Звезда Парижа

4

Филипп явился на Вилла Нова спустя два дня, раздосадованный, оскорбленный, полный упреков. Адель встретила его, сидя у туалетного столика и пудря щеки.

— И эта женщина просила меня представить ее ко двору! — произнес он.

— Эта женщина? Что вы хотите этим сказать, мой милый?

— Женщина, которая танцует для пьяной солдатни! Что вы думали, когда делали это? О вас пошла ужасная слава. Как вы себе представляете появление перед королем и королевой после того, что совершили? При дворе не принимают проституток!

— Проститутка — это моя профессия, принц, и когда я вам высказала свою просьбу, я была не более проституткой, чем сейчас.

Она обернулась к нему и любезно пояснила:

— Во-первых, мой драгоценный Филипп, я танцевала не для солдатни, а для офицеров. Во-вторых, что вы думали сами, когда пригласили меня на оргию? Я проститутка, и я не потупляю глаза, когда вокруг совершается что-то нескромное. В-третьих, если вы снова скажете мне, что еще ничего для меня не сделали, я смогу лишь снова разыграть приступ мигрени, ничего более.

Филипп, побелев от гнева, в сердцах швырнул ей запечатанный пакет:

— Берите, мерзавка! Но если вы возьмете себе это за правило…

Она со смехом распечатала конверт. Там оказалось приглашение ко двору, отпечатанное золотыми буквами.

«Его величество король, — прочитала она весело, — и ее величество королева Мария Амелия любезнейше приглашают мадемуазель Адель Эрио провести четыре дня при дворе, находящемся в замке Нейи».

— Вот это да, Филипп! — Ее глаза смеялись. — Вы все можете, мой друг, если только вас попросить!

Герцог Немурский раздраженно произнес:

— Этот ублюдок Пажоль — он бывал у вас?

— Какой Пажоль? — спросила она беспечно.

— Тот, кто выиграл туфлю! Он ведь не за туфли платил!

— Ах, вот вы о чем! — Она поднялась и, улыбаясь, обвила шею Филиппа руками. — Именно за туфлю. Только за нее. Помнится, он явился сюда, но большего не получил.

— Вы, вероятно, лжете, как всегда.

— Нет уж! Я не лгу. Пажоли могут иметь меня только за сто тысяч, не то что принцы крови!

Она ласково коснулась губами его губ.

— Ну же, мой милый мальчик, не хмурьте брови. Неужели вы думали об этом драгуне? Он не стоит ваших мыслей. Особенно сейчас, когда я так благодарна вам.

— Знали бы вы, чего мне все это стоило!

— Зачем мне знать? Что бы вы ни сделали, чтобы угодить мне, я была достойна этого.

Ее самомнение не имело границ. Но ее красота, нежность, очаровательная непредсказуемость несколько объясняли эту непомерную гордыню, и Филипп смирился, охваченный непобедимым желанием обладать Адель, быть ее единственным фаворитом. Он помнил, как смотрели на нее его друзья офицеры, а женщина, окруженная блеском и успехом, которой восхищаются все, желанна в десять раз больше, чем какая-то другая.

Слава и известность создают вокруг нее дополнительный ореол, обладать ею диктует уже не только желание, но и честолюбие. Он прижал Адель к себе крепче, прошептав:

— Теперь я заслужил прощение, не так ли?

— Да, — проговорила она, потершись щекой о его плечо. — Теперь да.

Они уже шли в спальню, когда она вдруг спросила его, кто была та брюнетка, вскочившая на стол после нее.

— Ну, такая красивая, привлекательная, разбитная?

Филипп, несколько удивленный ее вопросом, произнес:

— Если не ошибаюсь, это была Полина. Я плохо помню их имена.

— А где она живет? Откуда вы их всех пригласили? — допытывалась она.

Филипп засмеялся:

— По-моему, они все живут возле Нотр-Дам-де-Лоретт в Париже, Адель. Это же все лоретки, милочка.

— Узнайте для меня это подробнее, Филипп. Узнайте.