Кейн

Глава 13

8 недель спустя…

— Не забудь взять DVD, Эйдин. Беременна ты или нет, я надеру тебе задницу, если ты этого не сделаешь. Я хочу увидеть свою племянницу во всей ее 4D-красоте.

Я отсалютовала своей странно агрессивной лучшей подруге.

— Он у меня с собой, Кей. Поверь мне.

Кила кивнула, а затем перевела взгляд на Кейна. Именно тогда ее глаза сузились, а руки сжались в кулаки.

О-оу.

— Не смотри на меня так, — сказал ей Кейн твердым тоном. — Ты ходила на первую важную встречу, остальные — мои.

Его голос звучал мужественно, но на самом деле он вел себя как сучка, потому что не смотрел Киле в глаза, когда разговаривал с ней.

— Ты, не разговаривай со мной, — прорычала она.

Мне захотелось улыбнуться, но я знала, что лучше этого не делать.

Я просто наклонилась к пассажирской двери внедорожника Кейна, или теперь семейного внедорожника, открыла ее и села в машину. Тем временем Кила, Алек и Кейн подумали, что скользнуть на пассажирское сиденье для меня больше похоже на восхождение на Эверест. И все трое потянулись ко мне, ухватились за какую-то часть моего тела и попытались облегчить мой и без того легкий переход в машину.

— Боже мой. Я не кукла и не сломаюсь.

Алек щелкнул пальцами, глядя на меня.

— Не сглазь себя.

Я фыркнула:

— Прекратите это. Вы все перегибаете палку со мной. Я беременна, а не инвалид. Могу все делать сама и не получать никаких телесных повреждений, понимаете?

— Мы знаем, Адо, но ты не можешь винить нас за то, что мы хотим обеспечить тебе дополнительную безопасность.

Я ухмыльнулась.

— Если ваша чрезмерная защита заставит меня потерять реальность и сойти с ума, я буду винить всех вас за то, что вы довели меня до того, что я стану ку-ку.

Алек поднял бровь, глядя на меня, и сказал:

— С тобой все будет в порядке.

Я усмехнулась:

— Да ладно, к твоему сведению, я могла бы страдать психическим заболеванием. Это означает, что я могла бы убить тебя, сослаться на безумие и остаться безнаказанной. Я бы на твоем месте подумала об этом.

Тишина.

— Кила, почему ты с ней дружишь? — прошептал Алек своей невесте, не сводя с меня глаз.

Моя лучшая подруга повернулась, посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Честно говоря, понятия не имею.

Я радостно рассмеялась:

— Я знаю. Потому, что я клей, который скрепляет эту гребаную группу вместе.

— Или ты просто инкубатор для моего племянника, и это единственная причина, по которой я и все остальные терпим тебя, — возразил Алек.

— Поцелуй меня в задницу, Слэйтер! — огрызнулась я.

Кейн вздохнул, закрыл мою дверь и жестом велел Киле и Алеку отойти от машины. Он покачал головой, обошел машину со стороны водителя и сел в нее. Я уставилась на Алека через окно, а затем показала ему средний палец. Кила расхохоталась, а Алек, ухмыляясь, покачал головой, глядя на меня.

Я взглянула на Кейна, когда он наклонился ко мне и схватил мой ремень безопасности. Натянул его, положил поверх моего тела и пристегнул. Он опустил нижнюю половину ремня под живот и закрепил верхний ремень на плече. Кейн поискал в Интернете, как беременной женщине пристегиваться ремнем безопасности, и прилагал немало усилий, чтобы тот всегда был правильно отрегулирован каждый раз, когда я ехала в его машине.

Я махала Киле, пока она и Алек не скрылись из виду. Расслабившись в кресле, я откинула голову на подголовник. Закрыла глаза и замурлыкала, когда вибрация двигателя прошлась по моему сиденью и отразилась на спине.

Я открыла глаза и посмотрела на Кейна после нескольких минут музыки, заполнившей машину.

— Ты взволнован?

Он кивнул головой, ведя машину.

— И еще я нервничаю.

Я приподняла бровь.

— Почему нервничаешь?

