Бурные страсти тихой Виктории

А муж сказал:

— Так он быстрее ко мне привыкнет.

— Сколько раз в день надо кормить собаку? — спросила Вика.

— Не знаю, — признался Санька, — но сегодня непременно куплю какую-нибудь собачью энциклопедию или руководство по уходу за четвероногим другом. Недавно я видел такую книгу.

Он вез жену к офису Павла Хмелькова, то бишь своего тестя, и продолжал ей рассказывать вслух свои мысли:

— Странно, но с появлением Блэка у нас с тобой как бы образовалось хозяйство. До этого просто был дом с участком. А теперь — собака. Живое существо, почти член семьи. Надо разузнать, как доги относятся к детям.

— При чем здесь дети? — удивилась Вика. — Ты имеешь в виду детей наших друзей и знакомых?

— Я думаю, что нам стоит подумать и о собственных, — вдруг сказал Санька.

Вика едва не прослезилась.

— Но твоя мама говорила, что нам стоит подождать…

— А мама сама-то ждала? — сказал Санька. — Я ради интереса заглянул в документы. Оказывается, я родился у отца с матерью через шесть месяцев после свадьбы! Понятно, советы давать легко.

Санька говорил и сам все больше заводился. Во многом он уже стал человеком самостоятельным. Свой дом, своя машина, теперь вот своя собака, а как ему жить в семье, заводить детей, не заводить, решает почему-то его мама!

Вика поняла все это и без объяснений и рассмеялась:

— Давай решим, что делать, в другой обстановке. Вечером я испеку пирог, мы сядем за стол и спокойно все обсудим.

— Хорошо, — нехотя согласился он, словно от времени обсуждения с разрывом в несколько часов зависело, как быстро родится ребенок на свет.

Странно, что раньше он в серьезных делах не признавал никакой спешки, а теперь вот сам заторопился. Да еще так увлекся размышлениями на эту тему, что высадил жену у здания, где работал ее отец, и ничего при этом не сказал, как будто в момент заразился от нее привычной рассеянностью.

Вика расцеловалась с отцом, и он усадил ее в кресло за журнальным столиком, а сам сел напротив.

— Дочь, я перед тобой виноват, — сказал он без всякой преамбулы.

Хмельков всегда начинал разговор прямо по делу, считая, что расспросить человека о его житье-бытье можно и после того, как решены основные вопросы. А то получается, вначале чуть ли не в душу к человеку лезешь, как его дела, семья, а потом сообщаешь что-нибудь этакое, после чего он и о семье забывает.

Точно так же поступала и его старшая дочь. Санька часто пенял ей на это: «Нет у тебя, Витка, никакой дипломатичности. Кто же так, в лоб, сообщает кому-то неприятные вещи?»

— У тебя что-то случилось, папа? — поинтересовалась она.

— Тормоз у тебя отец, как говорите вы, молодые! Я к тому, что всего два дня назад узнал от твоей матери, что ты бросила университет. Считал, что в этом году ты должна получить диплом, и ни о чем не волновался. А вчера стал размышлять: Господи, думаю, да они же еще совсем дети…

— Что ты, папа, мы с ним совершеннолетние. Вон в войну такие, как Санька, говорят, полками командовали.

— Полками! Я говорю не об экстремальной ситуации, а просто о житейской. О чем, скажи на милость, думает твой муж?

— Не завести ли нам ребенка, — улыбнулась Вика.

— Вот именно, дурное дело не хитрое. Ребенка. Вот скажи, как ты будешь воспитывать человека из него, когда сама…

— Не сумела им стать, — подсказала Вика.

— Нет, доченька, я вовсе не собирался тебя обижать. Скажи честно, вам с Александром не хватает денег?

Вика смутилась:

— Папа, ну при чем здесь деньги? Просто так совпало: вначале стала болеть бабушка, и мне приходилось дежурить возле нее в больнице. Потом я стала встречаться с Санькой…

— Но почему ты не позвонила мне, не сказала? Неужели я для матери не нанял бы сиделку?!

— Мы с бабушкой старались тебя по мелочам не беспокоить. Все-таки у тебя была новая семья, маленькая дочь…

— И такое вы считали мелочью! Эх, мама, мама, всегда она боялась кого-нибудь обременить.

— Между прочим, она и меня старалась прогнать. Мол, ей ничего не надо, а ежели что, она и соседок по палате попросит.

Хмельков помолчал, соображая, что его мать умерла почти два года назад.

— Смешно сказать, усовестил меня не кто-нибудь, а пес! Доги вообще относятся с недоверием к постороннему человеку, а твой Блэк к тебе на улице подошел. Собаки чувствуют хороших людей.

— Пап, ну что ты себя ругаешь. Мне даже обидно. Между прочим, я считаю, что ты у меня лучший папа на свете.

— Спасибо, родная, ты всегда была доброй девочкой… Нет, кому сказать: у Хмелькова дочь на рынке реализатором работает!

