Мистер Неправильный Номер

Глава 20

Колин

— Ты выглядишь дерьмово, Кол.

— Не выражайся, Джиллиан. — Моя мать пристально посмотрела на мою сестру, прежде чем одарить меня широкой улыбкой, крутя жемчуг в пальцах с множеством колец. — Присядь, милый.

Я плюхнулся в кресло напротив отца и потянулся за меню напитков. Конечно, я предварительно посидел в лаунже, так что выпил уже некоторое количество, но по его суровому выражению лица у меня сложилось впечатление, что мне определенно нужно больше. Я спросил:

— У них здесь есть закуски? Как палочки с моцареллой?

Моя сестра фыркнула, а папа сказал:

— Мы не в Эпплби, Колин.

— Я бы хотел, чтобы это было так, потому что я думаю, что я в настроении спеть в караоке.

Глаза Джиллиан расширились, и я мог сказать, что она пыталась определить, пьян я или нет. Я бы хотел, чтобы это было так, но, к сожалению, я был достаточно трезв, чтобы увидеть назревающую ссору в моем отце и странную отстраненность на лице моей мамы. Я решил сменить тему и сказал:

— Шучу, ребята.

Мой отец жестом попросил официанта принести ему виски, прежде чем спросить меня:

— Ну, как дела?

— Хорошо. — Я медленно кивнул и сказал: — Чертовски хороший год.

Он кивнул.

— Фантастика. Жаль, что это не твое дело; на самом деле это совсем не твой хороший год.

Это так верно, папа.

— Тебя недавно повысили?

— С тех пор, как ты в последний раз спрашивал меня месяц назад? Дай мне подумать. — Я наклонил голову. — Нет.

— Ха-ха, забавно. — Мой отец скрестил руки на груди. — Просто кажется, что ты застрял в этом положении на некоторое время.

— Я не застрял, я люблю свою работу.

— Сказал застрявший парень. — Он смотрел на меня долгую минуту, прищурился и сказал: — Ты не достигнешь вершины, любя свою работу, Кол. Ты доберешься до вершины, если…

— Вы можете, ребята, прекратить это? — Моя сестра закатила глаза и сказала: — Как бы ни было интересно говорить об ужасной, отвратительной, немыслимой работе Кола в качестве очень успешного финансового аналитика, я бы хотела услышать о девушке, с которой он встречается.

Просто так у меня замерзло горло, и я не мог глотать.

— Не сейчас, Джилл.

— Нет, мы хотели бы услышать все об этой девушке, милый. — Моя мама сияла, глядя на меня, когда сказала: — Твой дедушка назвал ее восхитительной.

— Я не буду этого делать.

Мой отец сказал:

— Ты не можешь побаловать свою мать в этот раз?

— Черт возьми.

Моя мама прошептала.

— Не выражайся, Колин.

Я сделал глубокий вдох.

— Я с ней больше не встречаюсь, так что это не имеет значения.

Джиллиан одними губами произнесла — прости, — а я просто пожал плечами. Мой отец, однако, воспользовался возможностью, чтобы заставить меня чувствовать себя дерьмово.

— Что случилось с этой девушкой? Твоя бабушка думала, что это может быть серьезно.

Я посмотрел на льняную скатерть.

— Оказывается, это было не так.

— Кто положил этому конец?

— Папа, я не думаю, что это наше дело. — Джиллиан заговорила, но он налетел прямо на нее.

— Почему нет? Мы семья.

Он обратил все свое внимание на меня и сказал:

— Расскажи нам, почему вы расстались.

Мне нужно было еще выпить, потому что я мог сказать, что мой отец был в настроении настаивать на этом. Я подумал о том, чтобы придумать что-нибудь хорошее, какую-нибудь зрелую, скучную причину, но потом подумал: к черту все это. Это была семья, так почему бы не быть жестоко честным?

— Ну, мы делали всю эту штуку — друзья с привилегиями — и это было действительно здорово. Она умная, забавная и настоящий огненный шар в постели, так что все шло как по маслу, понимаешь?

— Прекрати, Колин, — предупредил мой отец, глядя на соседний стол, чтобы увидеть, не подслушивает ли Эдвард Рассел разговор за нашим столом.

