, как и ожидалось, по списку приглашенных. Где-то ближе к двери один мужчина пытался пробиться на вечеринку с боем, но его быстро утихомирили и куда-то спрятали, по крайней мере, мимо нас он не прошел.

— Журналист хотел незаконно попасть, — зашуршала очередь.

После этого инцидента поток людей двинулся быстрее, и вскоре нас пропустили в ярко освещенный холл, где артисты городского театра почему-то в костюме Санты Клауса и Снегурочки встречали гостей и направляли в гардероб.

Оставшись в вечерних нарядах, мы с Катей влились в общий поток, направляющийся в зал конференций. Большая сцена сверкала украшенной пушистой елкой, а вместо рядов кресел зал был заставлен столиками на четверых. Вдоль стен стояли затейливо сервированные длинные фуршетные столы с различными закусками и десертом. Рядом с елкой на сцене у микрофона хлопотали нарядно одетые помощники мэра, настраивая аппаратуру и заканчивая последние приготовления к мероприятию.

— Ничего себе! — выдохнула Катя, когда мы заняли предназначенный для нас стол, к которому нас проводил один из многочисленных нанятых официантов. За многими столами уже сидели приглашенные гости — такие же, как мы, представители бизнеса. Остальные пока прогуливались по залу и непринужденно общались.

— Нравится? — спросил я.

Она только восторженно кивнула.

— Чувствую себя Золушкой на балу, — призналась она, а я ободряюще ей улыбнулся.

— По крайней мере, твоя карета в тыкву не превратится, да и тебе самой до двенадцати убегать не нужно, — пошутил я.

— Надеюсь, — прошептала она, несмело улыбнувшись.

В это время к нашему столу подвели еще одну пару гостей.

— Вы позволите? — спросил знакомый голос, и я с удивлением узнал заместителя отца, Михаила Юрьевича Стрельцова.

— Михаил Юрьевич? — вырвалось у меня. — Отец не говорил, что вы тоже будете здесь.

— Вначале я не планировал, но вот Сирена настояла, — как бы оправдываясь, произнес мужчина, усаживая свою жену напротив Кати, а сам устраиваясь напротив меня. — А ты, Стас, вижу, не один?

— Да, знакомьтесь, это Катя, наша дальняя родственница, моя троюродная сестра, — произнес без запинки. — А это заместитель моего отца, Михаил Юрьевич Стрельцов, и его жена — Сирена Маратовна, кстати, родители Артема, с которым ты уже имела счастье у нас познакомиться, — чуть иронично заметил я.

— Очень приятно! — негромко сказала сестренка.

— Взаимно! — ответил мой визави, а его жена лишь кивнула, поджав тонкие губы.

— Как дела у Артема? — решил я поддержать общий разговор, который никак не хотел завязываться, потому что Сирена Маратовна с откровенной неприязнью разглядывала Катю, ее украшения и одежду, а ее муж пытался ее от моей сестренки отвлечь, прекрасно понимая, что это совсем уже неприлично.

— А, спасибо, Стас, у него все хорошо, — рассеянно ответил мужчина. — Правда, Сирена?

— Конечно, все прекрасно! — прошипела женщина, поправив свои светлые волосы. — Но нашему мальчику бы тоже не помешало сходить на сегодняшнюю вечеринку. И почему ты об этом не подумал, Миша? — темные, как у сына, брови, сдвинулись к переносице, а глаза блеснули не то завистью, не то злобой.

— Ты же знаешь, что он не любит таких мероприятий, дорогая! — попытался успокоить жену Михаил Юрьевич, на что та лишь сильнее поджала губы и отвернулась к сцене.

Было заметно, что мужчина очень переживал из-за бестактного поведения жены, поэтому я постарался вновь сменить тему.

— Вы планируете сегодня что-то для себя приобрести? — спросил я. — Я слышал, что в конце вечеринки будет аукцион рисунков и поделок детей из интерната.

— Вряд ли, Стас, — ответил мужчина. — Но если будет что-то стоящее, возможно…

— Кому нужен этот детский хлам? — перебила мужа Сирена Маратовна. — Одно дело — покупать картины каких-нибудь известных талантливых художников, а тут — мазня каких-то сироток! Да и цена, уверена, будет не меньше, чем за шедевр!

