Выбираю тебя

20

Спустя несколько минут я начинаю гадать, почему Гаррет не двигается дальше. Мне нравится то, что он делает, но я жажду большего, а он даже не добрался до второй базы. Я направляю его ладонь под край своей майки и оставляю ее на талии, но его рука так и остается лежать там. Он даже не пытается сделать следующий шаг.

Наконец я прерываю поцелуй.

— В чем дело?

— О чем ты?

— Я не предлагаю заходить слишком далеко, но можем позволить себе нечто большее, чем поцелуи.

— Думаю, не стоит. Помнишь, что случилось в тот раз?

Я опускаю взгляд.

— О. Не волнуйся на этот счет. Я в порядке.

Он убирает с моего лица волосы.

— То, что случилось тогда в бассейне, испугало меня. Мне показалось, я сделал тебе больно или еще что. Ты стала кричать и бить меня.

— Я не кричала. — Или кричала? Не помню.

— Кричала, — мягко произносит он. — Ты сказала, что никогда не будешь такой, как я. Не знаю, что это значило, но я решил, что ты разозлилась из-за моих прикосновений.

Я не ты. Я никогда не буду такой, как ты. Именно эти слова я постоянно твержу себе.

— Я говорила не с тобой. И не о тебе. Я не хотела.

— Тогда с кем ты говорила?

— Не могу сказать.

— Тогда объясни, что случилось тем вечером. И почему это произошло во второй раз, когда я застал тебя у себя в комнате. Ты так распсиховалась, когда я пошутил, что ты не выключила телевизор.

Неожиданно на глаза у меня наворачиваются слезы, и, несмотря на все мои усилия, сдержать их не получается. Мое горло сжимается, а грудь наливается свинцом. Я слезаю с Гаррета и устраиваюсь на пуфике рядом.

— Не хочу поднимать эту тему. Этого больше не повториться. — По моей щеке сказывается несколько слезинок, и я не успеваю смахнуть их.

Гаррет замечает, что я плачу.

— Черт! — Он быстро заключает меня в объятия и прижимает к груди. — Джейд, мне жаль. Я не хотел, чтобы ты плакала из-за меня. Мне просто хотелось понять.

Слезы текут все быстрее, как бы сильно я не старалась сдержать их, и, чтобы скрыть их от Гаррета, я зарываюсь лицом в его рубашку.

— Джейд, поговори со мной.

Я не могу. Если заговорю, то голос надломится или начнет дрожать, и тогда Гаррет поймет, что я не могу контролировать плач. А парни ненавидят, когда при них плачут. Я сама ненавижу плакать, и меня жутко бесит то, что я сейчас плачу. Проходит несколько минут, и рыдания наконец прекращаются.

— Ты в порядке? — Он бережно приподнимает мое лицо за подбородок, и я замечаю, что его рубашка промокла из-за моих слез.

— Да. Все нормально. — Я сажусь и вытираю лицо. — Извини, что испортила твою рубашку.

— Мне плевать на нее. И ты не в порядке. Теперь расскажи, в чем дело.

— Ни в чем. — Моя грусть превращается в ярость, когда до меня доходит, что я слишком сильно ему доверилась. — Забудь.

— Мы друзья, Джейд, и мне не нравится видеть тебя в таком состоянии.

— В каком? В плачущем? Мне что, поплакать нельзя?

— Здесь есть нечто большее. Ты что-то недоговариваешь. Просто поговори со мной. Может, я смогу помочь.

— Ты не сможешь помочь мне, Гаррет. Я должна справиться с этим в одиночку. — У меня вырывается всхлип, когда я произношу последнее слово. Одиночка. Самое подходящее описание того, кем я себя ощущаю, потому что не могу ни с кем этим поделиться. И я так устала чувствовать одиночество.

Он снова привлекает мою голову себе на грудь, затем берет покрывало, лежащее рядом с пуфиком, и укрывает нас.

