Удушенный

12

НОА

Я провожу время, отдыхая на площадке Бандини после успешной квалификации. Послеполуденное солнце Барселоны согревает мою кожу, когда я лежу на диване с видом на океан, голубые волны накатывают на песчаный берег, а над головой летают птицы.

Это чистое совпадение, когда семья Алаторре появляется на площадке. Я пользуюсь возможностью понаблюдать, как Майя и Сантьяго общаются со своими родителями, любопытствуя, какова их динамика с людьми, которые их вырастили. Что-то тяжелое давит на мои легкие при мысли о том, что у меня нет семьи, поддерживающей меня на гонках. Должно быть, приятно провести выходные с людьми, которых ты любишь.

У меня такого никогда не было. Мой отец обычно появляется на воскресных гонках и уходит после того, как я занимаю место на подиуме. Он не хочет присоединяться ко мне на разных мероприятиях, отказываясь от ужина после гонок, если ему что-то не нужно. Манипулятивный ублюдок. Моя мать также разочаровывает меня, недавно обратившись ко мне с просьбой, достать ей билеты для нее и ее друзей на При. Обычное дерьмо от них обоих.

Мама Майи выглядит как более взрослая версия своей дочери, что позволяет легко понять, откуда у Майи такая привлекательная внешность. Ее отец носит экипировку Бандини и постоянно улыбается, в то время как его седые волосы выглядывают из-под алой кепки. Похоже, их родителям нравится опыт участия в Формуле-1.

Мне трудно игнорировать укол ревности, кружащийся в моей груди, смешиваясь с печалью и тоской – нежелательное чувство, которое я хочу оттолкнуть. Семья Майи кажется простой, но очень счастливой, поэтому трудно не заметить, как я рос с дрянным отцом и отсутствующей матерью. И это раздражает меня, потому что я никогда не хотел ничего, кроме внимания, – чего-то фундаментального, но все же отнятого у меня. Заурядность Алаторре и мои дерьмовые мысли поместили меня в негативное ментальное пространство.

Мой хмурый взгляд превращается в улыбку при виде приближающейся ко мне Майи. Ее каштановые волосы собраны в обычный хвост, который я люблю стягивать, удерживаемый резинкой, вместе с рваным комбинезоном и белым топом. Я не упускаю намека на декольте. Этот наряд выглядел бы нелепо на ком угодно, но Майя достаточно чувственна, чтобы справиться с ним. Развратная девчонка девяностых, ухмыляющаяся мне.

– Эй, не хочешь познакомиться с моими родителями? Они несколько раз спрашивали о тебе, желая знать, с кем Санти приходится соревноваться каждую неделю. – Она сосредотачивается на своих ногах, рассеянно разгребая невидимую грязь кроссовкой.

Если это вызовет улыбку на твоем лице... конечно, почему бы и нет.

Я встаю и представляюсь. Ее мать притягивает меня к себе и неожиданно обнимает, показывая, какие испанцы трогательные.

– Майя так хорошо о тебе отзывается. Это было очень мило с твоей стороны помочь ей с видео.

Не то, что я ожидал услышать из ее уст. Майя говорит хорошие вещи? Я смотрю на девушку, которую в последнее время не могу выбросить из головы. Ее лицо краснеет, когда она снова смотрит на свои кроссовки, отчего моя маленькая улыбка превращается в широкую ухмылку.

– Это не проблема. Мне было весело помогать ей.

– Ей повезло, что ты рядом. Тем более что она совсем одна, когда Санти занят. Мы говорим ему, что он слишком много работает.

Сомневаюсь, что ее мать была бы такого же мнения обо мне, если бы знала хотя бы половину того, что я думаю о ее дочери.

Ее отец смотрит на меня так, словно хочет оценить меня изнутри. Он ведет себя так, будто может прочитать выражение моего лица, его пристальный взгляд и глубокие карие глаза заставляют меня неловко поежиться.

