Солги обо мне

Глава сорок четвертая: Венера

Глава сорок четвертая: Венера

Мое свадебное платье можно смело выставлять в музее как экспонат совершенства дизайнерского искусства. Потому что оно более, чем совершенно. Даже само это слово и близко не передает то, что я вижу в ростовом зеркале в нашей с Олегом новой квартире, которая пока, мягко говоря, абсолютно непригодна для жизни.

Кроме гостиной, в которой, по настоянию Олега, я должна ждать его приезда.

Тут со мной родители и сестры, очень узкий круг людей, которых я хочу видеть рядом в этот ответственный день. После долгих споров с мамой, мое желание все-таки взяло верх и от присутствия тети Ани со всем выводком родни мы отказываемся, а еще папиного двоюродного дяди, по совместительству - прокурора, которого в нашей семье всегда считали Небесным светилом, единственным, кому удалось куда-то пробиться. Он в общем хороший человек, если бы не одно «но» - дядя Костя большой любитель выпить. Ну и под это дело - еще большой любитель покозырять властью и пообещать посадить каждого, кто не захочет пить с ним на брудершафт. Мне хватило только представить, как это может выглядеть в компании бизнесменов и важных персон, которых наприглашал Олег, чтобы поставить вопрос ребром - или с моей стороны только самая семейная семья, или вообще никого, чтобы никому не было обидно. В маме взыграл здравый смысл, и мы вдвоем убедили папу устроить после свадьбы маленькое торжество со всеми-всеми-всеми, и даже с дядей прокурором.

— Последний штрих, - говорит визажист, подкручивая утюжком последнюю прядь, прежде чем подобрать ее шпилькой под диадему с цветами из «Сваровски».

Отступает, критично оценивает проделанную работу и только потом раскладывает передо мной парикмахерское зеркало, чтобы я могла сама оценить вид сзади.

Конечно, все безупречно.

Абсолютно все, и даже мой невестошный маникюр а-ля «французская растяжка», на который мастер потратила почти три часа. То есть, мои приготовления начались в шесть утра и продолжаются до сих пор, хотя до приезда Олега остается буквально полчаса.

— Ты прямо… - Ольча появляется в дверях, обходит маму, которая все это время нарезала вокруг меня круги, пытаясь сделать вид, что поддерживает меня в этот тяжелый день, хот на самом деле поддержка нужна ей самой. - В общем, систер, ты просто шикарная!

Я улыбаюсь и делаю вид, что это лучший комплимент за сегодня.

Но где-то сбоку крутится Алёнка с сыном на руках, и меня душит совесть за то, что приходится притворяться даже в такой день. Потому что, чего уж там кривить душой, жопушкой я прекрасно понимаю, что двигаюсь куда-то не туда. Хотя убей бог не помню, когда именно моя жизнь свернула с правильного пути на вот этот - продуманный, безопасный, лишенный неожиданностей… но как будто абсолютно не мой.

— Можно нам немножко… - Алёна подходит ближе, передает сына маме и так выразительно поглядывает на дверь, что не понять этот намек невозможно.

Первой выходит визажистка, следом за ней - моя возмущенная мама и Ольча.

Я снова кручусь перед зеркалом, все еще надеясь, что зря переживаю из-за серьезного разговора, и на самом деле сестра просто выбрала момент для личных пожеланий счастья.

— Ты совершенно хреново выглядишь, - наконец, говорит Алёна, становясь за моим плечом. - Прости, но я никогда не думала, что именно ты пойдешь под венец с лицом добровольной жертвы.

— Не начинай, - пытаюсь остановить разговор, который - я это знаю - именно сегодня может испортить все и сразу. - Я просто переживаю. Это вроде не запрещается.

— Волноваться - нет, а приносить себя в жертву человеку, который темя не любит - да.

— Олег меня любит, - отбриваю ее слишком смелое заявление. Поворачиваюсь, стараясь не шлепнуться на слишком высоких каблуках, и натыкаюсь на хмурое лицо Алёны. Если честно, ее поведение даже немного злит. Может, именно поэтому у меня хватает сил продолжать гнуть свое. - И мне непонятно, почему ты вдруг решила поговорить об этом сейчас.