Вика смутилась, но постаралась не выдать своих эмоций: надо же, вчера почти слово в слово то же самое говорил ей Санька. Неужели обязательно родителям опекать совершеннолетних детей? Этак они сами ничему и не научатся, все будут на свои проблемы чужими глазами смотреть. Говорят, в Америке себе на хлеб зарабатывают даже дети миллионеров.

— Подумаешь, недалеко от меня, между прочим, работает женщина — кандидат наук! И бывший военный… майор.

Она вспомнила нечто, с этим званием связанное, и покраснела. Павел Данилович ее смущение расценил по-своему. Повторил с нажимом:

— И я виноват! И твоя мама виновата. Я ей вчера звонил.

— У мамы тоже Антошка маленький, она и на работу ходит, и семья на ее плечах.

— На плечах… У нее, между прочим, домработница есть. В общем, мы договорились: я взял на себя твое трудоустройство, а мама на днях зайдет, посмотрит, как вы живете, что вам нужно!

— Папа, не надо, Санька обидится. Ты же знаешь нашу маму, она как начнет правду-матку резать…

— Начнет, — согласился отец.

— А Санька у меня хороший муж. И очень гордится, что в нашей семье хозяин. Он ведь до сих пор никогда самостоятельным не был, потому и дорожит этим.

Насчет «дорожит» совсем недавно у нее появились сомнения, но Вика не собиралась говорить о них отцу.

— Моя дорогая! Ты, выходит, не о себе беспокоишься, о муже?

— А он — обо мне. Я думаю, в хорошей семье так и должно быть. Или я не права?

— Согласен. Даже не ожидал, что ты у меня такая рассудительная. Все думал, ты девчонка еще. — Отец пригорюнился, но тут же пришел в себя: — Ладно, раз ты своей жизнью довольна, не будем обижать твоего Саньку. Перезвоню матери, пусть или в его отсутствие к тебе приходит, или при нем помалкивает. Хотя последнее, подозреваю, ей удастся труднее всего.

— И что вы вдруг вскинулись? Я давно привыкла, что вы…

Вика прикусила язык. Несет ее по кочкам! Чуть было не сказала, что давно привыкла к тому, что родители о ней не часто вспоминают.

— Ценю твою деликатность, — усмехнулся отец, — не договорила, что хотела. Но я все равно от тебя не отстану насчет учебы… Подумай, у нас в роду все с высшим образованием, а самая умная, можно сказать, недоучкой остается.

«Самая умная! — с усмешкой подумала Вика. — Знал бы ты, какие я курбеты могу устраивать, усомнился бы в моем уме. У любого бы терпения не хватило. А Санька ничего, привык!.. Или не привык? Может, зря я себя все время успокаивала, а на самом деле семья чуть не рухнула из-за меня?»

— Значит, так, — сказал отец, — пока устрою тебя к себе. Будешь на подхвате. На все про все. Включая технические переводы. Ну и синхронный перевод, когда коллеги-иностранцы приедут. Сможешь?

— Придется поднапрячься, — растерянно протянула Вика. — Все-таки я давно без практики. На оптушке иностранцы редко появлялись. — Это она пошутила.

— Вот, — подхватил отец, — попутно на курсы английского походишь. Для усовершенствования. За счет фирмы… Получать будешь для начала триста баксов.

— Сколько? — испугалась Вика; реализатором у нее только однажды получилось двести. Это был самый удачный месяц. А так, не больше ста пятидесяти.

— Триста, — повторил отец. — Английский язык освоишь, тебе двести долларов прибавят. Университет окончишь, станешь менеджером проекта… В общем, это называется карьерный рост.

— Папа, ты не забыл, на каком я факультете училась? Иностранных языков. Английский язык я освою. Вернее, доосвою. Но вот при чем, скажи, здесь менеджмент?

— Ты же на рынке работала, и небезуспешно. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

— Значит, я буду получать больше Саньки? — задумчиво проговорила Вика. — Это не очень хорошо. Он комплексовать начнет… Папа, а может, ты его вместо меня возьмешь?

— Ты же говорила, у него хорошая работа.

— Я и сама так думала, но теперь оказалось, у него появился недоброжелатель, который… которая…

— Так-так. — Отец заинтересованно посмотрел на Вику, а потом бросил взгляд на часы. — У нас с тобой в запасе еще целых пятнадцать минут. Рассказывай.

— По-моему, — буркнула Вика, — за сутки ты выполнил трехгодичную норму отцовского внимания.

— Слышу материнские нотки, — усмехнулся Павел Данилович.

— Имеешь в виду бабушку?

— А кого же еще? Каюсь, вину искуплю… Однако все равно ты от меня не отвертишься. Выкладывай.

Вике ничего не оставалось делать, как все рассказать. То есть не совсем все, некие подробности насчет Лизаветы она все же опустила.