Забери мою душу

Глава 22

Мишка

Все следующие три дня Антон занимался похоронами и вопросом оформления опеки над Настей. Парень уходил до того, как я просыпалась. А возвращался уставшим, едва переставляющим ноги. Он похудел. И стал выглядеть старше на несколько лет. Тоша не разговаривал со мной. Он закрылся в себе, переживая эту боль внутри себя. Мне хотелось его встряхнуть, убрать эту тоску из глаз. Заорать, что его мать была эгоисткой и только мучала их с Настей. Что от того, что она умерла всем стало легче. Но я не имела на это права. Даже на такие мысли.

Какой бы матерью она не была, она была его родительницей. И для Тоши осознание того, что он стал сиротой, было болезненным. Я ждала его каждый вечер, впихивала в него еду и тащила в кровать спать. И пела. Я знала, что голоса у меня нет. Но только Тоша засыпал под моё дрожащее пение. Только в моменты, когда его голова на моей грудной клетки оказывалась, я чувствовала единение с ним. Что Тоша не охладел.

Его друзья собрали деньги на похороны матери.

— Мишка, он только у тебя возьмёт, — Поля и Рома сидели напротив меня за столиком в кафе.

— Поль, я боюсь, что мы с ним поссоримся. Он и так сейчас эмоционально вымотан.

— Я знаю Тошу. Он никогда не принимает чужую помощь. Но ты особенная для него.

— Бери, Михайлина, — Рома конверт придвинул ко мне. — Тохе сложно, деньги это единственное, чем мы можем ему помочь.

— Ладно, — слова мужа Полины были весьма убедительными. Я взяла толстый конверт и сжала в руке. — Спасибо вам, ребята. Словами не передать, как я счастлива, что у Антона такие друзья.

— Это каждый из нас, Мишка, счастлив, что у него есть такой друг, как Тоша.

У меня даже нижняя губа задрожала, так заплакать захотелось. От гордости за своего парня. Своего мужчину. Своего любимого человека. Его любили. Его ценили.

Я не знала, как отдавать Тоше деньги. Сжимала под столом конверт, смотря на то, как механически жуёт Антон ужин, явно не чувствуя вкуса еды.

— Тош… — осеклась. Снова передумала.

— Что, малыш? — в его голосе услышала тепло.

— Тошенька, ты только не ругайся…

— Что? — парень вилку отложил и сосредоточенно посмотрел на меня.

Я расстроенно прикусила губу, вновь замечая, как сильно он вымотался. Вскинула ладонь и коснулась его щеки. Провела ласково, пытаясь в прикосновение вложить всю свою любовь и нежность.

— Это тебе от твоих друзей.

Набрав в грудь побольше воздуха, положила конверт на середину стола. Антон заледенел. Застыл. Лицо парня стало каменным.

— Что это?

— Деньги на похороны. Твои друзья собрали.

Антон медленно поднялся из-за стола. Поставил тарелку в раковину и пошёл на выход.

— Верни им.

— Серьёзно? — я подскочила и повысила голос. — Ты сейчас серьёзно, Антон?

— Да. Я не стану брать деньги. Я сам справлюсь.

— Достало! — зарычала, пытаясь не кричать, чтобы Тёну не разбудить. — Надоела твоя неуверенность, Антон.

— Что? — парень развернулся ко мне и с непомниманием посмотрел на меня.

— То! Они блять твои друзья, Антон! Твои. Друзья. И они, как и я, любят тебя. Они никогда не лезли в твои проблемы, зная, какой ты гордый. Какой самостоятельный. Парень-рубашка, который за улыбкой скрывает боль. Но сейчас пора засунуть свою гордость и свой характер в задницу, Антон. Это идиотизм. Сам справишься, опять. Зачем тебе остальные, если ты сам со всем справляешься? Зачем нужны друзья? Семья? Любимые люди? Ты бы сам бросился на помощь сразу же. Ты возьмёшь эти деньги! Возьмёшь, Ломакин!

Перевела дыхание и… разрыдалась. Потому что Антон развернулся и ушёл молча. Хлопнула дверь. Дура тупоголовая! Вот где мои мозги были? Какого чёрта закатила этот скандал? Ему и так сложно. Он и так еле держится, ещё я со своей истерикой. Дура!

Я стала одеваться, чтобы пойти на улицу и Тошу искать, но не успела обуться, как дверь открылась. Антон с хмурым видом зашёл в квартиру и замер. Молчали, смотря друг на друга.

— Ты права, родная. Права… — стащил шапку и взъерошил волосы.

— Прости меня, Тош, — я подавила всхлип и прижалась лицом к его груди. — Я не должна была голос повышать. Тебе и без меня…

— Пойдём спать, — перебил и щекой потёрся о мои волосы.

Я только кивнула тогда и торопливо раздеваться стала.

А на следующий день снова начала нелёгкий разговор, боясь, что мы снова поссоримся.

— Тошенька, Игорю нужно сообщить о том, что вашей матери больше нет.

— Я не знаю его номера телефона, — Антон даже глаз на меня не поднял.

— Как так? — я растерялась.

