Мой (не) брат

Глава 28. Стас

Паша в тот день заехал ко мне поздно вечером. По приподнятому настроению догадался, что он видел Катю и неплохо провел с ней время. Возможно, он даже пригласил ее на свидание. И, может быть, даже поцеловал ее…

Невольно представив себе эту картину, почувствовал, как из глубины души поднимает голову какой-то темный зверь, абсолютно не согласный с этим положением вещей. «Она моя!» — ревел он, заставляя меня сжимать кулаки в карманах и напрягать скулы. Но я изо всех сил сдерживался, понимая, что не имею никаких прав обвинять Пашу, даже если в действительности и происходило все именно так, как я себе представлял. Ведь это именно я предложил ему ухаживать за Катей! Так что я могу ему сказать сейчас? «Прости, братан, но я хочу вернуть ее себе, потому что оказалось, что нам можно все»? Но ведь Катя — не машинка, которую в детском саду мальчишки то дарят друг другу, то отнимают!

— Как она? — выдавил я более-менее спокойно.

— Знаешь, совсем не плохо! — ответил друг. — Она очень рассудительная и великодушная для своих лет. Представляешь, почему она ушла от вас?

— Обиделась на отца? — предположил я.

— Вот и я так подумал! — обрадовался Паша непонятно чему. — Но оказывается — ни капли! Она ушла, потому что считает себя виноватой в том, что произошло в вашей семье! И не хочет доставлять еще больше неприятностей тебе и твоим родителям! Кстати, она просила передать, что просит у вас прощения за невольный обман и счастлива, что судьба ей подарила эти сказочные новогодние каникулы в вашей семье.

— Но возвращаться, как я понял, она не собирается, так? — с горечью произнес я, на что Паша лишь развел руками.

— Как она отнеслась к твоему приходу? — спросил, не удержавшись. Хотелось знать все, что произошло между ними, вплоть до каждой минуты. — Бабка ее не прогнала тебя?

— Как ни странно, нет! — весело подмигнул мне друг. — Даже сказала, что я ей понравился, и могу заходить в любое время.

— Надо же! — сдержать зависть не удалось. — И что делали?

— В парке гуляли, с горки катались… — начал он перечислять, а мне захотелось сгрызть себе язык за то, что когда-то сам благословил друга на все эти развлечения.

— Здорово! Катя не грустила? — нельзя, нельзя выдавать свою ревность! Крепись, Стас!

— Только вначале. А потом много смеялась, было очень весело! — улыбка вновь осветила его лицо. — Короче, можешь выдохнуть, Стас, с ней все в порядке!

— Спасибо, братан, — пожал я ему руку, заставив себя улыбнуться. — Ты уж не бросай мою сестренку!

— Эк тебя переклинило! — улыбнулся друг еще шире. — Мы же уже точно знаем, что она тебе не сестра!

— Да, точно! — зло хохотнул я, не справляясь с ураганом чувств, захватившим меня после рассказа Паши.

— Ну ладно, я пошел, бро! — Пашка легко вскочил на ноги и хлопнул меня по плечу. — Бывай! Можешь успокоить своих родителей, пусть не переживают за Катю! С ней все хорошо!

Не нашел в себе сил улыбнуться ему. Для меня все пропало! Я упустил свое счастье! Птица счастья на этот раз выбрала моего друга! Поделом мне!

Проводив Пашу, хотел завалиться спать, но, памятуя слова друга, решил успокоить родителей, которые в последние дни, кажется, даже не разговаривали друг с другом.

— С Катей все в порядке, — объявил я, заявившись в гостиную, где папа сидел перед телевизором, уставившись на экран невидящим взглядом, а мама с постоянно поджатыми в последнее время губами молча вязала кружевную салфетку в дальнем кресле.

Мое сообщение в миг расшевелило их.

— Ты ее видел? — вскинулась мама, отчего ее кружева свалились на пол.

— Нет, Паша приходил, он с ней общается, — глухо ответил я.