— Но разве благотворительность не предполагает щедрость дарителя вне зависимости от того, кому предназначена помощь? — тихо, но твердо произнесла вдруг Катя. — Было бы глупо ожидать, что воспитанники интерната создадут что-то шедевральное, хотя талант может возникнуть у любого ребенка — неважно, сирота он или воспитывается в полной семье, так же как богатство семьи еще не гарантирует, что дети вырастут успешными и благополучными, то есть достойными уважения людьми.

Я чуть не уронил челюсть, слушая эту проникновенную речь сестренки, очень похожую на отповедь одной зрелой, но весьма ограниченной дамы, сидящей напротив нее. Никогда бы не подумал, что она настолько глубоко и философски мыслит, хотя понимал, что сестра мне досталась очень благоразумная и воспитанная, несмотря на то что ей приходилось выживать в среде, созданной ее бессердечной бабкой.

Ее слова имели такое воздействие не только на меня. Михаил Юрьевич с невольным восхищением смотрел на Катю, а Сирена Маратовна пошла пятнами, и было видно, что она с трудом сдерживается, чтобы не накричать на дерзкую девчонку, посмевшую сделать ей замечание, или, того хуже, не вцепиться ей в волосы, которые незадолго до поездки сюда приглашенный домой мастер целый час укладывала в затейливую прическу.

Не знаю, чем бы закончился этот эпизод, но очень вовремя со стороны сцены раздались торжественные аккорды и послышался бодрый голос ведущего:

— Добро пожаловать на этот чудесный благотворительный вечер, дорогие друзья! Мы начинаем! Занимайте свои места и приготовьтесь провести несколько незабываемых часов в атмосфере сказки и чудес!

Невольно побледневшая во время своего спонтанного выступления Катя понемногу успокоилась и теперь с неподдельным интересом следила за разворачивающимся на сцене действом. А там Санта Клаус (бред какой-то! Неужели не было костюма Деда Мороза? Попросили бы хоть у меня!) и Снегурочка взахлеб поздравляли предполагаемых спонсоров с наступившим Новым годом и желали достижения всех намеченных целей.

Хлопая вместе со всеми зрителями, время от времени я поглядывал на свою сестренку. В общем-то, ничего нового на этом корпоративе не происходило, все шло по сценарию предыдущих лет, разве что порядок отдельных эпизодов поменяли. Но для Кати все было впервые, поэтому она искренне смеялась шуткам, звучавшим со сцены, со слезами на глазах смотрела эпизод спектакля «Двенадцать месяцев», который подготовили воспитанники школы-интерната, на нужды которого и должны были быть направлены собранные сегодня средства.

— Ну разве это не таланты, Стас? — спросила она у меня, незаметно смахивая выступившие на глазах слезы. — Их же никто этому толком не учит, а они так играют!

— Ну, подготовить этот эпизод, скорее всего, им все-таки артисты городского театра помогли, — ответил ей Михаил Юрьевич. — Это ведь не просто новогодний утренник, уровень не тот, чтобы обойтись своими силами.

— Да если даже и так, — упрямо встала на своем сестренка, — невозможно научить играть на сцене любого, если нет к этому способностей! А эти ребята очень способные!

— А я и не спорю, Катя, — мягко улыбнувшись, согласился мужчина. — Молодцы дети!

Сирена Маратовна лишь косо посмотрела на своего мужа, но хотя бы не стала перечить, и то ладно!

Каждый раз, встречаясь со Стрельцовыми, я немного недоумевал. Почему такой добрый по сути человек — Михаил Юрьевич — связал свою жизнь с такой стервой, как Сирена Маратовна? Не было ни одного случая, чтобы она была бы довольна всем! То ей не нравилась компания, в которой она оказывалась, то она брюзжала, что обслуживают из рук вон плохо, то жаловалась, что ее вообще не ценят… Одним словом, вечно капризничала. А ее муж ни слова поперек ей не говорил, каждый раз пытался ее успокоить, поддержать, хотя всем было ясно, что жена его — просто сумасбродная истеричка! Правда, очень красивая и ухоженная, следящая за собой и знающая себе цену. Но ведь и Михаил Юрьевич — красавец, и при желании мог бы найти себе партию гораздо лучше! Но… как говорится, чужая душа — потемки… Может, это и есть та самая любовь, когда готов простить все недостатки?