– Позаботься о моей маленькой девочке. – Скрытый смысл наполняет его заявление. Я не пытаюсь залезть в штаны его дочери, я просто много думаю об этом. Но я вел себя уважительно по сравнению с тем, как я веду себя с девушками, которых хочу трахнуть. Он должен быть благодарен.

Назовите меня титулованным придурком. Мне плевать.

– Санти не тот, кто нуждается в помощи, потому что он всегда был нашим хорошим ребенком. Майя же, наоборот, – ее мать убирает выбившуюся прядь волос с лица Майи, – проблемная. Но в хорошем смысле – с таким большим сердцем. Она немного бунтарка, как и ее отец. – Мама Майи улыбается мужу с любовью и нежностью.

Я усмехаюсь. – Что это за хорошие проблемы? Мне любопытно, как я смогу продать это своей пиар-команде, когда снова напортачу.

– У нее всегда добрые намерения, но иногда они не достигают цели. В целом, она лучшая дочь, о которой только можно мечтать. – Мама Майи смотрит на меня с теплотой, которая может быть только у матери.

– Мама, – стонет Майя. – Перестань говорить так, будто меня здесь нет. – Ее медово-карие глаза смотрят на меня впервые за долгое время. – Не обращай на нее внимания. Она любит рассказывать нелепые истории.

– Ты знаешь, что она воровала картинг Санти и каталась на нем по окрестностям? Ей было всего пять лет. Санти взорвался, когда она наклеила на руль пару наклеек с единорогами.

Я едва сдерживаю смех, когда Майя трет лицо, прячась за маленькими руками.

– Фу, не самый удачный момент. Санти злился на меня неделями. – Губы Майи опускаются.

– Тебе нравился картинг? – Я дергаю ее за хвост, чтобы привлечь внимание.

Санти прищуривается, глядя на мою руку, в то время как ее отец хмуро смотрит на меня. Сообщение получено.

– Я занималась этим несколько раз на стороне, но это больше нравилось Санти. Мне нравилось делать все, что он делал, включая избиение мальчиков его возраста. – Она улыбается мне. Черт побери, моя грудь сжимается от ее улыбки, – доказательство того, как сильно я в последнее время на них западаю.

– А как насчет того случая, когда она пыталась подделать свой табель успеваемости в средней школе? – Санти не может сдержать своего веселья.

Щеки Майи превращаются в два ярко-красных пятна.

– Майя Алаторре, ты прожила жизнь, ожесточенную преступлениями? – Я насмехаюсь.

– О, я помню это с тех пор, как ее мать заставила меня наказать ее после. Всегда проваливалась на дисциплине. Она действительно достала свой табель успеваемости из почтового ящика и попыталась зачеркнуть свою оценку за плохое поведение. Она запечатала конверт с помощью отпаривателя, прежде чем положить его обратно. Если бы мы не были так злы, то были бы впечатлены. Она плакала, когда я забрал ее мобильный телефон на неделю. – Ее отец присоединяется к веселью.

Майя смотрит куда угодно, только не на меня.

– Вы, ребята, буквально самые худшие. Санти, если ты будешь продолжать в том же духе, я расскажу маме и папе о том, как ты в четырнадцать лет сел за руль их машины, потому что хотел поесть пончики на улице.

О, черт. Судя по выражению лиц ее родителей, они ничего не знали об этой истории. Заявление Майи заставило Сантьяго замолчать быстрее, чем я когда-либо мог.

Он поднимает руки в притворной капитуляции.

– Перемирие. Не нужно так грязно противостоять.

Мысль о том, что Майя грязно противостоит, соблазняет меня.

Черт.

Я прогоняю эти мысли, решив сосредоточиться на нормальном разговоре с родителями моего товарища по команде. В конце концов, мы все хорошо проводим время вместе, пока мой отец не появляется на площадке, коварный, как змея, с достаточным количеством яда. Я удивлен, что он появился раньше, чем в день гонки, – редкость, которая заставляет меня сожалеть о том, что я умело избегал его телефонных звонков в течение двух дней.