— А так, золотце. Я расквасил своему брату лицо, когда он мне рассказывал, как и в каких позах имел мою любимую девушку. Он свалил на следующий день.

— Тоша… — я поражённо выдохнула. — Зачем же ты…

— Зачем? — он впервые улыбнулся. — Я думал, что он забрал у меня самое любимое, что у меня есть.

Я глазами хлопала, адекватно не сумев отреагировать на его слова. Тоша есть продолжил, а я не сразу заметила, что у него руки подрагивают. Пересела ближе к нему и потёрлась щекой об обнажённое плечо, втягивая запах его тела.

— Не отобрал. И никто не сможет, — поцеловала в предплечье. — Но всё равно, нужно позвонить, Тошенька. Он должен знать. У твоей матери в телефоне должен быть его номер. Я сама позвоню. Ты не будешь против?

Антон только головой отрицательно покачал. Я из-за стола поднялась, прижалась к парню со спины, обвила руками и несколько раз поцеловала в затылок. Признаться в чувствах не смогла. Не осмелилась первой произнести заветные три слова. Да и ситуация казалась неподходящей.

Телефон матери Антона был без пароля. Сжала с силой зубы, когда увидела, что старший сын записан как «Игорёша, любимый сынок». А мой Тоша просто «Антон». Что за скотское отношение? С трудом отогнала от себя мысли. Нельзя о покойнике плохо думать. Набрала номер, механический голос сообщил, что абонент временно недоступен. Написала сообщение.

Но на похороны Игорь не заявился.

Настя все похороны стояла с безразличным видом. Девочка будто не понимала, что хоронила мать. Тоша же… Я старалась его не трогать. Стояла рядом, но не трогала. Отошла, когда увидела, что плечи любимого стали сотрясаться.

Я знала Антона слишком хорошо и понимала, что потом ему будет стыдно. Слишком строг был его отец, вдолбил парню в голову, что мужики плакать не могут. Что плачут только слабаки.

Только не знал его отец, что его сын самый восхитительный мужчина на Земле. Самый сильный. И его слёзы потери ни капли не смущали.

После похорон, когда мы вышли из автомастерской Игната, где его друзья накрыли поминальный стол, Антон поцеловал меня в висок и ушёл. Я поняла, что парню нужно было побыть одному. И я ничего не сказала вслед. Только ждала до утра на подоконнике, чувствуя острую необходимость ложиться спать вместе с ним.

Все эти дни они с Настей жили у меня. В их квартиру ходила только я. Тоше было сложно видеть вещи, напоминающие о матери, а Тёна пережила сильный стресс, увидев труп матери.

Проснулась я от того, что лица касались пальцы. Подняла веки и улыбаться стала. Тоша навис надо мной и с нежностью смотрел.

— Доброе утро, — немного смущённо улыбнулась. Просыпалась рядом с ним впервые.

— Доброе, — склонился и поцеловал в подбородок.

— Ты сегодня никуда не ушёл.

— Скоро уйду, — Тоша поджал губы. — Нужно переоформлять квартиру на меня. И опять ничего не понятно с опекой. Сказали, что два месяца ждать. Я пиздец как боюсь, что Тёну заберут.

— Тоша, я сомневаюсь в Настю заберут. Зачем государству забирать ребёнка в детский дом, когда есть родственники?

Антон кивнул и склонился, чтобы подарить долгий поцелуй.

— Только ты не даёшь мне с ума сойти, малыш. Без тебя я бы загнулся.

Я ласково поцеловала Тошу и потащила на кухню, готовить завтрак. Настя ушла в школу, Тоша уехал к нотариусу. Я делала уборку в коридоре, когда услышала, что в соседнюю квартиру звонят. Открыла дверь и скривилась.

— Что ты здесь делаешь, Игорь?

— Узнала меня, красотка? — самодовольная ухмылка, делающая его лицо отталкивающим. — Скучала здесь без меня.

— Безумно. Что тебе нужно?

— В свою хату попасть.

— Не получится. Дома никого нет.

— Где мой безмозглый братец?

— Рот свой закрой, урод, — я мигом разъярилась. Захотела вцепиться ногтями в мерзкую рожу. Расцарапать в кровь.

— А ты, кошечка, ещё горячее стала, — похабно ухмыльнулся. — Жаль, что не трахнул тебя тогда.

— Пошёл к чёрту. Проваливай. Тебя здесь никто не ждал. Ты даже на похороны матери не явился.

— Какой кошмар, — наигранно округлил глаза. — Моя наркоманка мамаша сдохла? Как же так?

Я даже дар речи потеряла. Я видела перед собой лицо Антона, но этот человек был настоящим исчадием Ада. Мерзкий и бесчувственный слизняк.

— Я тебе писала сообщение с её телефона.

— Да? Печаль какая, мамаша давно занесена у меня в чёрный список. Хочешь больше денег? Избавляйся от мусора в своей жизни.

От каждого слова я обалдевала всё больше. Как можно быть таким циничным?

— На похороны ты опоздал. Тебя больше никто не ждёт.

— Да срать я хотел, кто меня ждал, а кто нет. Я приехал получить наследство, лупоглазая. Свою квартиру.