— Нет, ты сказал, что мы семья, и ты прав; так оно и есть. Вы те, с кем я должен поговорить об этом. — Я прочистил горло и понизил голос. — Хорошо, итак, мы все время тусовались и отлично проводили время…

— Прекрати это. — Мой отец перегнулся через стол и указал на меня. — Прекрати это прямо сейчас, или этот ужин окончен.

— О, нет. Не ужин. — Я улыбнулся Джиллиан, но она выглядела смущенной. — На самом деле, пока у нас есть эти закуски, коктейли и караоке, мне все равно, будем ли мы когда-нибудь ужинать.

Джилл ничего не могла с собой поделать. Она пробормотала:

— Все еще не Эпплби, Кол.

— Почему ты это делаешь? — Мой отец выглядел взбешенным, но в то же время и растерянным. — Я не понимаю, почему ты принял приглашение, если не хотел быть здесь.

— Я был в порядке, пока ты не настоял на этой истории с Оливией.

— Дорогой, ты в порядке? — Моя мама выглядела искренне обеспокоенной, и что-то в ее нежном тоне заставило меня почувствовать себя ребенком, что я ненавидел. — Мне так жаль, что все не…

— Я в порядке.

Мой отец сказал:

— Ты, кажется, не в порядке.

Я повернул к нему голову и просто хотел сбросить с себя это дерьмо. Например, перевернуть стол, реветь как зверь, разрывать вещи на части. Потому что я вообще не хотел говорить об Оливии, но особенно не с ними.

— Ну, я в порядке.

— Вставай. — Мой папа встал, посмотрел на меня сверху вниз и сказал: — Давай выйдем на улицу.

Так вот, мой отец был высокомерным, напыщенным мудаком, но он никогда не был жестоким. Он любил меня и всегда был хорошим отцом в своей осуждающей манере. Так что я даже не знал, что сказать, пока он смотрел на меня сверху вниз.

— Сядь, дорогой, — сказала мама, но отец был тверд.

— Давай, Кол. Я жду тебя снаружи.

Мы все с недоверием смотрели, как мой отец выходит из зала.

— Эм. — Джиллиан оперлась локтями на стол. — Папа собирается надрать тебе задницу?

— О, ради Бога, нет. — щеки моей матери покраснели, и она посмотрела на другие столы, чтобы убедиться, что никто из ее подруг из Женской лиги не заметил беспорядка в семье. — Он, должно быть, хочет поговорить с тобой наедине.

Я посмотрел на Джиллиан. — Что мне делать?

Она пожала плечами.

— Иди, дорогой. — Моя мать говорила отрывистым, резким шепотом. — Иди поговори с ним, прежде чем мы устроим сцену.

Я закатил глаза и встал.

— Боже упаси.

— Не волнуйся, я прикрою тебя. — Джиллиан подняла кулаки. — Я буду твоим секундантом.

— О, ради любви к Питу, — пробормотала моя мать.

— Я думаю, что у меня есть это, но спасибо.

Я вышел из столовой и прошел через главный вход клуба, не имея ни малейшего представления о том, что происходит. У меня все еще был кайф, так что вся ситуация была довольно забавной, но под всем этим бурлила та часть меня, которая хотела уничтожить каждого, кто осмеливался упоминать имя Оливии.

— Сюда. — Мой отец стоял, прислонившись к своему Мерседесу, и смотрел на свой телефон, как будто он просто прохлаждался на парковке.

— В чем дело, папа? — Просто я так устал играть в игры. Мне нужно было выбраться оттуда и вернуться домой, в квартиру, которая стала холодным, стерильным напоминанием об Оливии, пока я не потерял ее. — Давай не будем сходить с ума и махать руками на парковке этого гребаного клуба; я просто уйду прямо сейчас.

Он положил телефон в карман и хмуро посмотрел на меня.

— Я хочу поговорить без вмешательства твоей матери, чтобы нянчиться с тобой.

— О, что ж, это звучит многообещающе.

Он стиснул зубы и сказал:

— Может быть, ты можешь на пять минут отказаться от сарказма?

