Дурная кровь

Оно подняло голову, и я с трудом удержала от крика.

Синюшное лицо со следами разложения не могло не напугать. А еще у девочки вырезали глаза...

– Анаис! Подари мне туфельки! Ты же обещала! – всхлипнула мертвая девочка, сделав еще несколько шагов вперед. – Туфельки с бабочками!

Туфельки? Причем тут туфельки?.. Какие бабочки...

Свет из окна, ослепительно белый, режущий глаза, падал прямо на мертвую, и я видела ее всю, до мельчайших деталей. И трупные пятна... И пустые провалы глазниц... И потеки крови на лице... И безумную улыбку...

Она приближалась, легко обходя провалы в полу, а я могла только пятиться, выставив перед собой кинжал.

Я жалела этого несчастного ребенка, но и боялась тоже. Если девочка дойдет до меня...

– Анаис, ты обещала! Я хочу туфельки! – снова жалобно протянула она.

Мертвая вытянула перед собой руки, и стало видно, насколько длинные и острые у нее ногти.

– Анаис!

С трудом разлепив губы, я хрипло произнесла:

– Я не Анаис.

Ребенок гадко захихикал.

– Ты врешь! Ты Анаис! Анаис! И я найду тебя! Я тебя не вижу, но я знаю, где ты!

Неожиданно она метнулась вперед, слишком быстро, настолько быстро, что я едва успела отшатнуться назад.

Руку обожгло болью.

Онемев от ужаса, я видела, как девочка сомкнула зубы на моей левой руке, которую я выставила, защищаясь.

Сама не понимая, что делаю, ударила ее кинжалом. А потом еще раз. И еще. Пока по ушам не ударил истошный визг.

Рука горела от боли, но кошмарное существо пятилось, поскуливая от боли и обиды.

– Туфельки... Туфельки... - повторяла девочка, постепенно растворяясь.

Я закрыла глаза и произнесла.

– Домой. Я хочу домой. Пожалуйста...

Пришла в себя я уже лежа на диване в гостиной «Белой розы». В нормальной гостиной «Белой розы». Казалось, будто все произошедшее дурной сон. Вот только левая рука ныла и будто бы горела, а в правой я судорожно сжимала серебряный кинжал.

Гранд-мастер сделал мне удивительно удачный подарок... Заботливый старший родственник.

Рядом с диваном прямо на полу сидел Кройц, как безмолвный страж. Повернув к нему голову, я тут же оказалась под прицелом серых глаз, в которых был то ли гнев... то ли вина...

В кресле напротив сидел дядя Рене, который будто постарел разом на несколько лет. Сеточка морщин, которую я прежде едва ли замечала, теперь казалась яркой, глубокой... И, кажется, дядя поседел...

И я чувствовала, что тетя Жаннет тоже рядом. С трудом сев и оглядевшись, я поняла, что писательница сидела в моем изголовье. Ее лицо было даже не белым, а серым.

– Тебе нужно уехать из «Белой розы», – первым заговорил дядя Рене. – Хотя бы на какое-то время... Уехать тебе нужно сейчас же.

Я ошарашено взглянула в зеленые глаза мужчины.

Как же так? Ведь после того, как на меня напал Джой, вопрос о переезде пусть и подняли, но как что-то возможно, но не обязательное.

– Почему?.. - спросила я, ужасаясь тому, как звучал мой голос. Словно бы мне пришлось кричать несколько часов подряд.

Кройц взял мою правую руку и начал по одному разгибать пальцы, заставляя выпустить кинжал. Мышцы были просто сведены судорогой.

– Что бы ни напало на тебя... там... оно попробовало твою кровь. Живую кровь, – ответила на мой вопрос тетя Жаннет. – Твоя кровь впиталась в пол «Белой розы». Оно сможет прийти за тобой и в реальный дом. Ты больше не в безопасности здесь, Тесса. А, возможно, ты уже нигде не в безопасности...