— Наверное, потому что в необходимости этого разговора меня окончательно убедил твой кислый вид.

Честно, не помню, чтобы я как-то кисла. Наоборот, только то и делала, что шутила и улыбалась даже когда в этом не было необходимости. Вон даже мастера маникюра так смешила, что бедняжка попросила помолчать хоть десять минут, чтобы она могла закончить с дизайном ногтей. Да я за все свои двадцать два года не рассказывала столько забавных историй, сколько за эти несколько часов.

— Если у кого-то сегодня и кислый вид, то точно не у меня, - говорю я, всем видом давая понять, что намекаю как раз на Алёну. Но это получается как-то слишком грубо, так что сразу отступаю и выбрасываю белый флаг. - Прости. Давай не ссориться? Ну точно не с тобой!

— Ты не понимаешь, что делаешь, - упрямо твердит сестра. С некоторой брезгливостью дотрагивается до тонкой ткани фаты и тут же одергивает руку. - Просто потому, что Олег решил сделать тебя своим узаконенным трофеем, не стоит соглашаться на эту роль. Даже сейчас не поздно все отмотать. Очевидно, что тебе нужен другой мужчина. Тот, от которого у тебя будут гореть глаза, а не сводить судорогой челюсть от фальшивых улыбок.

Она вроде бы не говорит ничего такого, что не имела бы права сказать самая близкая мне сестра. Господи, да Алёнка, хоть всего на год меня старше, всегда была мне почти как мать. Даже больше, чем мать! Из каких только неприятностей она меня не вытаскивала, сколько соплей мне вытерла, пока я рыдала ей в плечо по всякой фигне. А о чем еще даже мама не знала? И вот сегодня, когда мне больше всего нужна именно ее поддержка, Алёна решает прочитать мораль о смелости.

— Не ты ли говорила, что настоящие отношения должны быть спокойными? - вдруг заедает меня. Так сильно, как будто сестра воспользовалась одной ей известной лазейкой и ткнула в нее самой острой из своих шпилек. - Типа, что рядом с тем самым мужчиной должно быть спокойно и уверенно, а не страсти как из дешевых сериалов?

— Ты нарочно слышишь меня только выборочно? - совсем не злится она. - Или специально только то, что готова слышать, чтобы не разрушился твой хрупкий придуманный мирок?

— Я счастлива, понятно тебе! - ору ей в лицо. - У меня все хорошо!

Алёна молчит и снисходительно улыбается.

— Знаешь что? - Меня так сильно разъедает скопившееся внутри напряжение, что если не выплеснуть его хотя бы в словесной форме - оно взорвется где-то внутри, и тогда, возможно, я действительно совершу самую большую ошибку в своей жизни… дважды. - Ты выходила замуж за своего драгоценного Сергея не по любви! Мне-то не ври, ладно? Ты просто нашла подходящего стабильного мужика, достаточно непривлекательного, чтобы не опасаться, что и в его постели ты однажды найдешь «восторженную фанатку»!

— Продолжай, - спокойно предлагает сестра.

Внутренний голос говорит, что самое время остановиться, не пересекать черту, после которой уже будет недостаточно обычного «прости, мне очень жаль, что я не следила за языком», но…

Не я начала этот дофига философский разговор!

Не я просила устроить мне морализаторство сотого уровня!

— Ты просто выбрала человека, который выбрал тебя, потому что хотела рядом хоть кого-то, кто сможет любить тебя всегда и несмотря ни на что. Ты никогда не любила Сергея, - мои слова звучат жестоко, но вряд ли это ранит больше, чем ее заявления о том, что Олегу на меня плевать, - и никогда не сможешь его полюбить, потому что единственная причина, по которой ты вдруг решила стать его женой, хорошо известна нам обоим, и это точно не «ванильные чувства»!

Алёна молча слушает.

