Здесь умирает надежда

Карсон навис надо мной, не придавливая своим весом, но его кожа прижималась к моей, его член касался моего чувствительного входа.

Я резко выдохнула, внезапно почувствовав, что хочу от него большего. Внезапно обезумев от потребности, чтобы он оказался внутри меня.

— Малышка.

Слово еле дошло до меня.

Я моргнула.

Глаза Карсона пристально смотрели на меня. Они были дикими. Прожорливыми. Мои пальцы на ногах подогнулись. Я пыталась сопротивляться ему, пыталась умолять его трахнуть меня, не произнося ни слова.

— Я хочу трахнуть тебя грубо, — пробормотал он, его рот был в нескольких дюймах от моего.

Слова проникали внутрь.

Презервативы.

В этом я была абсолютно религиозна, даже несмотря на то, что принимала противозачаточные средства. Не имело значения, насколько я была пьяна, насколько возбуждена, насколько горячим был парень или обещания, которые они мне давали об отсутствии болезней. Я всегда пользовалась презервативами.

Всегда.

Речь шла не только о защите от болезней или небольшой возможности забеременеть во время приема противозачаточных средств. Все дело было в интимности происходящего. Без презервативов была какая-то близость, которую я не хотела отдавать ни одному мужчине.

Я не собиралась хранить себя для брака. Я потеряла девственность в тринадцать лет. Это было грязно, болезненно и длилось меньше минуты. Но в конце концов я познала свое собственное тело, потребности, научила этому парней, с которыми встречалась, и бросила мужчин, которые не хотели учиться.

Нет, человек, с которым я собиралась провести остаток своей жизни — или, по крайней мере, тот, кого я полюбила бы на какое-то время, — не сможет лишить меня девственности. Но я лелеяла идею, что смогу подарить ему что-то особенное.

Как бы сильно я ни заявляла, что любила многих мужчин в своей жизни, я никогда не хотела давать им это. Я наслаждалась этим маленьким щитом, за которым могла спрятаться, дабы убедиться, что они ничего у меня не отнимут.

Я превратила это в нечто большее.

Так что, конечно, я бы не отдала эту частичку себя незнакомцу. Тому, кто вломился в мой дом сегодня вечером. Тому, кто работал на сомнительного преступника. Тому, кого я мельком встретила на улице, когда он фактически пытался похитить мою подругу.

— Сделай это, — прошипела я, мой голос был едва узнаваем.

Карсон не бросился сразу, он ничего не сделал, просто продолжал смотреть на меня, нависая надо мной, прижимаясь членом.

— Как только я это сделаю, пути назад уже не будет, — предупредил он. — Ты будешь моей.

Я зашла слишком далеко, чтобы понять это заявление. А может, и нет. Может быть, я точно знала, что он имел в виду.

Я обхватила его руками, чтобы притянуть ближе, впиваясь ногтями в его кожу.

— Я хочу тебя, — пробормотала я, мои глаза встретились с его.

На этот раз паузы не было. Он ворвался внутрь.

Мои ногти погрузились еще глубже.

Карсон трахал меня сильно, глубоко, с такой жестокостью, которую его глаза обещали с самого начала. Его вес вдавливал меня в пол, моя кожа тлела. Я крепче вцепилась в него, когда он подталкивал меня к новому оргазму, на этот раз более разрушительному, чем предыдущий.

Его губы были на моей шее, зубы задевали кожу. Я царапала его спину.

Мое тело пело для него. Это казалось ошеломляющим и в то же время абсолютным совершенством. Я не думала ни о чем, кроме его веса на мне, его члена, двигающегося внутри, и оргазма, который он разжигал. Мое тело напряглось, когда я почувствовала, как оно нарастает внутри меня, разум затуманился, не думая ни о чем, кроме приближающегося удовольствия. Приближающегося разрушения.

Карсон, должно быть, почувствовал, как напряглось мое тело, как пульсировала моя вагина вокруг него, потому что его губы больше не были на моей шее. Ледяные глаза впились в мои, выдергивая меня из задумчивости, в которой я пребывала. Все больше не было мягким, облачным. Каждый угол лица Карсона был запечатлен в мельчайших деталях, как будто он был высечен из камня. Глубины за его глазами засасывали меня, держали в заложниках, подсказывали нечто важное, ключевое, неизбежное. Это, в сочетании с его телом, ритмично двигающимся на мне, членом, пульсирующим внутри меня, было слишком. Я зажмурилась, чтобы избежать его пристального взгляда и стоящей за ним интенсивности, полная решимости добиться своего оргазма и ничего больше.

Карсон перестал двигаться в ту секунду, когда я зажмурила глаза, пока я была в нескольких шагах от того, чтобы полностью развалиться на части.

Все мое тело восстало против его неподвижности.

— Открой глаза, Рен, — потребовал Карсон грубым голосом. От этого у меня по спине пробежали мурашки.

Я повиновалась ему на рефлексе. Его радужки были ямами желания. Все его лицо превратилось в совершенно другого человека, не того, которого я встречала раньше. За его взглядом пританцовывал монстр. И у меня влагалище сжалось, увидев это.

Он издал низкое ворчание, он почувствовал этот спазм, вены на его шее пульсировали от сдержанности, которую он прилагал, чтобы оставаться неподвижным. Было очевидно, что он был в нескольких шагах от того, чтобы опустошить себя внутри меня.

— Смотри мне в глаза, когда кончаешь на мой член, — процедил он сквозь зубы. — Позволь мне увидеть тебя.

Мое тело не было способно произносить слова в данный момент, поэтому я просто продолжала смотреть на него, выражая свою собственную версию согласия. Как, черт возьми, кто-то может отказать мужчине, когда он говорит нечто подобное?

