Волчья ягода

Глава пятая

1

Зорке явно пора к маме в компанию. Плохо, что не одной, а вместе с Женькой.

Могут ли двое свихнуться одинаково?

Осталось только позвонить Людке. Не откладывая.

Позвонила. Убедилась.

Что за дурацкий всеобщий розыгрыш? Что за «день сурка»?

— Люда, мы вчера с тобой собирались в бар — помнишь? Отметить мое освобождение.

Слово царапает уши. «Освобождение» — это что-то серьезное. До чего не дожил Никита. А ведь Зорка обещала… клялась!

Не вспоминать! Позади и так — волны отчаяния. Стерегут. Обернешься — захлестнут с головой. И уже не выберешься. Ни сама, ни Женька с мамой.

— Я еще в последний момент отменила?

— Вчера? Да вчера тебя тетка еще и не выпустила бы! Ну и мегера она у тебя, кстати. Если бы меня за ссору с парнем так…

Не выкладывать же Людке всю правду-матку. Та явно придерживалась мнения, что она — «не шкаф и не музей — хранить секреты от друзей». А друзей у Люды мно-ого. А у тех — своих друзей…

Вика была совсем другой. Как оказалось — во многих смыслах.

Когда твои якобы друзья оказываются случайными людьми и вдобавок подонками — в этом виноваты они или все-таки ты сам? За столько лет ни разу не видел, как они вели себя с другими? С той же Леной? С парнем-заикой с параллели?

Не замечал? Тогда кто ты — слепой или идиот?

— А в бар мы сегодня собирались. Вечером, помнишь?

— Наверное, забыла… — выдавила Зорка. Ловя собственную челюсть. Трясущимися руками.

И явно захотелось куда-нибудь присесть. А то и прилечь. Голова закружилась резко.

— Так что, не идем, что ли? — тоскливо и уныло протянула Людка.

Отняли у ребенка конфетку. Второй раз подряд, кстати.

Вика редко говорила, что думает. Она дурой не была. И знала, кого и в чём можно использовать.

Нет уж, без умных подруг Зорка впредь как-нибудь обойдется. Даже без в меру умных.

— Идем, идем.

— Ур-ра! Ты — чудо, Рин! Только не налегай на вино — как тогда. А то я тебя знаю…

Тот вечер уже изменил в памяти Людки основные подробности. В частности — кто именно тогда перебрал. И кто кого волок до дома, соответственно. То бишь до такси.

— …и я тебя на себе не потащу…

Брат встретил сестру уже одетым. Собранным. И еще более понурым. Та-ак.

Женькино лицо таким Зорка еще не видела. А чего ждала? Если ей, практически взрослой, так жутко осознавать себя сумасшедшей — ему-то каково?

— Женя, — сестра усадила брата напротив. Пугая этим еще больше… — Мы с тобой не могли свихнуться оба сразу. И на одну и ту же тему.

— А если ты мне просто мерещишься? А на самом деле мне сейчас в психушке уколы колют?

Хороший вопрос. А главное — верный для обоих. И означает крах жизни. Полнейший.

— Я тебе мерещусь? Я? Вот такая, как есть — вредная и страшненькая?

— Ага.

— Или ты — мне? Не суть важно. Давай примем за рабочую гипотезу…

Женька обожает умные слова! Должен повестись.

— …что никто никому не мерещится. И сниться нам обоим одно и то же не может. Разыграть нас — опять же, обоих сразу, — тоже некому. В итоге в сухом остатке получается, что сегодня просто повторяется вчерашний день. Вот и всё. Просто, кроме нас с тобой, больше никто его не помнит.

— Ну, спасибо! — А из глаз волной злости смывает ужас. Слава богу. — А нам-то такой подарочек — за что? И завтра что, опять будет вчера? И послезавтра? Ладно, хоть уроки делать легко. Переписал всё заново, как попка-дурак, и сойдет. Жалко, вообще всё сохранить нельзя. Как файл в компе.

Еще пытается шутить. Умница и герой.

— Нет, завтра как вчера уже не будет. Во всяком случае, я так думаю. Сегодня я видела кошмар.

— Я — тоже! — поежился братишка.

Ладно хоть больше не пытается скрывать. Героический ты наш.