Только раз мне кажется, что на ее лице мелькает тень боли, но она так хорошо владеет собой, что мне остается только позавидовать и попросить боженьку дать мне хотя бы половину ее выдержки, пока моя жизнь не полетела в тартарары. Но где я, а где самообладание?

— Ты ведь тоже бежишь, - вот так оригинально «соглашается» сестра. - Мы оба знаем от чего и от кого. И раз уж ты заговорила обо мне, то имей ввиду… Все твои слова - правда. Чистая правда. Я никогда не смогу полюбить Сергея, всегда буду обожать своего сына от него, но…

Она запинается, сглатывает, и это единственное проявления слабости, которое она себе позволяет. Буквально несколько секунд ее лицо перекашивает от острой внутренней боли, а потом она просто отводит назад волосы - и снова становится той непробиваемой Алёной, чьей стойкостью я всегда восхищалась со щенячьим восторгом.

— Но я всегда буду думать, что мой сын должен был быть от другого человека. И хоть это не может быть правдой - всегда буду искать в нем черты другого мужчины. Ты права, Вера, - повторяет, безразлично пожимая плечами, - и поэтому я хочу сделать для тебя то, что никто не сделал для меня - дать тебе шанс остановиться. Пока еще не слишком поздно.

Ее спокойный голос сглаживает все острые углы моей злости. Как будто кто-то прошелся по ним мягкой шкуркой, убрал все сучки и зазубрины, и остались только спокойные взвешенные эмоции.

Я ведь не люблю Олега.

Это правда, и я никогда не скрывала ее даже от него самого. Там, на острове, когда он сделал мне предложение, я ни разу не сказала ему о своих чувствах. Вернее, сказала, что дорожу им и что ценю его заботу и терпение. А он как будто и не пытался выяснить. Наверное, если я для Алёны как на ладони, то для супер-проницательного Юпитера - абсолютно полностью открытая книга.

И все же.

Я подхожу к окну, одергиваю занавеску и беззвучно выдыхаю, потому что машина Олега уже во дворе, в сопровождении длинного кортежа близких друзей. Он никак ее не украшал, сказал, что украшать дурацкими цветами и ленточками элитный автомобиль - пошло и беззвучно.

Алёна бесшумно становится рядом, и мы обе наблюдаем, как Олег и Меркурий выходят из салона. Из стоящей сзади машины выпрыгивает пара девушек. Одна бегает вокруг них с фотоаппаратом, а другая тянется к Максу, поправляя край платка в нагрудном кармане его пиджака. Я абсолютно не смотрю на Олега, потому что он точно не смотрит ни на одну особь женского пола и в состоянии самостоятельно поправить одежду. Но Меркурий… Девица задевает его бедром, потом зачем-то сует пальцы в его волосы, делая вид, что наводит «красоту». Я даже «вижу», как смеется, переступая с ноги на ногу, как лезет ему под руку.

И как он лениво опускает ладонь вниз по ее талии до ягодиц, чтобы лениво приложиться к выдающейся пятой точке всей пятерней.

Олег достает букет - красиво выполненный шарик маленьких розовых орхидей, перевязанный атласными и шелковыми лентами. Единственная вольность, которую себе позволяет - позирует для фотографа. Бедной девушке приходится осмелеть и оторвать Меркурия от его приятного занятия - окучивания очередного, добровольно свалившегося в руки трофея. Но как только фотограф делает пару их совместных кадров - Макс снова переключается на настойчивую девицу.

— Вот, - показываю на него подбородком, хотя Алёна и так бы поняла, о ком речь, - мужчина, от которого меня штормит. И знаешь что? Я не хочу себе такой «настоящей любви». Не хочу такого отца своим детям. Не хочу в своей жизни даже запах мужчины, которому буду вынуждена каждый день доказывать, что я - лучшая из табуна баб, которые вешаются на него, как тряпки. Я лучше буду тихо и уныло, но спокойно проводить дни рядом с человеком, чья самооценка не зависит от того, скольких незнакомых девок он трахнул в этом месяце.