Голос в голове сказал, что это слишком интимно, слишком опасно, но я отмахнулась от него.

Карсон не сразу начал двигаться, как бы отчаянно мы оба ни хотели этого. Он просто навис надо мной, пристально глядя, его горячее дыхание касалось моего лица.

Ночь была тихой. Мертвенная тишина. Не было ничего, кроме нашего дыхания, и моего колотящегося сердца. Ничего, кроме этого момента, который заморозил само время.

Я была парализована близостью, которую чувствовала к нему. Близостью, которая не имела ничего общего с его членом внутри меня. Это было что-то совершенно другое.

К счастью, он начал двигаться прежде, чем я смогла разузнать, что именно это было.

Как бы сильно я ни хотела закрыть глаза, откинуть голову назад в экстазе, я этого не сделала. Я сделала в точности, как он приказал, и не сводила с него глаз, когда полностью вышла из реальности, а мир превратился в солнечный луч.

И я была вознаграждена невероятным зрелищем, когда увидел, как Карсон разваливается на части прямо вместе со мной. Его рычание эхом разнеслось по тихой ночи, смешиваясь с моими стонами, пока мы оба гонялись за собственным удовольствием, соединенные зрительным контактом, который ни один из нас не прерывал.

Сначала я подумала, что он сдвинул нас с дивана, потому что он был слишком большим, и трахаться на нем было бы неудобно. Но он сделал лишь потому, что секс на полу был другим. Отчаянным. Плотским. Животным.

Здесь не было никаких излишеств. Никаких наручников, игрушек, повязок на глазах или даже мягкого матраса под нами. Нет, это был секс, обнаженный до самых костей. Да и я сама чуть не стерлась с лица земли.

В конце концов, я вернулась на землю. И я лежала на полу в своей гостиной. Ну, не лежала на полу. Карсон лежал. А я распласталась на нем. Не помню, как я переместилась на него сверху, но сейчас эта деталь казалась довольно незначительной.

Наши обнаженные тела были влажными от напряжения, его грудь была твердой подо мной. Все его мышцы были каменными, рельефными. И все же каким-то образом они казались мне более удобными, чем кровать за десять тысяч долларов, на которой я едва спала каждую ночь.

— Это просто секс, — выпалила я, мой голос был хриплым, как будто им не пользовались несколько дней. Как будто я не кричала от удовольствия последнюю… вечность. Или, по крайней мере, так мне казалось.

Карсон не ответил.

Его грудь поднималась и опускалась подо мной, так что я знала, что он жив. Я никогда раньше не убивала мужчину сексом, но, черт возьми, мне самой казалось, что я умерла и вошла в нирвану.

— Я серьезно, — сказала я, как будто он спорил со мной. — Ты альфа-самец. Я великолепна в сексе, ты, очевидно, тоже, и это было… — Я замолчала, мое тело покалывало при воспоминании о том, что произошло между нами. О том, что на секунду показалось намного больше, чем просто секс. — Это было здорово, — неуверенно прощебетала я, пытаясь быть небрежной, но у меня создавалось ощущение, что Карсон видит меня насквозь. — Но я не сторонник обязательств. И, как сказала раньше, ты альфа-самец. И у тебя был напряженный, тлеющий взгляд. Это наводит меня на мысль, что ты можешь привязаться ко мне. — Я сглотнула, во рту внезапно пересохло, а в животе стало до боли пусто. Я чувствовала себя так, словно только что пробежала марафон. Или два. Я уже пробегала марафон раньше, и я не была такой измученной и чертовски голодной, как сейчас.

Реальность ничего не значила с того момента, как Карсон вошел в дом, но теперь она врывалась обратно, так что мне нужно было взять ситуацию под контроль.

Карсон по-прежнему ничего не говорил, поэтому я приподнялась на локте, чтобы посмотреть ему в глаза. Как я и предсказывала, я обнаружила в его глазах напряженный, тлеющий взгляд, от которого у меня внутри все сжалось. Я стиснула зубы и ждала, что он начнет спорить. Конечно, он будет спорить. Он был мужчиной, привыкшим брать ответственность на себя, это было предельно ясно, и он не собирался позволять женщине устанавливать правила.

— Я приготовлю тебе макароны с сыром, — сказал он грубым голосом.

Я уставилась на него, думая, что сломал меня каким-то образом, или я потеряла способность понимать слова.

Карсон не дал мне возможности понять это, так как каким-то образом рванул вверх, увлекая нас обоих за собой, поставив меня на нетвердые ноги.

Все мое тело было тяжелым, болело, как будто я тренировала каждую мышцу в своем теле.

Карсон стоял передо мной несколько секунд, не говоря ни слова — я бы настаивала на том, что это был просто секс, но была слишком занята, пытаясь сориентироваться и пытаясь остановить вращение комнаты. Затем, как только я снова смогла стоять и сосредоточиться, Карсон ушел.

Ушел к чертовой матери.

Без единого гребаного слова.

Обнаженный.

Наверное, пошел готовить макароны с сыром.

Карсон приготовил обалденные макароны с сыром.

Вполне возможно, это были лучшие макароны с сыром, которые я когда-либо пробовала. Не то чтобы я много их ела — я выросла в Лос-Анджелесе с матерью, которая кушала по минимуму, чтобы выжить, и носила второй размер, и я достигла совершеннолетия, когда худые супермодели-беспризорницы красовались по всем журналам.

Так что да, мои отношения с едой и моим телом были не самыми лучшими, но я работала над этим.

И я ни разу не подумала об углеводах или калориях, когда проглотила две тарелки макарон. И не думала о том, как выглядеть лучше перед мужчиной, с которым только что переспала. По крайней мере, согласно популярной культуре и обществу, женщины должны были грызть салаты и вареную курицу на первых свиданиях.