По телу пробежала волна дрожи.

Мне было страшно. До безумия страшно.

Вдруг Кройц навис надо мной. Его лицо оказалось так близко, что могла почувствовать дыхание парня на своей коже. И мне почему-то стало спокойней.

– Не бойся, ничего плохого с тобой не случится. Я смогу тебя защитить, – произнес пес. Казалось, он действительно верил в свои слова...

Я не выдержала... Разревелась... Это была истерика. Настоящая отвратительная истерика, с рыданиями, перешедшими в подвывания... Меня едва конвульсии не били...

Пес прижал меня к себе, крепко, так, что вырваться было невозможно, и не выпускал, пока я не перестала всхлипывать. Он не успокаивал меня, ничего не говорил, только покачивался из стороны в сторону.

– Кристиан, не могли бы вы приютить на время Тессу? – спросила у пса тетя Жаннет, когда я, наконец, затихла. – Пока мы не найдем способ решить возникшую проблему?

– Хоть на всю жизнь, – сказал Кройц.

Я даже предположить не могла, что он так ответит...

После Кройц обрабатывал мне руку какой-то странной мазью, которая пахла можжевельником. Пес не позволил это сделать ни дяде Рене, ни тете Жаннет, уверяя, что он куда лучше них обоих понимает в подобных ранах. Родственники с ним не спорили, значит, так оно на самом деле и есть.

После того, как на руку наложили мазь, жжение и боль уменьшились.

– Пойдем, Дюпон, – помог мне подняться на ноги Крис.

Столько только подняться, как у меня поплыло перед глазами, и я чуть не упала. Но пес был рядом и успел вовремя поддержать.

– Держись давай. Нет у тебя причин для того, чтобы изображать томную барышню.

Ну ничего себе «нет у тебя причин».

– Я, между прочим, едва без руки не осталась...

А и вовсе могла жизни лишиться.

Кройц закинул мою правую руку себе на плечо, сам обхватил за талию и медленно, шаг за шагом повел к выходу. При этом парень ворчал не переставая.

– Вот неудачница ты, Дюпон, настоящая неудачница. Стоит только отвернуться — и ты тут же оказываешься в заднице.

Я только кивала соглашаясь. Я бы со всем согласилась... Мысли путались. Хотелось спать.

– Ничего, переберемся ко мне, и все будет нормально. Аманда обрадуется. Папа, наверное, тоже.

Старший Кройц скорее будет рад, что сын снова будет жить дома...

– Ты отцу понравилась, Дюпон. Хотя ты всем нравишься. Я слышал, Анаис тоже всем нравилась...

Мама...

Перед глазами снова встало ее лицо. То, что я увидела в воспоминаниях Гранд-мастера.

– Я не похожа на нее. Совсем не похожа... Тетя... Она решила, так будет лучше...

Когда мы, в конце концов, доковыляли до моей (или уже нашей?) комнаты, пес буквально силой заставил меня лечь на кровать, а сам занялся сбором вещей. Меня ужасала одна только мысль о том, что этот невозможный парень будет трогать мою одежду, белье... Но сил, чтобы подняться и самой упаковать чемодан, все равно не было.

Хоть услышав «Hello Kitty? Тебе семнадцать или семь?!», я попыталась было встать. Чертовски неприятно, когда кто-то в прямом смысле роется в твоем белье. Пусть даже и не грязном.

– Лежи и не дергайся, Дюпон, – велел мне пес, заметив, что я попыталась было встать. – Я быстро закончу, а потом Месье отвезет нас ко мне домой. Кто на тебя напал? Этот чудик, которого я потрепал?

Я прикрыла глаза... Хотелось спать... Очень хотелось спать...

– Нет. Это был не Джой. Это была какая-то девочка. Она решила, что я – это моя мать, и все требовала туфельки...