Кстати, носки он сегодня надел другие. Специально — как вклад в борьбу с «днем сурка»?

— Знаю — это я тебя заразила. Извини. Ничего, ты теперь спишь далеко — так что поправишься.

Смеяться на слове «лопата».

— Это Никита нас обоих заразил, — серьезно отрезал Женька. — Тем, что умер.

Он так и не заплакал. Ни разу. Даже ночью. Зорка прислушивалась. Как уж могла.

Кроме тех ночей, когда любовалась приятнейшими из снов сама.

— Жень, мне тоже его очень не хватает.

— Понимаю, — вздохнул он. — Ты там что-то про твой кошмар…

— Да, про него, любимого. Он — вчерашний. Тот же самый.

— Ну, раз всё повторяется… — братишка осекся. Представил, что и кошмары теперь станут повсенощными. С гарантией.

А следующей догадкой станет, что он никогда не вырастет. Навсегда — двенадцать лет. Вечное детство.

— Жень, мы все — в опасности. А я слишком долго прятала голову в песок. Больше — нельзя. Мне нужно действовать. Возможно, мне просто дали последний шанс.

— Кто дал? И почему именно тебе?

— Об этом лучше не задумываться. Может, о нас, таких бестолковых, наконец вспомнили наверху.

— Или внизу. А если это — шанс тебя угробить? — прямо озвучил их сомнения Женька.

— Запросто. Но если не сделать ничего — будет или вечно повторяющийся день, или беда с нами всеми. Причем, скорее второе. «Праздник сурка» не может продолжаться бесконечно. Даже в кино, помнишь?

— А если сделать, что им нужно, — и будет хуже? — Женька уже согласен на вечный «день двоих помнящих»?

— Видишь — два шанса против одного.

Ей не зря показали смерть Никиты. Сбудется и всё остальное. И очень скоро. Алик зубов вставить не успеет…

Жаль, и в самом деле так не будет каждый день. Зорка успела бы сто раз найти Диму. И тысячу — его убить. Разными способами.

— Зор, то, что ты должна сделать, это опасно? — Брат понял, что не отговорить.

Зорка так хотела сохранить детство хотя бы Жене! Чтобы хоть он так быстро не взрослел.

Не вышло. Как и многое другое. В общем-то, ничего — не вышло.

— Да, к сожалению.

— А с тобой — можно? — Вот теперь в глазах — знакомые двенадцать лет. Почти. Вперед, к приключениям!

— Нет. Тебе-то там точно — не место. И я не прощу себе, если ты пострадаешь. Так что с твоей стороны эгоистично напрашиваться на такие опасные приключения.

— А с твоей, можно подумать, нет? — фыркнул Женька. — Со мной-то что будет, если ты… не вернешься?

— Береги себя и маму. Ты тогда будешь в семье самым старшим. Вожаком стаи. А сейчас — собирайся. Завтракать — и в школу. Сегодня на обед вчерашняя яичница с ветчиной. И если ничего не сделать — будем лопать ее всегда. Не бери «Русский». Забыл, что с него удерете всем классом? Если, конечно, ты их не отговоришь. Всё же в таком повторении что-то есть… 2

Знакомый бар, другие посетители, то же Людкино лицо. С тем же выражением. И вовсе не из-за «дня сурка». В баре-то они вчера действительно не были.

Здравствуй, Жанна. Тебя сюда сама судьба привела. Значит, начинать будем с этого? Терять уже всё равно нечего. После того, как пыталась покончить с собой методом «замерзну насмерть», — нечего точно. Считай, уже живешь взаймы.

Значит, говоришь, на куски бы себя порвать дала? Только всё, на что тебя до сих пор хватило, — выскочить в сугроб и дать в морду левому подонку. Впервые в жизни увиденному.

— Привет, герлы. Куда делись в прошлый раз?

— Пришлось срочно свалить, — усмехнулась Зорка. — Зато сейчас мы здесь. Твое предложение еще в силе?

Можно убежать снова. Найти другой путь… Уборная — рядом, там легко открывается окно, еще не поздно. С соседней улицы можно вызвать такси. Опять.

А смысл? Если судьба сдохнуть — туда и дорога. Всё равно впереди ничего, кроме теткиных клиентов, не ждет. Пусть они хоть сто раз «приличные» и «избранные». И увозят в ночь после не менее приличного ужина в семейном кругу.