Он пожал плечами, и на мгновение я подумала, что пожатие плечами и было его ответом, пока он не хмыкнул и не сказал:

— Боюсь, что могу заплакать.

Я неожиданно расхохоталась.

— Это не смешно, — прошипел он. — Я не могу плакать — это будет самый ужасный поступок.

Я продолжила смеяться.

— Ты не помогаешь, понимаешь? — прорычал он.

Я скрестила ноги, когда мой мочевой пузырь воспротивился моему смеху.

— Прости, — прохрипела я и заставила себя успокоиться.

— Ты серьезно? — спросил Кейн.

Я прикусила губу и кивнула.

— Чушь собачья.

Я снова засмеялась, потом замахала руками.

— Остановись. Я описаюсь.

— Это послужило бы тебе хорошим уроком за то, что ты смеешься надо мной.

Я успокоилась — это заняло две минуты, — все еще посмеиваясь то тут, то там.

— Просто поддразниваю. С тобой все будет в порядке, — сказала я и обмахнулась руками.

Кейн проворчал:

— Посмотрим.

— Если ты все-таки заплачешь, мы можем каким-нибудь образом свалить это на твой диабет, — сказала я, ухмыляясь.

— Ненавижу тебя, — пробормотал Кейн.

А я улыбнулась про себя, наслаждаясь этим разговором гораздо больше, чем следовало бы. Это было похоже на любой другой разговор, который у нас происходил за последние несколько недель; из-за этого у меня кружилась голова от счастья. Все. Это. Время.

Я взглянула на Кейна, затем опустила взгляд на его бедра.

— Давно тебя об этом не спрашивала, но как ты себя чувствуешь? В течение последних нескольких недель у тебя была постоянная рутина с инъекциями. Ты начинаешь снова чувствовать себя собой?

Кейн не смотрел на меня, когда отвечал:

— И да, и нет. Я чувствую себя сильнее и в целом действительно хорошо, потому что больше не ощущаю себя больным. Но я не становлюсь на сто процентов самим собой, потому что мне приходится полагаться на тебя в своих инъекциях. Это заставляет меня чувствовать себя немного… неполноценно.

— Неполноценно? Это глупо, ты мог бы отказаться от того, чтобы кто-то вводил тебе инсулин, но ты сделал выбор, позволив это делать мне. Контроль у тебя, а не у меня. Ты позволяешь мне сделать укол, это все ты. Я всего лишь помощник.

Кейн задумался об этом, но я видела, что мой ответ заставил его почувствовать себя немного лучше, поэтому не стала настаивать на дальнейшем разговоре.

— Рад, что мы лучше ладим.

Я фыркнула:

— Вчера мы поссорились из-за детских имен, и я швырнула в тебя чашку.

— Это так, — кивнул Кейн, — но мы поговорили пять часов спустя, что намного быстрее, чем обычно.

Когда он выразился «мы», прозвучало немного странно.

— Ты прав, это большой прогресс, — сказала я, сарказм сочился из каждого моего слова.

Кейн покачал головой.

— Это только я и ты, Эйдин.

— Да, — усмехнулась я. — Я и ты.

— Мы все равно не назовем ребенка Дженной, если будет девочка.

Я прорычала:

— Но оно милое!

— Этого не произойдет. Ненавижу это имя.

— Почему? — недовольно спросила я.

Кейн пожал плечами.

— Просто ненавижу, хорошо?

Я простонала:

— Ладно, как скажешь.

Кейн посмеялся надо мной, когда я скрестила руки на груди, и это меня разозлило.

— Не буди зверя, Кейн. Я сказала «хорошо». Прими это и не купайся в своем самодовольстве, или я выбью его из тебя.

— Черт возьми, — пробормотал он, — гормоны сегодня не дремлют.

— Прошу прощения?

— Ничего, просто сказал, что ты сегодня такая красивая.

Чушь.

— На мне легинсы, рубашка огромного размера и кардиган.

— Ага. Красивая.

Я закатила глаза.

— Ты полон этого дерьма.

— Хотел спросить: ты больше не носишь джинсы, последние две недели всегда только легинсы. Почему?

Я нахмурилась.

— Я беременна двадцать недель и один день, Кейн. Ты можешь заметить, что мой живот стал больше, но еще выросли мои бедра и задница. Старые джинсы больше не подходят.