— А ты… — начал отец.

— А меня она видеть не желает! — отрезал я и развернулся, чтобы уйти.

— Стас! — окликнула мама.

Я остановился, но оборачиваться не спешил: сам чувствовал, что лицо у меня перекошено, не хотел ее пугать.

— Сынок! — повторила мама, хотя я всем видом выражал готовность ее выслушать. — Постарайся наладить с ней отношения и привести ее домой. Хотя бы один раз, Стас, пожалуйста!

— Я постараюсь, мам, — размыто пообещал я ей, отправляясь спать.

Заснул только часа через три, измученный и растоптанный, раздавленный своей непомерной ревностью и чувством необратимой потери. Так и хотелось побиться головой о стену в бессильной ярости. Ведь я сам, сам! вручил ее другу, как лишнюю обузу на тот момент! Да, мной руководило желание оградить ее от этого настырного Жоры, ведь я, как брат, не мог выступать прямым конкурентом этому медведю! Кто же знал, что вся эта история закончится для меня так плачевно!

Бессонная ночь не прошла бесследно. Здравствуйте, круги под глазами, ощущение тяжести в груди и паршивое настроение! Только небольшая разминка с отжиманием и силовыми упражнениями смогла немного взбодрить и дать энергию на новый день.

Около одиннадцати у нас была запланирована консультация перед следующим экзаменом. Когда заглянул в аудиторию, первым в глаза бросилось счастливое выражение лица Пашки, который разговаривал по телефону.

— Договорились! Да, в пять. Заехать за тобой? — бодро проговорил друг. — Уверена? Мне ведь не трудно! Ну хорошо, да, конечно, уговорила! — улыбнулся он. — До встречи!

— Свидание? — проскрежетал я зубами, стараясь не сорваться и изо всех сил пытаясь изобразить добродушный интерес.

— Ага, — довольно кивнул Паша.

— С ней? — почему-то было больно называть ее имя.

Друг с благостной улыбкой кивнул.

— Куда собрались? — продолжал я рвать себе нервы.

— На каток пойдем, — друг упорно не замечал моих терзаний. — У нее ведь пока экзаменов нет.

— Зато у тебя послезавтра экзамен, — да что со мной такое, что я веду себя как ворчливая бабка?!

— Мы же сегодня идем, — безмятежно ответил друг. — Успею еще подготовиться!

— Ну да, — хмыкнул я, понимая, что лезу не в свое дело.

Хорошо, что Паша, витающий в облаках, не заметил моего хмурого настроения, потому что я не хотел с ним ссориться. Ведь так хотелось схватить его за грудки и потрясти, истерично выкрикивая: «Я первый ее нашел, она моя! Верни ее мне!» Мда, Стас, тебе явно нужна перезагрузка, иначе твои психи грозят рвануть так, что никакие саперы с ними не справятся!

После обеда отец просил помочь ему разобраться с некоторыми документами, поэтому я поехал прямиком в офис.

Работа помогла на долгих шесть часов позабыть о личных неудачах и разочарованиях. Но когда отец предложил поехать вместе домой, я отказался, так как понимал, что там на меня опять навалятся воспоминания, там — комната Кати, полная ее вещей, одежды, там — мама, с надеждой в глазах каждый вечер ожидающая ее возвращения. Да даже моя собственная комната постоянно напоминала о тех часах, которые мы провели вместе, валяясь в кровати, разговаривая, делясь планами и мечтами… Нет, нужно постараться отвлечься, забыться… Может, напиться до чертиков?

Как только в голову пришла эта мысль, круто развернул машину и поехал в бар. Можно было в ночной клуб, но там друзья, которых видеть сегодня не хотелось.

Зашел в переливающееся разноцветными огнями помещение и в полутемном зале поискал глазами свободный столик. Таковых не имелось. Что ж так всех в одно время сюда потянуло-то? Неужели у всех психические травмы?