А отговорка о другом пути — любимый отмаз каждого первого труса. Пусть не сегодня, а завтра, так?

— Я о вас говорила с ребятами, — небрежно усмехнулась Жанна. — И с вами уже очень хотят познакомиться…

— Правда? — восхищенно округлились глаза Людки.

Сейчас еще о красивых мальчиках расспрашивать начнет. Черт, ее-то ты, Зорка, зачем взяла с собой? И куда бы теперь сплавить?

Никуда. Потому как не уйдет. Да и Жанна тогда сразу что-нибудь заподозрит.

А завтра Зорка проснется опять в «среде» и потащится сюда снова… Вот весело будет.

— Правда.

Хорошо, что она сидит. А то от тона Жанны подкосились бы ноги. А так — только поджилки вот-вот затрясутся.

Лучше не представлять этих «ребят». А то не только Андрей с папашей — Миха красавцем и лапочкой покажется.

Мама, что Зорка делает?! Мама? Ей-то точно на это плевать. Что прежде, что сейчас. Если и заметит отсутствие дочери, то лишь по изменившимся условиям жизни. Изрядно ухудшившимся.

— Где этот тусняк? — небрежно уточнила «Рина».

— Где всегда — на Гюго. Тусовка Макса — ее все знают. Самая зашибенная в городе.

Что ж, Зорка вечно — не в числе неких «всех». Меняться поздно.

— А сейчас давайте — для затравки, — Жанна достала три таблетки. Маленьких, голубеньких. Безобидных. Гюрза — тоже змейка миниатюрная. — Сносит круче ЛСД. Увидите небо в алмазах.

А почему не в рубинах цвета крови?

Свою дозу девица проглотила разом, запив для гарантии коньяком. Якобы пятизвездочным. Тетя Тамара бы долго смеялась. Вместе с приличными клиентами.

Людка отважно потянулась к путевке в «алмазное небо».

Зорка незаметно (наверное) толкнула подругу локтем.

— Чего толкаешься? — обиделась та, глотая «круче ЛСД». И по примеру Жанки захлебывая вином.

Идиотка!

Она или ты? Кто кого сюда привел?

Вместе пришли. Мы с Тамарой ходим парой…

Неважно. Кто из вас двоих прекрасно знал, чем всё может кончиться?

«Два дебила — это сила». А две дебилки? Одна из которых — еще и дрянь?

— Идем, — Жанна поднялась, вызывающе сверкнув красной курткой «под кожу».

В прошлый раз была в обтягивающе-черном.

Зорка под шумок выплюнула дрянь и зачем-то сунула в карман. А куда еще? Не на пол же швырять…

— Люд, иди домой, — шепнула совсем тихо. Будем надеяться.

А та, вдруг рассмеявшись, обняла подругу. Прильнула к плечу:

— Зор, ты — красивая! Ты — такая красивая! И точно — небо в алмазах… Весь потолок!

Ноги у Зорки ослабели без всякого ЛСД и «круче». И мир завертелся каруселью.

Жанка обернулась — темные глаза, черные стрелки, хищно-красная помада. Цвета рубинов. Алых роз из песен. Алых парусов Ассоль, которой могло повезти лишь в сказке.

И цвета крови.

— Вы там скоро? Опоздаем — и всем будет уже клево, а нам — хреново. 3

Бьет по глазам неоновый блеск. Наотмашь. Кружится голова, подгибаются ноги.

Главное — продолжать тащиться в кильватере за Жанной. И помнить, что отступать — некуда. Десять шагов, пятнадцать, двадцать, двадцать пять…

Распахиваются двери очередного бара, вываливается в легкий морозец очередная веселая тусовка. Из тех, что попрыгают здесь, а потом пойдут домой. Задернут занавески в одном из так уютно светящихся окон многоэтажек и останутся там.

— Рина! — отчаянный окрик. — Ты — Рина, да?

Зареванная девица с полубезумными глазами метнулась неожиданно. Отделилась от еще одной тусовки — полудеревенского типа. Даже не столько по одежде — по поведению.

— Рина, — Зорка даже забыла притвориться обдолбанной. С такими, как у этой девки, глазами плещут кислотой в лицо.