Внезапно шум, который сопровождал каждое движение пса, собиравшего чемоданы, стих. И мне стал страшно. Но открыв глаза, я увидела только, что Крис замер и смотрел на меня с непониманием.

– Туфельки? – растерянно переспросил он. – Какие туфельки?

– С бабочками... – только и смогла ответить я.

Когда я сказала это, в комнате словно похолодало. И будто бы из коридора начали доноситься шаркающие шаги. Но стоило только Кройцу грозно зарычать, как все снова стало нормальным. Или же мне вообще все только померещилось.

– Это должно мне о чем-то сказать?

– Вряд ли...

Через полчаса мне стало хуже. Начался жар и как будто бы бред... Я видела перед собой мать. Она смеялась и что-то восторженно говорила... И отца тоже видела.

Сквозь марево полусна доносился голос дяди Рене.

– Она больна, ее сейчас нельзя перевозить! – воскликнул он. – Жаннет, ради бога, скажи этому мальчишке!

Значит, тетя тоже была здесь...

Сил открыть глаза не было.

– Но она не поправится, если останется в «Розе»! – почти что с отчаянием воскликнул пес, а потом я почувствовала, как он взял мою руку. Стало немного легче. – Мадемуазель, вы должны понять! Ее нужно срочно увозить из особняка!

На пару минут повисло молчание.

– Рене, боюсь, что мальчик прав. Тессе становится хуже. Как будто она отравлена чем-то...

– Но это же «Белая роза»! Самое безопасное место в мире для тех, в ком течет кровь Дюпонов!

Иллюзия... Еще одна красивая иллюзия...

– «Роза» была таковой... Была самым безопасным для Дюпонов местом... -- тихо произнесла тетя Жаннет. – Все изменилось... Отец перед смертью пытался мне рассказать, объяснить... Я не поняла. Я была тогда всего лишь подростком. Отец говорил про то, что в «Белую розу» пришло зло...

И имя этому злу было «Анаис»... Мне жутко становилось, когда я осознавала, что успела за свою короткую жизнь совершить моя мать. Вокруг Анаис Дюпон всегда была смерть. И даже после того, как она сама оказалась в могиле, ничего не изменилось... Я читала легенду о Лебедином озере... Даже если убить злого колдуна — проклятье не исчезнет.

– Увезите Тессу, юноша. И приглядывайте за ней как можно лучше.

– Сделаю все возможное, Мадемуазель.

Потом меня кто-то нес на руках... Был ли это Кройц или дядя, я не знала... Но это меня и не волновало. Пожалуй, меня ничего не волновало...

– Ты только держись, Дюпон, ладно? – тихо шептал мне уже в машине на ухо Крис. – Все будет хорошо, ты же сильная. А у нас тебе помогут. Все будет хорошо.

Хотелось ему верить...

– Вот так, – тихо приговаривала какая-то женщина рядом со мной. Я чувствовала, как мне меняют повязку. Лицо то и дело кто-то протирал влажной тряпкой.

– Тетя Бет, с ней все будет хорошо?

Кройц. Рядом. Наверное, он и на том свете окажется рядом со мной.

– К несчастью, будет. Пошла в мать. Ничем не возьмешь. Зря ты притащил ее сюда, малыш.

Сразу захотелось посмотреть, кто называет высоченного. как фонарный столб Криса «малышом».

Я все еще чувствовала слабость, но жара, кажется, уже не было.

Открыв глаза, я увидела рядом с собой незнакомую женщину лет сорока на вид. У нее были странного цвета волосы: то ли седые, то ли просто серые...

– Я же говорила, что очухается, – бросила она едва ли не с ненавистью, а после вышла из комнаты.

Кажется, этой женщине я не понравилась...

– Ты как, Дюпон? – спросил меня сидящий рядом Кройц.

– Я... уже лучше, – с трудом произнесла я, поворачивая к нему голову.

Во рту было сухо, горло болело...

– Зеленая как лягушка... – вздохнул пес.

В руках он держал он влажное полотенце...