Было больно говорить это. Но это действительно так.

— Так почему бы не купить другой размер?

Меня затошнило.

— Потому что другой размер для меня — двенадцатый! Я никогда не носила двенадцатый. Всегда десятый.

Кейн взглянул на меня, прежде чем снова перевести взгляд на дорогу.

— Забыл разницу между размерами одежды ирландцев и американцев. Что значит двенадцатый в Штатах?

Я надула губы:

— Шестнадцать.

— На самом деле у тебя сейчас шестнадцатый? — спросил Кейн, его глаза расширились от удивления.

— Нет, у меня двенадцатый, просто в Штатах это шестнадцатый.

— Да, но ты только что сказала, что это то же самое…

— У меня двенадцатый, Кейн. Двенадцатый.

— Понял.

Я фыркнула:

— К тому времени, когда у меня родится твой проклятый ребенок, я, вероятно, буду тридцатого размера!

Кейн закусил нижнюю губу.

— У моего ребенка есть аппетит, что я могу сказать?

— Я могла бы много чего сказать, но не собираюсь этого делать, — прорычала я.

— Если ты так беспокоишься о том, что набираешь вес, почему бы тебе не позаниматься со мной?

— Потому что мне не нравится заниматься спортом. У меня от этого крапивница.

Кейн рассмеялся:

— Дерьмовые оправдания вызывают у меня крапивницу.

— Ну, извини, — возразила я.

Кейн вздохнул:

— Давай, мамочка. Позволь мне разобраться с этим.

Я посмотрела на Кейна прищуренным взглядом.

Он усмехнулся:

— Ты же знаешь, что я имею в виду настоящую тренировку. Но… секс со мной тоже был бы для тебя адской тренировкой.

Да, точно.

— Как и секс с любым мужчиной.

Шутливое настроение Кейна исчезло.

— Ты не будешь заниматься сексом ни с одним мужчиной, кроме меня, пока ты беременна.

— Почему нет? — с любопытством спросила я.

Я бы не стала заниматься сексом ни с одним мужчиной, будучи беременной ребенком Кейна, но то, что он сказал, что я не могу, вывело меня из себя.

— Потому что ты беременна моим ребенком, — сказал Кейн твердым тоном. — Скажем так — если ты трахнешь кого-нибудь, мне будет очень больно, и я убью ублюдка, с которым ты это сделаешь. Это достаточно веская причина?

Угрозы меня не удивили, но упоминание о том, что это причинит ему боль, было неожиданным.

— Тебе было бы больно, если бы я была с другим мужчиной во время беременности?

Кейн кивнул.

— Да, так и есть. Прямо сейчас в твоем теле есть частичка меня, и она меняется и растет с каждым днем. Я просто хочу, чтобы ты принадлежала мне и никому другому. Я сейчас очень серьезен, Эйдин. Не знаю, что сделаю, если кто-то прикоснется к тебе.

Я проглотила комок, внезапно образовавшийся у меня в горле.

— Кейн… Это… это на самом деле очень мило.

Он пожал плечами.

— Спасибо, наверное.

— Не хочу, чтобы тебе было больно или чтобы ты кого-нибудь убил, так что даю тебе слово. Я буду подавлять свои сексуальные позывы.

Кейн ухмыльнулся.

— Я бы не стал заходить так далеко. Испытай все свои сексуальные влечения, какие захочешь, просто сделай меня своим парнем, когда захочешь реализовать эти влечения.

Момент был упущен.

— Ты такая свинья.

— Знаю.

Я подергала коленом вверх-вниз.

— Мы уже почти на месте? Мне нужно в туалет.

— Тебе всегда нужно в туалет. Ты ходишь туда по пятьдесят раз в день.

Я ударила его по плечу.

— Это одна из радостей беременности, папочка.

— Назови меня папочкой еще раз. А еще лучше, зови меня Большим папочкой.

Я рассмеялась, и Кейн тоже.

Это то, что мы часто делали в последнее время, когда были вместе. Мы дразнили друг друга, иногда ссорились, но в основном вместе смеялись. Это была приятная перемена — не хотеть все время избивать его до смерти.