Волчья ягода
- Автор: Ольга Ружникова
- Жанр: Любовные романы
Читать книгу "Волчья ягода"
— Итак, Борис Иванович! — угрожающе начала она еще на лестнице. — Не знаю, что мне хотели сказать вы, но у меня точно есть к вам пара вопросов. По поводу Михаила. Вы меня к нему привели просто по дружбе, или он вам за каждую девочку процент отстегивает?
Он вдруг мучительно покраснел. Надо же! Стеснительный сутенер.
— Я понимаю, как это выглядело… Сейчас действительно понимаю. Но я не думал, что Михаил… Он же мой друг.
— Скажи мне, кто твой друг…
— Наверное… вы вправе так обо мне думать… — в глаза Борис Иванович не смотрит упорно.
Все-таки врет? Или действительно не ждал подобных фортелей от друга лепшего? И до сих пор его оправдывает?
И что с ним, таким, делать? Не бить же, в самом деле.
— Зорина, поверьте, я бы никогда… — мямлит Борис. Разглядывает серый (не особо чистый) пол.
Кабинет у Галины Петровны так и сияет, но коридор тут — общий для многих. Кто только не снимает кабинеты, кабинетики и совсем клетушки.
— Вы это уже говорили, — фыркнула Зорка.
Наверху показался нагловатый парень чуть старше ее. Покосился на обоих.
Пришлось пропустить. А заодно и глянуть посерьезнее. Чтобы предпочел убраться сам. Без комментариев и без промедления.
— Я бы никогда не сделал ничего дурного ни вам, ни вашей матери…
Это еще что за намеки?! Да что он себе…
— Если вы хоть на шаг к ней подойдете… — начала Зорка.
— Я — один из ее врачей. Уже несколько месяцев.
— Она же в другой больнице…
Вот черт! Придется еще и с этим обращаться к тете.
— Я и там работаю…
Сволочь! И пусть еще теперь скажет, что это совпадение. А заодно и — кто его подослал.
— Вы — просто вездесущий.
Может, все-таки врезать? Прямо в эти якобы невинные глаза.
— Зорина…
Теперь на лестничную площадку высунулась немолодая медсестра. Снизу. И убралась гораздо медленнее парня.
А у Зорки было время досчитать до пятидесяти. И хоть немного успокоиться.
— Я поняла. Хорошо, перефразирую: если ваш Михаил хоть на шаг подойдет…
— Да кто же его пустит? Он ведь не психиатр. И вообще там не работает…
— Ясно, — вздохнула Зорка. — Это не означает, что я вам верю. Но если вы…
— Я клянусь!
Забавно, что его она зовет по имени-отчеству, а его друга, что выглядит прилично старше, — Михой. Впрочем, Дэна же Зорка звала по имени. Даже по двум именам.
Ладно. Можно топать вон. Лишний раз видеть этого… сводника — всё равно охоты нет. Да и ему ее — наверняка тоже.
— Зорина, у вас всё в порядке?
Еще и дежурный вопрос. И какого ответа люди обычно ждут? Ведь как бы ни обстояло истинное положение дел, ответ будет: «Всё норм».
Так зачем вообще спрашивать? Для очистки совести? Из банальной вежливости?
— Более чем, спасибо за беспокойство. Полный окей. А у вас? Как жена, дети?
Зачем Зорка вообще продолжает идти рядом? Чего от него хочет? А он от нее?
— Спасибо. Жена, дети и теща в полном порядке. А вы очень изменились, Зорина.
— Прошла целая вечность. Или полвечности.
Вселенная столько не существует.
— Как вы жили?
А его какое дело?
— Плыла против течения. Как все. — Кому не везет. — Ничего нового.
Училась. Встречалась с «золотым» мальчиком. Схоронила Никиту. Обрыдала подушку. Чуть не прибила еще одного мерзавца. В отличие от Михи — вооруженного. И жаль, что только «чуть».
Еще опять же «чуть» не села на наркотики. Потеряла девственность. Что еще?
Да и этого хватит. Полная насыщенная жизнь. На кучу фильмов хватит. Разного жанра.
— Надеюсь, тогда ребенок заснул быстро? — вспомнила Зорка.
Все-таки сволочью по отношению к безобидной (и ни в чём еще не повинной) мелочи быть не хочется.