Мы сидим в тишине. И я спрашиваю себя, почему должна разбираться с этим самостоятельно. Почему не могу просто поговорить об этом с Гарретом. Если уж выбирать того, с кем поделиться этим, то только его.

— Это была моя мать, — еле слышно выдыхаю я.

— Что? — Он смахивает локон с моего лица. — Ты что-то сказала?

— Моя мама, — повторяю я громче. — Я говорила о моей маме.

Наступает неловкая тишина. Уверена, он считает меня сумасшедшей. Зря я ему сказала.

— Разве твоя мама не умерла? — осторожно спрашивает он.

— Да, но иногда я все еще слышу ее.

— Ты имеешь в виду, у себя в голове, — уточняет он.

— Ага. — Теперь он точно считает, что я ненормальная. — Все началось после ее смерти.

— Иногда я тоже слышу, как мама со мной разговаривает. Это словно память о ней.

— У меня это больше, чем просто воспоминания. Она будто еще жива и кричит на меня. Говорит мне, какая я ужасная и что испорчу свою жизнь, как и она. И у меня не получается это остановить.

— Взгляни на меня, Джейд. — Он ждет, пока я посмотрю ему в глаза. — У тебя получится это остановить. Ты невероятно сильная. Сильнее всех, кого я знаю. Только посмотри, чего ты уже добилась — несмотря на все. Ты не должна к ней прислушиваться. Ты можешь заставить ее заткнуться.

— Не могу. Я пыталась.

— Тогда я помогу тебе.

— Каким образом?

— Пока не знаю. Давай я подумаю, а потом поделюсь с тобой.

Его слова вызывают у меня улыбку. Голос Гаррета такой искренний, точно он и в самом деле верит, что сможет помочь.

Я одновременно и поражена, и смущена реакцией Гаррета. А я-то была уверена, что он назовет меня сумасшедшей и немедленно вытолкает из комнаты.

— Могу я просить кое-что о твоей маме?

Я киваю.

— Она причиняла тебе боль? Физическую?

— Иногда. Если я ее выводила из себя. Поэтому мне пришлось научиться не злить ее. Или убегать из дому, когда она начинала выходить из себя. Она часто злилась.

— Мне жаль, Джейд. Знаю, это не поможет, но я больше не знаю, что сказать.

— Я и не хочу, чтобы ты жалел меня. Ты правильно сказал, что я сильная. Я вынесла все прелести совместного проживания с ней и отпущу все, что меня сейчас мучает. Не знаю, почему я так сломлена. Просто ты мне очень нравишься, и когда ты не притрагиваешься ко мне, то мне кажется, что она снова тут — и снова контролирует мою жизнь. Уничтожает все, о чем я мечтаю. Я все притворяюсь, что ее никогда не существовало, но, наверное, мне нужно приложить больше усилий.

— Может, в этом и проблема. Ты пытаешься сбежать от своего прошлого, тогда как тебе нужно принять его.

— Нет, спасибо. Я пережила его. И вспоминать о нем мне не нужно.

— Но, разобравшись с прошлым, ты сможешь двигаться вперед. По крайней мере, мне это помогло. — Гаррет делает паузу, и когда я уже готова спросить, о чем он, продолжает: — Я отказывался принять смерть матери. Продолжал верить, что однажды она вернется домой. Ждал ее после школы, высматривая ее машину. Мне снились сны, в которых она была жива. В конце концов отец отправил меня к специалисту, и после разговора с ним я понял, что не смог смириться с ее смертью, потому что не простил ее за то, что она меня бросила. Я ненавидел ее за это. И ненавидел за такие чувства себя. Потому что она была ни в чем не виновата. Она не хотела умирать. В какой-то момент я почувствовал, что больше не держу на нее зла. Я злился, что тот самолет разбился, и после этого все изменилось. Как только я принял это, то смог жить дальше. — Он замолкает. — Ты не хочешь все это выслушивать?

— Наоборот. Я вникала в каждое твое слово. Но твоя ситуация отличается от моей.