Я был не в настроении слушать лекцию, поэтому сказал:

— Самое большее, что я могу обещать, это три.

— Видишь, вот о чем я говорю.

— Ну, на самом деле, ты еще ни о чем не говорил, на самом деле…

— Давай, Колин, закрой свой несносный рот, ладно?

Теперь он выглядел готовым взорваться, и я отчасти хотел, чтобы он это сделал. Я почувствовал беспокойство, пульсирующее под моей кожей, напряжение, которое заставило меня жаждать конфронтации, когда он бросил на меня свой разочарованный взгляд.

И все же он был моим отцом.

Я глубоко вздохнул, сосчитал до пяти и сказал:

— Считай, что дело закрыто. Пожалуйста, продолжай.

Он с минуту смотрел на меня, как будто ждал, чтобы понять, серьезно я это говорю или нет. Затем он одарил меня саркастической полуулыбкой.

— Это было так сложно?

Я потер затылок.

— Немного…

Это заставило его ухмыльнуться, и мы снова были хороши в своем собственном дисфункциональном смысле. Он прислонился к машине и сказал:

— Ты, кажется, не в порядке, Кол.

Я кивнул.

— Я знаю.

— Твоя мать убеждена, что эта Оливия разбила тебе сердце. Я не знаю, правда это или нет, но я думаю, что сейчас самое подходящее время для тебя сделать шаг назад и пересмотреть свою жизнь.

Мне не понравилось, как это прозвучало, но я просто сказал:

— Ты так думаешь?

— Я знаю — Он провел рукой по своей коротко подстриженной бороде и сказал:

— Когда все идет не так, как планировалось, мы можем либо надуться и вести себя как ребенок, либо потратить некоторое время, чтобы пересмотреть наш выбор. Поразмышляй над тем, что ты сделал в прошлом, и как лучше всего двигаться вперед в будущем.

Я не мог вежливо кивнуть — я не мог доставить ему удовольствие, — потому что это заставило бы его думать, что он достучался до меня. Это было чертовски по-детски, но я просто уставился на него с невозмутимым лицом. Я позволял ему говорить, потому что он был моим отцом, и я уважал его, но это не означало, что я позволял ему думать, что он побеждает.

Он сказал:

— Ты живешь своей жизнью так, как будто все еще учишься в колледже, Колин. У тебя есть сосед по комнате. Ты работаешь в чьем-то финансовом отделе. Тебя бросает младшая сестра твоего соседа по комнате. Разве это похоже на поведение взрослого человека?

— Да.

— Нет. — Он погладил подбородок, как он всегда делал, когда пытался поставить восклицательный знак в своих аргументах, и сказал: — Брось соседа по комнате, Кол — ты не в братстве. Оставь легкую работу позади и займи свое место в Beck. Поверь мне, тебе будет приятно прекратить этот детский бунт и начать свою взрослую жизнь.

— Послушай, папа…

— И ради всего святого, я думаю, что пришло время перестать встречаться с кем попало. Найди милую девушку, которая хочет того же, что и ты, и займись серьезным делом.

Ярость возвращалась.

— Я действительно перестал встречаться с кем попало — вот кем была Оливия.

— Нет, она была удобной. — Он сказал это так, как будто я была невежественным ребенком, который понятия не имел, о чем я говорю. — Ради бога, она жила с тобой. Низко висящий плод, как и все остальное в твоей жизни. Постарайся быть чем-то большим, Колин. Чтобы стать лучше.

Я открыл рот, чтобы уйти, потому что я, блядь, закончил, но мне пришлось проглотить свои слова, когда Бринкер Хартманн, один из приятелей моего отца, подошел с широкой ухмылкой на румяном лице.

— Ну, если это не молодой мистер Бек. Прошло много времени с тех пор, как мы были удостоены вашего присутствия. Как поживаешь, Колин?

Я попытался изобразить улыбку.

— Хорошо. Вообще-то, уезжаю.

Мой отец, который явно собирался бросить мою маму и сестру ради компании своего друга, сказал:

— Ты собираешься пойти и сказать своей маме, что уходишь?