Даже странно. Худой, нескладный, смешной Борис меньше всего похож на отца семейства.
— Нет. Но она вообще просыпается легко. Это девочка. Дочка. А я — на грани развода. Но вовсе не из-за вас…
А это он зачем ей рассказывает? Больше некому? Нарывается на жалость?
Зачем люди вообще говорят о себе такие вещи? Особенно — почти незнакомым?
С другой стороны — со знакомыми потом общаться дальше. В глаза им смотреть, краснеть опять же. А тут — эффект попутчика в поезде.
Институт психоанализа-то у нас всё еще не особо развит. Да и по карману — далеко не всем. Даже в Питере.
А к бывшей преподше пойдешь не со всем. Или как раз к ней Борис шел именно с семейными проблемами, а тут — Зорка…
— Почему? — Попутчику положено задавать вопросы, правильно? Тянуть никому не нужные подробности.
— Валентина думает, мы — слишком разные люди. Или так думает ее мама.
— А внучку ей не жалко? Я не думаю, что вы — самый жуткий отец на Земле. Или даже в России.
Вот этого Зорка точно не думает. Вполне возможно, папаша Борис — действительно приличный. Вряд ли много пьет и буянит. И без работы наверняка не сидит.
— Жалко. Поэтому она хочет, чтобы у него был обеспеченный отчим. Только не у внука, а у внуков. Их двое.
Значит, Зорка и впрямь случайно угадала. Тетя Тамара в таких случаях всегда презрительно кривится: «Охота кому-то нищету плодить!»
Кстати, не факт, что второй муж этой Валентины станет таким уж во всём положительным. Обеспеченные не особо рвутся взваливать на себя «хвост» — да еще и чужой. И не только они. Большинство предпочитает если уж растить детей, то своих. Отчим тому яркий пример.
Впрочем, насчет любимых сыновей и дочерей матери ошибаются часто. Мама тоже каждый раз думала, что устроить счастливую жизнь Динке мешает лишь ее нынешний парень. А вот бросит она его — и потекут молочные реки в кисельных берегах.
А сердиться на Бориса больше не получается. Больно уж он… невезучий. Как и сама Зорка. Как Женька и семья его нового друга.
Но не как Никита. Потому что все они — еще живы. Барахтаются.
— Дети останутся с матерью?
Иначе ведь и не бывает? В России. Ну, кроме семей новых русских.
— Нет. Я буду настаивать, чтобы сын остался со мной. У меня тоже есть права, в конце концов.
— Замечательно!
Какой-то восточный дядька в одной смутно запомнившейся передаче даже обосновывал это заботой о женщинах. Дескать, надоела мужу — гуляй. А без детей ей проще выйти замуж снова и родить новых. Родила от него — и опять гуляй. Конвейер.
А когда больше не сможет рожать — в дом престарелых? Если он у них там есть. Или в приживалки к родне.
Но что в России вдруг за такая тенденция в последнее время у отцов развелась — требовать себе детей? Раньше было проще: «развелся с женой и с детьми». Тоже паршиво, конечно, но всё равно справедливее. А то что это за западное новшество? Вы их вынашивали? Рожали? Получили разок удовольствие — и вам что-то за это причитается?!
— Вы меня осуждаете? За то, что хочу разделить детей?
— И за это тоже. Я как раз представила, как нас бы с Женей вот так… разделили. Кстати, хотели. И сейчас еще не против. А вы — еще хуже. Вы хоть соображаете, что женщина за детей платит собственным здоровьем? А ведь вроде врач…
Правда, не той специализации.
— Здесь совсем другое… — густо покраснел. — Я вообще не хочу разводиться, но теща…
Теща. А ты кто — мужик или тряпка?
Что за мужики пошли, а? Не сволочи, так… Борисы.
— А дети? — безжалостно добила Зорка.
— Может, привыкнут… — неуверенно мяукнул он.
Угу. Женьке мама тоже обещала полное привыкание. Когда планировала в интернат сдать. На время. Годика там на два-три — пока «всё устаканится». И даже на каникулы забирать. Иногда. А там, может, и привыкнет…
— Вы знаете, что мне сказал в больнице мой младший брат? «Хорошо, что ты меня спасла. А то я еще слишком маленький, чтобы иметь право защищаться»… Хотя — какое вам дело? Вам ведь даже собственных детей не жалко.