— Да, но я пытаюсь донести до тебя, что убежать от прошлого невозможно. Тебе нужно разобраться с ним.

— Я не убегаю! Я просто не хочу его обсуждать!

Он понижает голос.

— Это было лишь предложение, Джейд. Я просто пытался помочь.

— Знаю. Прости. Я не хотела кричать на тебя. Я подумаю об этом, ладно? — Я провожу рукой по его рубашке, пытаясь разгладить складки, возникшие из-за моих слез. — Гаррет, ты можешь кое-что сделать для меня?

— Конечно. — Он убирает мою руку с рубашки и переплетается со мной пальцами.

— Не начинай теперь относиться ко мне иначе. Я не хрупкая. Я не сломаюсь. И мне нужно, чтобы ты пообещал, что никому не расскажешь об этом. Обо мне знаешь только ты и Райан. Я даже Фрэнку не говорила.

— Я никогда не расскажу.

— Хорошо. Теперь мы можем посмотреть кино и доесть нашу остывшую еду?

Он наклоняется и целует меня в щеку.

— За что это?

— За то, что доверилась мне. — Он встает. — Ладно, давай смотреть кино про футбол. Надо, наверное, заставить тебя посмотреть его дважды — за то, что ты его спрятала.

До конца вечера он ведет себя как обычно, чего мне и хотелось. Он больше не целует меня, и я не знаю, стоит ли ждать, что он сделает это снова. Наверняка его отпугнули мои секреты. Ни один парень не захочет встречаться с девушкой, которая до сих пор слышит в голове голос умершей матери. Но он, по крайней мере, выслушал меня и отнесся ко мне с пониманием, чего я точно никак не ожидала.

Удивительно, но после того вечера между нами с Гарретом не возникает неловкости. В воскресенье мы, как обычно, отправляемся завтракать, и учебная неделя пролетает незаметно. Гаррет не заговаривает о том, что случилось, я тоже молчу, но все чаще задумываюсь над его словами. Наверное, встреча с прошлым лицом к лицу — это единственный способ, который поможет мне избавиться от голоса в голове. Если бесконечно его игнорировать, то все точно станет еще хуже.

В пятницу вечером я решаю, что настало время открыть письмо, которое пролежало нетронутым в ящике стола со дня моего рождения. Я больше его не боюсь. С чего это вдруг? Фрэнк сказал, что там надежды и мечты моей мамы о моем будущем. Само собой напрашивается вывод — будет забавно.

Гаррет отправился на вечеринку в нескольких кварталах от кампуса. Завтра Хэллоуин, так что вечеринка костюмированная. Ранее я наблюдала, как девушки покидали свои комнаты в костюмах, которые больше напоминали нижнее белье. Но, похоже, если ты добавишь шляпу ведьмочки или ремешок с ангельскими крыльями, то это будет считаться костюмом. Харпер надела сексуальный костюм кролика, естественно, розового цвета.

Думаю, весь колледж отправился на ту вечеринку или, по крайней мере, все из общежития. Здесь царит полная тишина. Даже не слышно отголосков шагов с верхнего этажа. Гаррет звал меня с собой, но мне по-прежнему не нравятся вечеринки, особенно такие, где будет куча народу. Хоть я и настроилась прочитать письмо, меня одолевают сомнения. Уже девять вечера, и я чувствую, что пора с этим покончить. Сидя на кровати, я сверлю взглядом надпись на конверте. Она все еще пугает меня. Словно моя мать восстала из мертвых.

Я открываю конверт и нахожу внутри лист бумаги, полностью исписанный почерком моей матери.

Я останавливаюсь, чтобы вновь внимательно изучить почерк. Он определенно мамин, но эти строки так на нее не похожи. Будто их написал кто-то другой. Тот, кто действительно заботился обо мне. Я продолжаю читать.

Что она подразумевает под словами «нечто плохое»? Звучит так, будто бы она обвиняет кого-то другого за случившееся с ней, что в принципе невозможно. Передозировка — ее собственная вина. Я возвращаюсь к чтению.