Время, которое мы проводим порознь, никогда не кажется достаточно долгим. Холодные глаза смотрят на меня, два голубых глаза, такие же манящие, как погружение с головой в Северный Ледовитый океан. Его темные волосы зачесаны назад, а костюм идеально отутюжен и не имеет ни единой складки. Другим он кажется приветливым, но его обманчивость скрывает всю тьму, кипящую под его кожей.

Майя с любопытством смотрит на него. Мой отец игнорирует ее семью, проходя мимо них, даже не взглянув. Он подходит поприветствовать меня, похлопывает по спине и делает вид, что рад меня видеть. Николас Слейд не мог бы дать меньше дерьма, даже если бы попытался. Но поскольку он заботится о шоу и своем имидже, моя жизнь действует как побочный проект, чтобы он не разлагался на пенсии.

Он с подозрением наблюдает за семьей Майи, впервые обращая на них внимание, оценивая каждого из них. Конкуренция – его худший кошмар. И на мгновение я забыл, что мы с Сантьяго просто разговариваем с его семьей, как будто у нас нет соперничества.

Это было приятно. Мы втроем общались с их родителями, При отошел на второй план, пока они знакомились со мной. Родители, которым, казалось, было интересно задавать мне вопросы и узнавать человека за пределами машины Бандини.

– Сынок, секунда твоего времени? – Тик в челюсти моего отца говорит мне все, чего не могут сказать слова.

– Увидимся позже на мероприятии. – Я бросаю заявление через плечо, следуя за отцом к люксам.

– Ты игнорировал мои звонки. Я проделал весь этот путь ради тебя, и вот как ты со мной обращаешься? Я ожидаю большего от своего сына.

Да, мы оба знаем, почему он посещает эти мероприятия.

Я сдерживаю язвительный комментарий. – Я был занят квалификацией и подготовкой к завтрашнему дню. Хорошо, что ты нашел меня между событиями. – Ложь. Но я учился у самого большого лжеца из всех.

– Да. Нам нужно придумать план на завтра.

Мы входим в мою личную комнату. Мой отец устраивается на одном из диванов, темное облако на фоне белых стен комнаты, когда он высасывает из меня энергию. Он хватает одну из красных подушек и упирается в нее.

– Как ты собираешься выиграть гонку? – Начинает он.

Я не видел его почти год, и он даже не спрашивает, как я, что неудивительно, но все еще действует мне на нервы.

– Участвуя в гонках как можно лучше? – Каждую неделю я часами встречаюсь со стратегами и инженерами, чтобы подготовиться к Гран-при. Мне не нужны его дерьмовые два цента.

– Это домашняя гонка Сантьяго. Это значит, что она очень важна для него. Видел бы ты сегодня парад в его честь. Тысячи людей собрались.

– Это потрясающе для него. Домашний При, как правило, лучше всего подходит для этих гонщиков. Я не могу дождаться Остина, чтобы вернуться в Штаты и поесть южной еды. – У меня слюнки текут при мысли о еде на гриле.

– Ну, тебе, очевидно, нужно вытереть им пол завтра. Нет ничего хуже, чем проиграть в своем родном городе, – усмехается мой отец.

Я изо всех сил стараюсь скрыть свое раздражение. Гонки подпитывают мою страсть, одновременно снимая напряжение внутри меня. Да, это работа, но это гораздо больше, потому что я получаю от нее удовольствие и соревнуюсь с лучшими. Мой отец высасывает веселье и волнение из всего, превращая все в соперничество. Неудивительно, что в свое время у него не было друзей.

– Конечно, папа. Я постараюсь сделать все, что в моих силах.

– Постарайся. Я здесь, и пресса сожрет это дерьмо. Они любят хорошие моменты между отцом и сыном. – Он обращается со мной как с блестящим аксессуаром.

– Мне нужно идти. Сегодня напряженная ночь перед завтрашней гонкой. – Я машу ему рукой, прежде чем уйти.