— Я никогда не был хорошим отцом, знаю… Не всем быть такими, как твоя мама. Такие рождаются редко…
Он что, издевается?! Хлеще тети Тамары, честное слово.
Зорка резко обернулась. Глянула в его невозможно честные и наивные глаза. За круглыми стеклами старомодных очков.
Нет, похоже — серьезно? Кошмар! Тихий ужас.
Как он до своих лет-то еще дожил — такой, а?
Уж на что Зорка — дура…
Вот так, Борис. Девочка лет на десять с лишним младше тебя вдруг такое скажет, что не знаешь, куда собственные руки девать. И глаза прятать.
— Редко, — усмехнулась она. — Куда уж реже. А вам лишь вежливость мешает посоветовать мне не лезть не в свое дело.
Еще бы. Такой только посоветуй — в ответ услышишь раз в десять больше. И цветистее.
— Вы просто очень искренни, — честно сказал он.
Честно ведь? Ее манеру речи можно назвать и так?
Впрочем, возможно, признать собственные ошибки Зорина готова. Все-таки дочь Маргариты. Что-то ведь это должно значить? Столько лет нормального воспитания в хорошей семье? Не настолько же она испорчена от рождения. И, будем надеяться, не настолько успела нахвататься от сводного брата и друзей по улице.
И как же все-таки узнать, кто лжет — Зорина или Михаил? Наиболее вероятно — оба. А истина — где-то посредине. Как обычно и бывает. Мишка — грубоватый хам, но насиловать всё же не станет. Борис его с детства знает.
А вот что не то потом девушке сказать и нарваться на пощечину — это да. В этом весь Миха. А мог бы и сообразить, как неустойчива психика подростков. И не искать себе любовниц такого возраста. Сам виноват, в общем.
А девочка, может, всё же неплохая. Хоть и дерганая, и взрывная, и порой — откровенно грубая. Со временем перерастет этот возраст, успокоится.
А он сам — тоже хорош. Хотел пообщаться с Галиной Петровной — не вышло. А он так настроился на исповедь, что начал плакаться в жилетку шестнадцатилетней девочке. Пусть и дочери Маргариты. Забыл, что мать и дочь — не одно и то же. В одной семье можно быть совершенно разными. Вот и нарвался!
Да и откуда в Зорине вообще возьмется сочувствие, а? В таком-то возрасте? Она же толком бед не знала. От доброй, заботливой матери — к богатой тете. Еще и деньги могли голову вскружить. И вседозволенность.
А вот и остановка. И…
Шум в ушах заглушил последние слова Зорины. Глухой, вязкий, душный.
Да нет, показалось. Не может такого быть! Невозможно…
Ладно, курток таких много. Но вязаная шапочка… Рукодельница Валя сама ее вязала. Еще смеялась — штучная работа, ни у кого больше нет… Валентина ведь с детства увлекалась всем таким. Шитье, вязание — крючком и спицами, вышивка — крестиком и гладью, макраме, бисероплетение. Даже выжигание по дереву.
Весь дом — в ее кашпо и панно.
Похожая на его жену девушка обернулась. И Борис, сам не зная, зачем, — нырнул за киоск.
А Валентина — да, именно она! — быстро поцеловала своего спутника. Рослого, красивого парня. В стильном… как это говорят… «прикиде»! И нырнула в такси.
А дома с детьми — наверняка теща. Сама небось и вызвалась — ради такого-то случая. Обычно ведь не допросишься. Дела у нее. Телефонная болтовня с подругами, сериалы, сплетни.
А красивая они пара…
Борис молча развернулся и побрел прочь. Один. Разом сгорбившись.
— Что случилось? Эй, вы меня слышите? С вами всё в порядке?
Зорина, оказывается, идет рядом. Ни на шаг не отстает. Тоже красивая… но иначе.
Валя, она… самобытная. Всегда была такой. Необычная.
А Зорина — круто упакованная под «дольче Гебана». «Я иду такая вся…» И так ли уж жалеет о прежней жизни? Тетя ведь ее как куколку разодела. С иголочки. А много ли в таком возрасте надо — для полной смены системы ценностей?