Подошел к стойке и заказал себе выпить. За день я проголодался, но специально не стал брать закусок. Моя задача — напиться, а на голодный желудок, говорят, этот процесс происходит гораздо быстрее и эффективнее. Ну да, практики и опыта у меня в этой области еще не было, если не считать того случая после Нового года, когда я в одиночку уговорил отцовскую бутылочку. Но и такого урагана в душе до сей поры я еще не переживал, чтобы тянуло утопить горе в спиртном.

Первую стопку рома я проглотил с трудом, но сразу же заказал вторую. Вторая пошла легче. В животе разливалось тепло, слегка кружа голову и начиная затуманивать мозги. Третья была на подходе, когда меня тронули за рукав, заставив повернуть голову в сторону смертника, посмевшего меня остановить. Хотел гаркнуть что-нибудь грязное, но запнулся, узнав несчастное лицо бывшего папиного заместителя.

Выглядел Михаил Юрьевич паршиво. Всегда опрятно одетый, с безупречным узлом галстука и в белоснежной рубашке, сейчас он выглядел пародией на самого себя. Галстук висел на шее какой-то безобразной веревкой, припорошенные ранней сединой волосы торчали в разные стороны, да и весь вид его говорил о том, что по нему прошелся безжалостный каток, основательно раздавив и раскурочив его душевное состояние.

— Стас? — голос его звучал глухо, как-то мертво даже. — Что с тобой? Почему ты здесь?

— А вы, Михаил Юрьевич? — вернул я ему его вопрос.

Неужели так страдает из-за того, что пришлось уйти из фирмы?

— Сирена… Она все-таки ушла, — опустил он голову, не выпуская из рук бокал с коньяком. — Она всегда делает то, что обещала…

Я вспомнил нелегкий разговор между отцом и Стрельцовым, свидетелем которого оказался в вечер накануне подписания контракта с немецкой фирмой.

— Может, еще вернется? — глупое утешение, конечно, но смотреть на расклеившегося взрослого мужчину было больно. — Позлится, и забудет?

— Сирена? — глухо рассмеялся Михаил Юрьевич, а мне стало совсем не по себе от этих неестественных звуков. — Не-е-ет, не вернется! — резко прекратил он сухой, ломкий смех и стукнул кулаком о стойку бара. — Я не оправдал ее надежд на блистательную жизнь… Она ведь постоянно пилила меня, что я рохля, вечный зам, соглашаюсь на второстепенные роли, не хочу стать хозяином собственного бизнеса. А мне этого не нужно было. Никогда. Я — за тихую, спокойную жизнь, за крепкую семью, где никто не должен оправдывать чьих-то надежд, где каждый достоин любви и заботы… Но… — голос Стрельцова стал еще тише, и мне пришлось склониться, чтобы разобрать слова, полные горечи и сожаления. — Поделом мне! Я заслужил! Это кара моя за то, что отказался от своей настоящей любви! Что обидел Наденьку, не защитил…

Вдруг в моей не до конца еще залитой ромом голове как будто что-то щелкнуло. Что-то знакомое, важное торкнуло и убежало. Пришлось напрячься, чтобы ухватиться за ускользающую мысль. Наденька! Надежда… Так ведь звали маму Кати?

— Михаил Юрьевич, давайте уйдем отсюда? — потряс я за плечо то ли крепко задумавшегося, то ли задремавшего мужчину.

— Куда? — непонимающе посмотрел он на меня глазами побитой собаки.

— К вам домой? — спросил я.

— Ко мне нельзя. У меня нет теперь дома, представляешь, Стас? — невесело хмыкнул Стрельцов. — Сирена ведь не сама ушла, она меня выгнала! Смешно, да? — он попробовал снова рассмеяться, но издал только всхлип.

— Как же так? — удивился я. — А где же вы живете?

— В гостинице два дня ночевал, — криво улыбнулся он. — Но я не хочу туда.

В голове созрел план.

— Вставайте, Михаил Юрьевич, я отвезу вас к себе на квартиру. И там мы поговорим.